Барбара Гордон - Польский детектив
Что это нам дает?
Исключает Бодзячека как потенциального убийцу. Йоги не дался бы ему в руки. Но если бы кто-то хотел убить Бодзячека — имел бы шанс. Существует вероятность того, что выведенный из равновесия кот бросится именно на того, кого не переносит. Да, но мы уже пришли к выводу, что никому не было выгодно убивать Павла Бодзячека, одного из „своих“.
Допустим, речь идет о Барсе. Барс мог взять кота на руки и натереть ему когти цианистым калием. Однако: „Никто никого в этой веренице…“ — и так далее. А если бы кто-то хотел убить Барса? Йоги, уже с ядом на когтях, мог прыгнуть на Барса, и когда тот с Фирко закрывал окно мастерской и заметил Йоги, притаившегося на перилах террасы, и когда Барс и Фирко стояли на террасе у двери в салон, совсем рядом с окном, через которое Йоги прыгнул на Иоланту. Барс был ближе и ничем не защищен. Почему же Йоги прыгнул не на него, а на Иоланту?
Прыгнул на Иоланту, которую любил. Прыгнул на ее плечо, на котором наверняка часто сиживал, довольно мурлыча и потираясь о ее щеку, как это любят делать коты. И впился когтями в это плечо. Случайно или намеренно?
А может быть, Иоланта хотела кого-то убить? Давайте рассудим.
Бодзячек видел ее у окна мастерской. Кот Йоги, выскользнувший из комнаты Божены или просто выпущенный Иолантой, бродит по террасе. Он охотно идет на руки к Иоланте. Иоланта перегибается через подоконник, достает яд. Кот сначала протестует, вырывается и оставляет следы когтей на подоконнике и раме. Иоланта натирает кошачьи когти цианистым калием, который находится в открытом экзикаторе, столь легкомысленно оставленном на подоконнике Барсом. А может, берет яд из флакона. Она использует для этого, например, марлевую салфетку из тех, что употребляет Барс в своей работе. Иоланта отпускает кота, или кот сам вырывается и убегает. Иоланта в бешенстве, что ей не удалось довести дело до конца и направить кота прямо на предполагаемую жертву. Отсюда и ее истерический взрыв после безумного танца.
Да, все укладывается в логическое целое.
Но только кого же и зачем хотела убить Иоланта Кордес?
Прошло уже несколько дней с тех пор, как я пришел к этому странному выводу, такому, что мне даже не хватило духу поделиться им с кем-нибудь из коллег. Я все никак не могу ответить самому себе на один вопрос: кого и зачем хотела уничтожить Иоланта. Ситуация парадоксальная: ведь не хотела же она убить саму себя. Есть другие, более удобные способы самоубийства.
Но я уже знаю, где искать ответ на этот вопрос. В романе, который написала Иоланта Кордес. Если она его действительно написала, если это не блеф.
Я усиленно ищу роман Иоланты Кордес. Я еще раз обыскал ее квартиру. Никаких следов. Нет даже черновиков, каких-либо записей или копий.
Я обзвонил все варшавские издательства, их отделы прозы и секретариаты. Подписывало ли какое-нибудь из них договор с Иолантой Кордес на роман? Нет, никто такого договора не подписывал. Кому бы пришло в голову подписывать договор с Иолантой Кордес? Другое дело, если бы она принесла что-нибудь готовое… Тогда можно рискнуть хоть бы прочитать рукопись и, возможно, отдать на рецензирование.
Я не могу отыскать и след некой фантастической подруги Иоланты, работающей в издательстве. Не спрашивать же у Бодзячека, не было ли у них с Иолантой какой-нибудь общей знакомой. Он вполне способен ночью взломать письменный стол этой пани и уничтожить рукопись Иоланты, если она там случайно окажется…
Очаровательный Медвежонок не помнит подруг своей бывшей жены. Наверное, она была такая же некрасивая и занудная, как Иоланта, — эта подруга, работающая в издательстве. Поэтому он и не обратил на нее внимания.
Наконец, я нахожу человека, который может помочь мне. Я звоню Ромуальду Дудко. Он не в восторге от моего звонка, он предпочел бы вообще забыть, что какой-то там Хмура существует на белом свете. Но он оттаивает, когда узнает, в чем дело. Это же такой пустяк:
— Конечно, помню. „Кошачью энциклопедию“ Иоланта хотела писать для „Луча“.
Я еду в издательство „Луч“. Долго блуждаю по лабиринту коридоров, прежде чем попадаю в темную комнатушку, где сидит редакторша, которую я так долго искал.
Да, это ей предлагала Иоланта книгу о кошках. Но из этого ничего не вышло. У Иоланты часто бывали великолепные идеи, но она не умела реализовать их. Чего ей не хватало? Она была такая непрактичная. А при написании книг это тоже важно. Надо уметь упорядочить материал, основательно нарастить его на скелет идеи. Редакторша, явно доброжелательно относящаяся к Иоланте, охотно рассказывает мне:
— Я знала Иоланту еще со школы в Кельцах. Но потом мы долго не виделись и встретились только в Варшаве, недавно. Она жаловалась, что жизнь ее не удалась. Я пыталась как-то помочь ей. Она рассказывала мне о разных аферах и темных делишках, которые творятся в ее кругу, а точнее, в кругу ее бывшего мужа. И тогда я предложила ей: „Слушай, опиши все это. Прекрасная тема, это был бы захватывающий роман на современном материале, только ты еще придумай какую-нибудь интригу, чтобы поинтереснее закрутить сюжет. Сделай из этого детектив, легче пройдет. Детективы у нас всегда пользуются успехом“. Она на меня тогда так посмотрела, будто я ей глаза открыла. Но только я ее предупредила, что мы не сможем подписать с ней договор под заявку. План на этот год давно уже готов, полиграфические трудности у нас ужасные, так что единственный выход — принести уже готовый роман, настолько потрясающий, что его впихнут в план в качестве бестселлера. Она несколько раз звонила мне и говорила, что пишет. В последний раз сказала, что роман закончен и что она отдала его машинистке на перепечатку. У нее машинка была маленькая и несколько копий не брала. Она обещала принести рукопись шестого сентября. Мы договорились на двенадцать часов. Не пришла и не принесла. А потом я узнала, что случилось. Это ужасно…
И опять нет текста. Кому, какой машинистке отдала Иоланта на перепечатку свою рукопись? Почему эта пани не сочтет нужным отдать роман хотя бы в издательство, чтобы оно занялось поисками родственников покойного автора?
И снова проходит несколько дней. Шеф подгоняет: „Что с Джежмолью?“ А я сижу и жду, как рыбак над речкой, жду погоды. А чего еще мне ждать?
Сегодня утром мне позвонила редакторша из „Луча“. Просит, чтобы я пришел.
И снова я мечусь по коридорам и закоулкам, и снова та же комнатушка, так не соответствующая названию издательства. На письменном столе лежит очень толстый конверт, собственно, даже не конверт, а пакет, перевязанный шнурком. На пакете большими буквами старательно выведено: „Для пани Иоланты Кордес“.
Что такое? Гномы принесли? Узнали, что у Хмуры неприятности? А я всегда хорошо относился к гномам.
Редакторша объясняет мне:
— Представьте себе, что за история. Иоланта отдала роман на перепечатку машинистке, которая когда-то работала у нас в редакции, но теперь уже на пенсии. Эта пани договорилась с Иолантой, что оставит перепечатанную рукопись у дворничихи, в пакете, адресованном Иоланте. Дело в том, что она уезжала на три недели в Болгарию. Иоланта не пришла, и пакет лежал себе у дворничихи. Когда машинистка вернулась, дворничиха отдала ей пакет, сказав, что хозяйка бумаг не появилась. Машинистка знала, что Иоланта писала этот роман для нас, и сегодня принесла его мне… Я не вскрывала, ждала вас.
Я разворачиваю — один слой оберточной бумаги, другой… Внутри — оригинал, исчирканный, переправленный, и четыре экземпляра, чистенькие, старательно напечатанные. На титульном листе — фамилия автора: Иоланта Кордес, а ниже, по центру — название: „Кто выпьет этот бокал?“
Мы понимаем друг друга без слов. Темноглазая женщина берет один экземпляр, я другой. И воцаряется напряженная тишина.
Я перелистываю страницы. Конечно же, дома, вечером, я засяду на всю ночь (чем ужасно рассержу Марианну) со стаканом крепкого чая, который все же не так вреден, как кофе, — и проштудирую все досконально, слово за словом. Но я уже все понял и узнаю всех. Самовлюбленного Барса, который здесь называется Лепешко (Не знаю — зачем? Чтобы было смешнее?), бессердечную эгоистку Божену, которая носит имя Мажены, неверного Нечулло, переделанного в Пачулло, Михала и Мариолу Протов, которым автор дала фамилию Страхотов… Ну, конечно же, послушный, словно пластилин, журналист-кинокритик Рудзик — это Дудко, эксцентричная художница Зуза — это Лилиана Рунич, а демонический интриган, хладнокровный подлец с манерами английского лорда и вечной трубкой в зубах, Зволень, — это Павел Бодзячек. Есть и сама Иоланта, которая назвала себя здесь Иоанной. И даже кот Йоги. Только здесь он не сиамский, а персидский — пушистый, черный, и зовут его Калиф.
Все здесь, и, насколько я могу понять, перелистывая страницы, те же отношения и интриги между ними. Все, что я узнал в процессе следствия.
