Светлана Алешина - Блеск презренного металла
— Да здесь я! — смущенным баском произнес наш курьер, подходя откуда-то сбоку.
Его одежда была перепачкана травой и пылью — видимо, он отлеживался во время обстрела в какой-то канаве и теперь испытывал вполне понятное недовольство собой — по его мнению, мужчины должны вести себя совершенно иначе.
Я отбросила ружье и порывисто обняла его. Ромка не ожидал этого и окончательно сконфузился. Красный как рак, он что-то невнятно бормотал и пытался аккуратно высвободиться из моих объятий. Дурачок, он не понимал, как я рада, что он жив и здоров.
Роман Дмитриевич деликатно кашлянул и сказал:
— Знаете, Ольга Юрьевна, вы бы рассказали мне, что тут к чему. Ввели бы, так сказать, в курс дела. А то я как марсианин. Ничего не пойму — стрельба, пожар, люди какие-то… Что тут произошло?
— Не буду я вам ничего рассказывать! — заявила я. — По причинам, вам хорошо известным. А кроме того, нужно заняться ранеными. У вас есть сотовый? Мой, наверное, сперли… Впрочем, он и не работает.
— Сотовый здесь не добьет, — виновато сказал Гоголев. — Я пробовал. Один выход — брать раненых и везти в Каратай, в больницу. Только вот незадача — по лесной дороге теперь не проедешь. Там у нас затор получился. Сначала я на своей «Оке» наехал на шипованную полосу — какой-то идиот положил, — а потом на нее налетела дама в «Мерседесе», видимо, сама Бурмистрова. Все там всмятку — она летела как на пожар…
— Вот дьявол! Ну что ж, придется растаскивать ваш затор, — решила я.
— Я прошу прощения! — раздался вдруг у меня за спиной подобострастный голос, который я даже не сразу узнала. — Если позволите, здесь есть еще одна дорога — в объезд пруда. Немного топкая, но если аккуратненько, проехать вполне можно. Всегда готов содействовать и чистосердечно помогать следствию. Сами видели — изо всех сил пытался препятствовать разгулу насилия. Силы уже не те — болезни, возраст…
Я оглянулась — в роли поборника законности и справедливости выступал пчеловод Пименов, лицо которого потеряло прежнюю суровость и сделалось сладким, как сахар. Он, кажется, первым осознал, что других вариантов у него не остается, и перекинулся в стан «раскаявшихся». Однако в любом случае его сведениями о новой дороге можно воспользоваться.
— Ну хорошо, тогда не теряйте времени! — распорядилась я. — Грузите в «Волгу» своего раненого. Я поеду на своей машине с Виктором и Ромкой. А вы, Роман Дмитриевич, поведете фургон. Учтите, внутри десяток несчастных, одурманенных наркотиком молодых людей. Им тоже потребуется помощь.
Пока мы вели переговоры, Ромка куда-то исчез и появился уже вместе с Виктором. Он вел его, поддерживая под руку. Оба они были бледны, но Виктор уже улыбался, а Ромка, не отрываясь, смотрел на него полными ужаса глазами. Сзади с отсутствующим видом плелась Екатерина.
Я с тревогой посмотрела на дом — ни Валета, ни химика Тимони нигде не видно.
— Постойте, — сказала я. — А где?..
— Там какие-то люди рванули в лес, — пробормотал сквозь зубы Ромка. — Ясное дело, если бы Виктор был в форме, мы бы с ним…
— Сбежали! — ахнула я. — А лаборатория? Они подожгли лабораторию?
— Какую лабораторию? — удивился Ромка. — Да нет, вроде паленым не пахнет…
— Там наверху, на втором этаже труп Бурмистрова! — сообщила я Роману Дмитриевичу. — А еще два опасных преступника сбежали…
— Да черт с ними, — даже как-то безразлично сказал он. — У меня вот Бурмистрова тоже сбежала… Сейчас приедем в Каратай, я потребую, чтобы сюда выслали опергруппу. Между прочим, — добавил он с гордостью, — я ведь на задании. Официально расследую дело о махинациях риелторской фирмы «Тюльпан». Сегодня настоял, чтобы мне дали это дело. Я вам утром звонил…
— Поговорим потом, — перебила я его. — Нам надо скорее ехать. Вдруг преступники задумают вернуться?
К нам неслышными шагами подошел Пименов и почтительно доложил:
— Раненого я погрузил. Он без сознания, мерзавец. Прикажете отправляться?.. И попрошу в протоколе отметить — я действовал всегда против воли, только под угрозой насилия! Я не отказываюсь, что виноват, но моя вина минимальна — вы сами видели.
Я только махнула рукой. Пименов повернулся, чтобы бежать к машине, — сама предупредительность, а напоследок остерег:
— Вы точнехонько за мной держитесь! Вправо-влево ни-ни! Засесть можем. И скорость держите постоянную. Тут километра два потерпеть, а потом посуше будет.
Я посмотрела, как он садится за руль зеленой «Волги», и сказала:
— Ну, в путь, Роман Дмитриевич! Принимайте фургон, а я за вами. В Каратае встретимся.
На его лице мелькнуло что-то похожее на сожаление, но он промолчал, спрятал наконец свою пушку в наплечную кобуру и деловито направился к белому фургону. Я заметила, что рукав его неизменной замшевой курточки справа лопнул, а возле локтя вырван целый клок.
— Ромка, — спросила я негромко, — у этого типа действительно разбита машина?
— Всмятку, — со вздохом сказал Ромка и не совсем логично добавил: — А вообще-то он ничего парень!
Ехали медленно. Под колесами чавкало. Сквозь частокол потемневших сосен временами пробивались последние лучи заходящего солнца. Мошкара липла на стекла.
Виктор, откинувшись на заднем сиденье, то ли дремал, то ли просто молчал с закрытыми глазами. Молчала и Екатерина, съежившись в комок рядом с Виктором. Я внимательно следила за стоп-сигналами фургона, колыхавшегося перед нами на узкой лесной просеке, а сама тем временем устроила Ромке настоящий допрос.
— Давай-ка, объясняй! — потребовала я. — Почему ты не в Тарасове, а в компании с этим ковбоем! Это во-первых. А во-вторых, почему так поздно? Еще немного, и нас могли всех прикончить!
— Да я же не виноват! — оправдывался Ромка. — Сначала я никак не мог добраться до Каратая. Попуток, как назло, не было. А потом в Каратае я сразу наткнулся на Романа Дмитриевича, и он мне все объяснил. Он еще утром откуда-то узнал, что Бурмистрова поехала в Каратай, а потом понял, что и мы отправились туда же. Тогда я решил, что лучше поехать с ним, чем дозваниваться до Тарасова. Все-таки он из прокуратуры. Я думал, так будет надежнее. Только я не ожидал, что эти уроды опять «заминируют» дорогу. Мы, конечно, налетели на шипы, порвали к черту все покрышки, перевернули машину…
— Вы же могли разбиться! — ахнула я.
— Могли, — невозмутимо заметил Ромка. — Но не разбились. Зато вскоре, когда мы уже вылезли и горевали около этой тачки, из леса выскочил «мерс». Эта баба неслась как бешеная. То ли она забыла о ловушке, то ли не знала о ней…
— Она нечасто тут бывала, — пояснила я. — Вполне могла забыть.
— Ну, короче, влепилась она с разгону в нашу «Оку» — только пыль пошла! Конечно, «Мерседес» крепкая машина, но столкновение ей тоже на пользу не пошло. Да и сама Бурмистрова крепко головой приложилась. И, видать, в мозгу у нее что-то сдвинулось — нас увидела и сразу в лес рванула.
— А вы?
— Вот тут мы сплоховали, — признался Ромка, чеша в затылке. — Сначала мы за ней не пошли. Я советовал поспешить сюда. Потом Роман Дмитриевич немного подумал и решил, что Бурмистрову все-таки надо поймать. Мы разделились и пошли ее искать. В общем, Роман Дмитриевич заблудился. Я потом еле его нашел. Пока блуждали, времени ужас сколько прошло! Уже солнце к закату клонилось, и я сказал, что надо искать вас, а не Бурмистрову — она, скорее всего, и сама заблудилась. Ну, а дальше вы знаете. Я немного удивился, что вашей машины в лесу нет, но потом понял, что обратно вы никак выехать не могли…
— Хорошо хоть у тебя голова работает, — проворчала я. — А мы, видишь, как влипли? Может, все бы не так сурово было, если бы Бурмистров жив остался. А то его подручные особым интеллектом, понимаешь, не отличаются… Хотя, кто знает, может, и к лучшему. Тут не угадаешь. Вообще жена советовала Бурмистрову с нами не церемониться. На этой почве и смертоубийство случилось. Она, кажется, надеялась успеть в дальние края умотать. Ну, а что теперь получится, не знаю. Меня еще твой Роман Дмитриевич беспокоит. Что, как прокуратура усмотрит в наших действиях какое-нибудь чудовищное беззаконие? Прощай тогда лицензия!
— А вы распишите в газете, как Роман Дмитриевич опасное преступление раскрыл! Похвалите прокуратуру за проницательность и мужество. Глядишь, они от нас и отстанут.
— Ромка, ты мудр как аксакал! — сказала я. — Только, по-моему, это получается какой-то жалкий компромисс, круто замешенный на лести.
— Может, и компромисс, — согласился Ромка. — Только лесть тут ни при чем. Роман Дмитриевич-то действительно старался. Он очень вообще-то за вас переживал. Только он какой-то несобранный — у него все через пень колоду. Видите, он даже пистолет взял, а о патронах не позаботился. Зато ничего не испугался. А я, между прочим, струхнул, когда этот бешеный палить начал… И когда собака… — он совершенно по-детски улыбнулся.
