Фридрих Незнанский - Криминальные прогулки
«А может быть, я… может быть, я… тоже… может быть, я тоже…» Последнее слово никак не давалось Вите. Он вдруг решил не додумывать это последнее слово и очень обрадовался такому своему решению, потому что оно несло в себе избавление от чего-то неприятного… Но тут мысль внезапно поперла сама: «Может быть, я тоже с-с-с… – На этом месте Витя спохватился и начал сопротивляться, но мысль медленно, но верно преодолевала его сопротивление: – Может быть, я тоже су… – Он упирался как мог, даже покраснел, но мысль шла бульдозером. – Может быть, я тоже сумас… сумасшедший?!»
Витя ни разу еще не допускал такого предположения. Ни разу. То, что его комиссовали из армии по причине шизофрении, – это ерунда. Ошиблись. То, что поставили здесь на учет в психдиспансер и до сих пор не сняли, – это тоже ничего не значит. Бюрократы! Им лишь бы отчитаться, что человек на учете! А то, что он нормальный, может быть, даже в тысячу раз нормальней их всех, – это их не волнует!
Витя вспомнил, как метал ножи в портрет своего доктора. Эх, подвернись этот доктор ему сейчас… Уж Витя доказал бы этому профану в белом халате, что не является сумасшедшим!
Тут же был придуман и способ доказательства.
– Я бы отрезал ему уши… – пробормотал Витя. – А потом заставил бы его съесть их… – Впрочем, он тут же поправился: – То есть нет, не так! Я бы съел их сам! Сам!
Здорово? Разве сумасшедший до такого додумается?
Но тут Витя нахмурился… Что-то в его выводе было не то… Но что именно – этого он никак не мог понять…
Витя сжал голову руками.
«А может, наоборот? – тяжело подумал он. – Может, только сумасшедший и может до такого додуматься?»
Ему стало страшно.
– Нет! – закричал вдруг он. – Нет! Я не сумасшедший!
Это было проще, чем разбираться в себе.
К тому же у него не было на это времени. Нужно было начинать.
Витя оторвал зад от блестящего начищенной эмалью края ванны и поглядел в висящее на стене зеркало.
Оттуда на него вылупился взъерошенный субъект в полотенце и с прищепками на шее. В красных глазах субъекта металось что-то дикое.
Довольно странный вид для человека, только что убедившего себя в том, что он не сумасшедший.
Впрочем, Витя тут же вспомнил, что он и не человек вовсе. Он древнее языческое божество!
– Я дух воды! – вскричал Витя и открыл наконец кран.
Вода с шипением и ревом выскочила из длинного никелированного «гусака» и стала заполнять ванну.
– Я – дух воды! – снова воскликнул Витя и принялся совершать над пузырящимся на дне ванны желтоватым потоком таинственные пассы, причем с таким важным видом, будто именно благодаря этим его пассам ванна и наполняется.
Он распалялся все больше и больше и скоро так увлекся, что вообще перестал замечать что-либо вокруг себя и не думал уже ни о чем, кроме как о наполнении ванны.
– Я дух воды! – повторял он.
И вдруг что-то белое мелькнуло над его головой и с глухим стуком опустилось прямо ему на макушку.
Витя закатил глаза и свалился на пол.
Над ним стояла Инга. В ее руках была фаянсовая крышка от бачка унитаза.
– Как мне надоели эти духи… – мрачно усмехнулась она.
Приехав в горуправление милиции, Турецкий зашел к начальнику. Тот сразу же вручил «важняку» серый листок выборки.
– Действительно… – пробормотал Александр, разглядев среди бледного шрифта интересующие его строчки. – Были звонки, были…
Павел Тимофеевич предложил чай, но Турецкий отказался:
– Да что вы! Некогда!
Впрочем, на некоторое время он все-таки задержался у Никитина: они поговорили о Садчикове и наметили кое-какие действия.
Когда все было решено, радушный Никитин еще раз попытался напоить «важняка» чаем, но тот снова отмахнулся:
– Нет! Я уже бегу!
И поехал в прокуратуру, где ему еще в первый день приезда выделили отдельный кабинет.
Андрей Петрович долго не мог решиться снять трубку и позвонить в «Меркурий». Он ходил вокруг журнального столика, на котором стоял телефон, и неотрывно смотрел на него, борясь с собственной трусостью и проигрывая ей. Не вчистую, правда, но по очкам. Никак не мог Андрей Петрович найти в себе силы для последнего усилия. Казалось, еще совсем чуть-чуть – и выдохнет он с шумом, и шагнет-таки к аппарату, и снимет трубку, и наберет номер. Ан нет! Не так-то все просто… Руки Андрея Петровича были сцеплены за спиной, да так сильно, что даже кончики пальцев под ногтями побелели. Это чтобы ненароком не расцепились они и не схватились за телефон. Хотя ему так хотелось, чтобы они за него схватились! Так хотелось! Как он умолял свои руки: «Ну давайте же – отпускайте друг друга! Ну отпускайте же! Отпускайте!» И тут же еще сильнее сжимал их: «Я вам отпущу!» Вот мечтал просто Андрей Петрович снять трубку и набрать номер, но не мог! Не мог!
Оно и понятно. Хоть вице-премьеров у нас и много, а все же их дочек не каждый день убивать приходится. Нерешительность Андрея Петровича была вполне объяснима.
Впрочем, долго так продолжаться не могло.
«Будь ты мужчиной!» – сказал себе Андрей Петрович и наконец расцепил руки.
Однако теперь они стали дрожать. Будто со страшенного похмелья – так что и в окошко пивного ларька купюрой не попадешь, а не то что в маленькую кнопочку телефона – пальцем.
«Да что же делать-то?» – вздохнул Андрей Петрович.
Он сел в кресло и попробовал успокоиться. Закрыл глаза, представил себе заливной луг, порхающих над ним бабочек и вдали – косаря. Стоя спиной к Садчикову, косарь валил сочную траву.
«Вот и славно… – подумал Андрей Петрович, переводя дух. – Посижу так чуть-чуть, дрожь и пройдет».
Он уже давно занимался аутотренингом, и, надо сказать, весьма в нем преуспел.
«Мне хорошо и спокойно… – убеждал себя Андрей Петрович. – Мне приятен вид этого луга, этих бабочек и этого трудолюбивого крестьянина с косой…»
И тут трудолюбивый крестьянин обернулся.
«Ой!» – вскрикнул про себя Садчиков.
Трудолюбивый крестьянин оказался Вячеславом Витальевичем Семеновым. Он поднял над собой косу, потряс ею и сказал: «Я-то, если что, от ответственности откошу, а вот ты – вряд ли!» После чего мэр довольно засмеялся и вернулся к своей косьбе – только «вжжих!», «вжжих!» долетало издали.
Садчиков тут же открыл глаза и вытер со лба пот. Ну вот как тут успокоишься?!
Он встал с кресла и подошел к журнальному столику.
«Ну давай!» – приказал он себе.
Ценой нечеловеческого усилия его рука медленно двинулась к телефону. Скоро до трубки осталось двадцать сантиметров, десять, пять… В тишине слегка подрагивали на сквозняке тоненькие бамбуковые нити… Три сантиметра, два, один…
И вдруг телефон зазвонил. Зазвонил неожиданно резко и громко.
Андрей Петрович как ошпаренный отдернул руку и даже отскочил чуть в сторону, но, опомнившись, снова шагнул к столику.
«Тьфу ты… – подумал он. – Так и заикой стать можно…»
Телефон же все трезвонил.
Садчиков кашлянул и снял трубку:
– Слушаю.
– Здравствуйте, Андрей Петрович, – раздалось на другом конце. – С вами говорит старший следователь по особо важным делам Турецкий.
Садчиков опешил:
– Чем могу служить?
– Я хотел бы задать вам несколько вопросов. Не заглянете ко мне в прокуратуру?
Андрей Петрович попытался было прояснить ситуацию:
– А в чем, собственно…
– Все узнаете на месте, – сухо перебил Турецкий.
– Ну хорошо… – пробормотал Садчиков. – Когда мне надо у вас быть?
– Чем раньше, тем лучше. Если вас не затруднит, то можете наведаться ко мне прямо сейчас. Вам ведь недалеко?
Дом Садчикова находился прямо напротив здания прокуратуры – в минуте ходьбы.
– Ладно… – пожал плечами Андрей Петрович. – Я скоро буду…
Турецкий назвал ему номер кабинета, после чего в динамике послышались короткие гудки.
– Ну и дела-а… – протянул Садчиков и тоже положил трубку.
Он снова сел в кресло, но на этот раз не развалился в нем барином, а пристроился на краешке, настороженный, как птичка, готовая вспорхнуть от любого резкого звука.
Его рябая щека нервно подрагивала, а глаза бегали с предмета на предмет, но не с целью отыскать что-либо в комнате, а просто отражая лихорадочную работу мозга.
Два вопроса мучили сейчас Андрея Петровича. Первый: зачем его вызывают в прокуратуру? Второй: отдавать ли ему теперь распоряжение относительно дочки вице-премьера?
Ведь если его вызывают из-за Корнева, то…
Садчиков не додумал эту мысль. У него помутилось в глазах. Сколько ни готовил он себя в последнее время к такому повороту событий, сколько ни прокручивал варианты возможной защиты, но если Корнева поймают, все равно… Это ж кошмар! Катастрофа!
И все– таки надо было что-то решать.
Андрей Петрович тряхнул головой и попытался сосредоточиться.
Значит, так.
Насчет дочки вице-премьера он пока никаких распоряжений отдавать не будет. Подождет, что скажет ему этот Турецкий… А то вот так поторопишься, а потом себе дороже выйдет. Ведь как ни крути, а сам-то он – Андрей Петрович Садчиков – никого не убивал! И если Корнева поймают или, допустим, уже поймали (тут Андрей Петрович судорожно сглотнул пересохшим горлом), то и это не так страшно… Он же сумасшедший, кто ж ему поверит! Садчиков тогда такой визг поднимет, что тут, мол, имеет место быть чистейшей воды поклеп, навет и козни политических противников! Да, впрочем, что об этом говорить – об этом уже тысячу раз говорено-переговорено между Андреем Петровичем и мэром. Для того они, в конце концов, и втягивали в свое дело пациента психдиспансера!
