Феликс Меркулов - Хроника отложенного взрыва
— На какой аванс я могу рассчитывать?
— Двести долларов.
— Мало…
«Твою мать!» Чай, который секундой раньше глотнул Яцек, полетел в другое горло, предназначенное для дыхания. Михальскому стоило большого труда остаться внешне спокойным и не выплюнуть обжигающую жидкость.
— А сколько вы хотите? — поинтересовался Яцек.
— Написать книгу — адский труд, — начал издалека Петр.
«Сейчас заломит, — подумал Яцек. — Попросит тысячи две. Сторгуемся на восьмистах. Черт, много. Лучше — пятьсот. А еще лучше — ничего не платить этому хрену, все равно деньги на ветер».
— …И я считаю, — продолжал Самойлов, — что любая работа должна оплачиваться ровно столько, сколько она стоит.
— Полностью вас поддерживаю. — Яцек был сама любезность. При этом в его голове пронеслось: «Твоя-то работа не стоит ни хрена!»
— Я считаю, что за каждую книгу должен получить не меньше двадцати тысяч долларов.
Ксения едва заметно улыбнулась.
«Однако», — подумал Михальский, вскидывая брови. А он-то думал, что готов ко всему.
Петр заметил недовольство гостя, но счел его обычным проявлением жадности. «Сейчас будет торговаться, лавочник», — презрительно подумал Самойлов.
— Это слишком много. Тем более, что речь идет всего лишь об авансе, — осторожно произнес Михальский, догадываясь, что предлагать триста баксов в данной ситуации не слишком корректно.
— О каком авансе? — удивился Петр. — Книги-то уже написаны. Аванс — если вы мне закажете еще. Тогда поговорим и об авансе.
«Убивать таких писателей надо», — со злостью подумал Михальский, жалея, что начал этот разговор. Но произнес мягко:
— Вы не совсем понимаете: писатели живут на «роялти» — проценты от проданных книг. — Яцек был осторожен, словно опытный змеелов, подбирающийся к гюрзе. — И если они расходятся хорошо, то и писатели зарабатывают неплохо. К тому же в нашем с вами случае речь идет не о коммерческом проекте, а о воспитании молодежи.
«Что-то он мутит и крутит, — раздраженно подумал Петр. — Хочет за мой счет наживаться, а мне копейки платить».
— Очень часто в нашей стране под громкими лозунгами прячутся обычные проходимцы, — резко ответил он.
Михальскому захотелось врезать этому доморощенному Дюма между глаз.
— Дядя, послушай Яцека, он кое в чем прав, — ласково произнесла Ксения, обнимая Петра за плечи. — Ты пока малоизвестный писатель. Надо вкладывать деньги в твою раскрутку: реклама, презентации и прочее. Поэтому больших гонораров тебе никто не предложит, только проценты от продаж. Поверь мне, я знаю. А так вы друг другу поможете, Яцек сделает тебе имя, а ты поможешь ему воспитывать молодежь. В конце концов, деньги это не главное, главное — я люблю тебя, дядюшка.
Она чмокнула дядю в щеку. Петр почувствовал, что плавится как воск.
Яцек взглядом благодарил Ксению за неожиданную, но нужную помощь.
— Ты права, дорогая, — произнес Петр. — Думаю, на первых порах можно сойтись на двух-трех тысячах за книгу.
— Пятьсот, — твердо произнес Яцек.
— Дядя! — Ксения настойчиво посмотрела на Петра.
— Хорошо, — примирительно ответил Петр. — Пусть будет пятьсот. Хотя это грабеж.
Он улыбнулся, показывая, что всегда готов на компромисс с хорошими людьми. Но его сердце преисполнилось ненависти ко всему сообществу торгашей, ярким представителем которого оказался Михальский.
— По рукам. — Яцек тоже улыбнулся, хотя Петр уже не вызывал у него ни малейшей симпатии.
— Так что бы вы хотели издать? — поинтересовался Самойлов.
— Мне понравилась ваша повесть «Позднее раскаяние агента». Но я бы хотел посмотреть все ваши работы, чтобы выбрать.
«Не обманет ли? — подумал Петр. — Возьмет, напечатает тайком, да еще под другой фамилией. И будет грести денежки лопатой». Но все же решил поверить. Все-таки это знакомый Ксении, а она в людях разбирается.
— Пойдемте, покажу, что у меня есть, — произнес писатель.
Кабинетом Петру служил угол комнаты, отделенный ширмой, чтобы никакое шевеление в квартире не мешало творить. Стол стоял рядом с окном. В нем открывался вид на «ракушки», жмущиеся к помойному ящику, и одинокий тополь с опущенными ветвями.
— Садитесь, — Самойлов подал табуретки племяннице и гостю.
На прибитых к стенке полках, аккуратно — корешок к корешку — стояли книги, в основном мемуары и шпионские романы. Выше на обоях висели фотографии Джека Лондона, Эрнеста Хемингуэя и Артура Хейли, вырезанные из журналов. Знаменитые писатели уважительно смотрели на Самойлова, словно хотели сказать: эко ты, брат, насобачился.
— У вас есть с собой дискеты? — спросил Петр у Яцека. — Я сброшу все, что у меня есть.
— Да, конечно. — Михальский посмотрел на стопку дискет, лежавшую на столе рядом с раскрытой книгой, и подумал: «Жлоб».
— А над чем вы сейчас работаете? — поинтересовался Яцек, доставая из кармана свои дискеты.
— Роман «Явку провалить нельзя». Занимательная вещичка. Сюжет таков: лейтенант военной контрразведки получает информацию, что чеченские сепаратисты завербовали одного из снайперов Федеральной службы охраны, чтобы тот застрелил президента России во время визита в Чечню. Это важно с политической точки зрения. Потом снайпер должен перейти к боевикам, получить пять миллионов долларов и скрыться где-нибудь за границей.
— Смело. Оригинально, — произнес Яцек, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться.
— Спасибо. — Петр расценил как похвалу. — Потом всякие перипетии, лейтенанту никто, естественно, не верит.
— Разумеется.
— Но он берет отпуск и занимается частным расследованием. И в итоге…
— Предотвращает убийство президента?
— Да. — Петр уважительно посмотрел на гостя. — А как вы догадались?
— Интуиция. Скажите, а вы берете свои сюжеты из жизни?
— Когда как, — Самойлов скромно потупился.
— Но у вас же богатый опыт, вы можете просто вспоминать и литературно обрабатывать то, что было с вами.
— Вы же понимаете, не обо всем можно написать. — Петр смотрел в сторону.
На самом деле его служба была тосклива. В советские годы он писал справки о том, что думают офицеры о политике партии и правительства. В российские — выяснял, как относятся к задержкам зарплаты.
Поэтому каждый сюжет Петр буквально высасывал из пальца. Но утешал себя тем, что публике нужна клубничка, а не горькая правда жизни.
— У книги больше шансов стать бестселлером, если она про какое-нибудь реальное событие, участником которого вы были, — произнес Яцек. — А если это какое-нибудь громкое преступление, то публика будет лежать у ваших ног.
— Со многих моих дел еще не снят гриф секретности, — многозначительно ответил Самойлов.
— Но вы же теперь гражданский человек. К тому же многое можно рассказать завуалированно. Например… — Яцек задумчиво почесал подбородок. — Нет, не то…
Он делал вид, словно что-то вспоминал.
— Это тоже не пойдет… А вот хотя бы дело Белугина… Что скажете? — Яцек внимательно посмотрел на собеседника.
— К сожалению, я не имею к нему никакого отношения… — Петр развел руками.
— Это неважно.
— Как так?
— Вы служили в военной контрразведке в то время, когда был убит Белугин, и следствие активно разрабатывало десантников. Этого достаточно. Теоретически вы могли что-то знать, тем более что выйти на десантников без помощи военной контрразведки было бы невозможно.
— Да, — без энтузиазма ответил Петр.
— Здесь же можно придумать массу интересных вещей, которые будут основаны на совершенно реальных фактах. И читатель нам поверит!
— Что, например?
— Постараюсь придумать с ходу… Вот! Вы знаете, что первым по делу был арестован некий полковник Вощевоз? На него хотели повесить убийство.
— Да.
— Отлично. Можно сделать его судьбу ключевой. Он продавал взрывчатку чеченским боевикам. Вы слышали об этом?
— Да. — Петр даже напрягся. В груди он почувствовал легкий зуд, который пока непонятно что означал: то ли порыв к творчеству, то ли желание оборвать собеседника.
— Вариантов развития сюжета море. — Яцек раскинул руки, словно стараясь охватить это море. — Что толкнуло его на преступление? Можно повернуть как угодно: он сам был подлец. Или можно написать, что его подставили. Я соберу все, что знаю про это дело, найду вырезки из газет. Принесу вам. Вместе подумаем над сюжетом.
— Не надо, я лично знал Вощевоза, — сухо произнес Петр.
— Да?! — Яцек изобразил неподдельное удивление.
— Я владею ситуацией. Он приходил лично ко мне просить защиты.
Самойлов вкратце пересказал историю с Вощевозом, думая, что открывает для Михальского Америку. Тот в свою очередь старательно делал круглые глаза.
— Превосходно, — воскликнул Яцек, когда Петр закончил. — У вас есть все, что нужно. Так что ж вы сидите? Эта книга станет бестселлером!
