Алексей Филиппов - Осел у ямы порока
– В «Трали-вали» говоришь, это хорошо, – продолжал подергать мочку уха следователь. – Это даже очень хорошо. Петрович свисни своим орлам, пусть они нам сюда Женю Лобачева притащат. Ты его знаешь, он барменом в «Трали-вали» служит. С редкой памятью человек, может, он чего заметил. Память, еще раз повторюсь – редкая. Женя у меня свидетелем уже делам по восьми проходил и всё удачно. Между прочим, он капитан третьего ранга в отставке. Катером ракетным командовал, но чего-то не туда и не к месту пустил, вот его и попросили с флотской службы.
Бармен, резво доставленный орлами Копченова, лишь обозрел наш коллектив, так сразу настроился на деловой лад и подготовился к ответу на любой вопрос.
– Жека, мы тебя вот чего позвали, – ласково начал беседу Колчинский. – Ты Вадима Алексеевича давно в своем заведении встречал?
– Как давно? – развел руками бармен. – Вчера вот и встречал с девушкой.
– С кем? – переспросил Копченов.
– С девушкой, с секретаршей Николая Алексеевича.
– Да какая же она девушка? – практически хором изумились начальник райотдела с директором.
– Ну, здесь я, конечно, настаивать не буду, – чуть поперхнулся в своих показаниях Жека, – но вчера Вадим Алексеевич был именно с ней. Два дня назад с другой дамой, вот та точно не девушка, там никаких вопросов в этом плане у меня нет, а про вчера вот у меня сомнения. Ходят, правда, про неё некоторые слухи, но их к делу не пришьешь.
– Стоп, – уже строго вмешался Колчинский. – Про дам и девушек отставить, давай про мужиков его.
– Нет, с мужчинами Вадим Алексеевич к нам не заходит. Не его, видимо, профиль. Он больше на слабый пол ориентирован.
– Это как же не захожу, – аж вскричал от негодования Вадик, – а на прошлой неделе я у тебя коктейль с кем пил? Ну-ка вспоминай. Ты чего вздумал на меня напраслину возводить. Говори всё, как есть.
– Пардон, – слегка смутился бармен, – было. Извиняюсь. Был Вадим Алексеевич с молодым человеком.
– Ты его раньше у вас встречал? – попытался взять быка за рога следователь.
– Было и причем также один раз было.
– С кем?
– Был этот молодой человек вместе с Крюковым Михаилом Ивановичем, с Вашим замом Максим Петрович.
Максим Петрович Копченов и мы вместе с ним, застыли от последнего сообщения, в крайне напряженных позах. Опять в показаниях всплыл дядя Миша. Что-то здесь было не то. Улика за уликой толкались к образу погибшего Михаила Ивановича. Неужели он действительно в чем-то был здесь замешан? Ой, как бы этого не хотелось. Всё-таки хорошим человеком он был. Бывают такие люди, что даже радуешься, когда гадость, какую-нибудь, про них услышишь, а тут совсем всё наоборот. Очень не хотелось, чтобы человек плохим оказался.
Жека хотел на этом кратком отчете и ограничиться, но колюче-профессиональный взгляд представителя прокуратуры дал толчок к копанию в кладовой памяти труженика ресторанной стойки. Копался в этой кладовой бармен на этот раз долго, изредка недоуменно пожимая плечами, но вдруг вскрикнул:
– Таксиста я знаю, который вашего молодого человека от «Трали-вали» отвозил последний раз. Как же я сразу не вспомнил? Выхожу, значит, я сразу следом за ним по своему делу и вижу сел тот парень в зеленый «Москвич» с красной крышей. А «Москвич» тот нашему электрику Семенычу принадлежит. Это он специально крышу красной краской покрасил, чтобы попижонистей было. Про его пижонство у нас в городе каждый знает. Про него даже легенды ходят, что он у нас в районе первым стилягой был и его за это пять раз на пятнадцать суток сажали. Герой. Ему даже комсомольский значок в КПЗ вручали. Герой одним словом и к тому же очень интересный человек, только бестолковый немного.
– А, что такое «стиляга»? – ни с того, ни с сего заинтересовался я, услышав непонятное слово за которое можно угодить за решетку.
– Стилягами в шестидесятые годы называли продвинутую молодежь, которая стала сбрасывать с себя оковы тоталитаризма и одеваться по западным модам, – внезапно принялся за мое просвещение Павел Викторович, решивший, наверное, удовлетворением моего интереса загладить вину за неудавшееся на меня покушение. – Только за это почти и не сажали, так пропесочат на комсомольском собрании или карикатуру в центре города повесят, а вот чтобы сажать, я такого не слышал.
– Сажали, – вступил в наш разговор Николай Алексеевич, но не так, чтобы как в наказание, а для острастки. Дружинники по танцплощадкам ходили и ширину брюк замеряли, как найдут уже положенного, так с собой забирают.
– Как так замеряли? – не понял я.
– Спичечным коробком, – засмеялся директор, – меня, и то один раз взяли, правда, без протокола. Интересно было. Эх, вспомнить приятно нашу жизнь, это вам не то, что сейчас.
Колчинский нашей беседы не слушал, он что-то шептал Копченову, и тот скоро взялся за телефон.
26
Пижона Семеныча привезли тоже быстро. Он был слегка напуган и к тому же не очень трезв. Долго Семеныч не мог понять, чего это комбинатские шишки, совместно с милиционерами от него хотят, а как понял, то сразу перестал заикаться, вспомнил тот злополучный день, из-за которого его сейчас от задушевных корешей оторвали, и рассказал все, что знал по данному вопросу. Все знания его сводились к тому, что отвез он того парня, как раз именно в этот дачный поселок, а точнее бывшую деревню Пентюхино и даже предложил сводить всех желающих к тому месту, где пассажир покинул автомобиль. Место, по словам Семеныча, было не совсем обычное для высадки пассажиров. Все предыдущие пассажиры заставляли себя в деревню везти, а этот потребовал высадки раньше. Всем сразу любопытно стало и пошли мы радостно к тому месту всей озабоченной гурьбой, потому как засиделись, честно говоря, в помещении уже до головной боли.
По пути к месту высадки я немного приотстал вместе с Павлом Викторовичем и осторожно спросил его о том, а что они со мной хотели сделать в то утро нашей последней встречи. Исполнительный директор немного смутился, и несмело улыбнувшись, покаялся:
– Решили мы тебя Андрей, рядышком с деревней твоей постеречь и, как бы тебе получше объяснить? Ну, короче должны были тебя чуть-чуть пришибить за познания твои вредные. Ну, ты понимаешь, почему у деревни?
– Почему? – не совсем понял я.
– Мне свидетели были нужны, что расстались мы с тобой, и что один ты к дому своему возвращался, а уж, что с тобой дальше случилось, то я здесь совсем не причем. Кстати, хорошо, что напомнил, мне деньги надо с пацанов обратно взять. Они с меня аванс в пять тысяч потребовали. Вот сволочи. Понимаешь, я им говорю, что у тебя в карманах пять штук, как раз для оплаты и приготовлены, а они заартачились и без аванса ни в какую. А ты деньги-то, которые я тебе дал уже потратил? Вроде и деньги небольшие, а для меня зазря пропали. Вот какая ерунда получилась. Нескладуха на нескладухе. А эти пацаны вообще наглые, тебя до полудня прождали и к Вадику права качать, дескать, давай еще бабок за хлопоты напрасные. Ладно бы дело сделали, а то ведь за так требовали. Наглецы. Сладу с ним никакого не стало. Чуть что, так каждый сразу права качать норовит. Беспредел сплошной. Вот взять на производстве у нас: линия на днях из строя вышла, как раз в начале смены и ремонт часов на шесть. Я народу говорю, чтобы заявления на административный отпуск писал и домой шел. Делать-то нечего. И представляешь, нашелся умник, который стал требовать оплаты простоя. Представляешь наглец. Его на работу взяли, а он права качать, про трудовой кодекс кричит. Будто этот закон для него написали? Короче, кругом беспредел. Обнаглел наш народ до крайней точки. Кнута, кнута хорошего всем не хватает. Без кнута вообще с народом сладу никакого нет. Поверь мне на слово – нет.
Семеныч довел нас до моста перед деревней и сразу за ним ткнул в землю палец, указывая место высадки пассажира. Колчинский задумался, а потом еще чуть-чуть попытал Семеныча, но тот даже за бутылку, никаких новых сведений не выдал. Молчал пассажир всю дорогу, как свежемороженая рыба в холодильнике и даже никаких улик в салоне не потерял. Всегда кто-то чего-то теряет, а этот ничего не оставил после себя. Семеныча с благодарностью, но без извинений отпустили, и мы теперь уже говорливой толпой пошли думать дальше, хотя не знали о чем. Ведь о том чего знали, было уже вроде всё передумано.
– Послушайте Андрей, сигареткой меня не угостите? – потянул меня за рукав Колчинский.
Мы остановились на мосту, закурили и стали смотреть сверху на воду. Вода спокойно и как нам, кажется, беззаботно скользила куда-то за поворот, и не было ей никакого дела до наших суетных забот и глупых мыслей.
– Что-то никак я не ухвачу суть задумки преступников, одни странности в этом деле, – задумчиво поведал мне следователь. – Чего-то здесь не то, а вот чего понять не могу. Серьезные люди такой глупостью, с которой мы сейчас столкнулись, вряд ли станут заниматься. Ну, предположим, надо было им убрать Лексеича, так чего, килера посерьезней найти негде? Да полно их сейчас, были бы деньги. Так нет, они приехали на комбинат, вошли в контакт с руководителями из верхнего эшелона, нарыли против них компромат и предложили организовать убийство. Глупо. Однако почти сработало. Не был бы Мутный в доле по совместному предприятию с директором и всё тогда бы, хана Николаю, а после этого еще и замов, его, в смысле директора, подставить не сложно, и считай всё, управление убрали, причем единым махом. Конечно, цепочку эту можно выстроить, но так мудрёно не крутят. Всё ж можно проще сделать. Вот если другой вариант, то, что они специально на раскрытие замысла шли, более перспективен. Им скандал был нужен. Директор узнает о таких делах своих помощников и вполне естественно выгоняет их с треском. Этот треск доходит до французов и совместному проекту кирдык. Так оно, скорее всего и задумывалось и может, знали таинственные заказчики о связях Лексича с Мутным. Вот в этом случае цепочка выстраивается, но всё равно уж больно заумно. Если это так, то на днях надо других гадостей ждать. Надо искать, кому срыв проекта выгоден, да только здесь на даче нам ничего не найти. Это огромная аналитическая работа, не меньше чем на месяц. А вот этого месяца у нас нет. Хочется Колю из этой неприятности вытащить. Он хотя и вздорный мужик, но человек хороший. Ты бы только знал, как он об этом контракте мечтал? Жизнь за него готов положить. Все уши нам прожужжал, как пойдем в баню, так никакого спасу от его мечты нет. Надо ему помочь, только вот как? Можно конечно жителей крайних домов опросить о пассажире, но времени много прошло. Вряд ли кто чего вспомнит? Хотя давай попробуем: ты иди по левой стороне, а я по правой пойду. Дома по три обойдем, чем черт не шутит, может, за ниточку какую уцепимся и помотаем немного клубочек. Всё равно ничего другого в голову не приходит.
