Марина Серова - Заложники греха
Родные отец и сын молчали, глядя друг другу в глаза. Просто молчали и смотрели, но чувствовалось, что это очень важный момент в их отношениях. От того, чем закончатся этот пристальный взгляд и это молчание, зависела, пожалуй, их дальнейшая жизнь.
Николай смотрел с жадностью, глаза его, водянистые, мутноватые, сейчас горели. Он явно ожидал от этой сцены большего, чем его сын, ждал с нетерпением. Владимир не заставил его ждать.
– Спасибо за заботу, дядя Коля. Но мне есть кому помочь, – сказал он. – У меня есть отец.
– Кто? Константин? – спросил Николай.
Глаза его стали колючими, почти злыми.
– Да, – просто ответил Владимир. – Он воспитал меня, и другого отца я не знал. У меня и нет другого.
– Володя, – голос Николая дрогнул. – Ты пойми, я же прощения пришел попросить. Я давно хотел, давно! Но что я мог тебе предложить, что? Ты жил на всем готовом, как сыр в масле катался – а я? Как я мог тебе таким показаться, признаться, что это я твой отец? Чтобы ты меня стеснялся, стыдился? Зачем было ломать твои представления о жизни, зачем ранить душу?
– А сейчас зачем? – спросил Владимир.
– Сейчас? – Николай осекся. – Сейчас – другое дело, – пробормотал он. – Если бы я сейчас не сказал, потом бы уже и поздно было.
– Ты и так уже опоздал. На двадцать лет, – ответил Владимир. – Если я так тебе был нужен, ты мог прийти, когда был еще молод и в порядке. Тогда, когда был не таким бомжом, как сейчас.
– Тогда… – начал было Николай, но умолк на полуслове. – Тогда другое дело было. Тогда не мог. Ты пойми, Володька, правда не мог!
– Ладно, – Владимир повернулся в сторону подъезда. – Я тебя понял. Давай, пока!
– Так не простил? – все допытывался Николай, идя следом и пытаясь заглянуть в глаза сыну. – Не простил меня?
– А что значит – простить? – пожал тот плечами. – Я считаю, что просто не держать зла. Зла я тебе и не желаю. А вот полюбить… Извини, не могу. Я люблю другого отца.
С этими словами Владимир решительно зашагал к подъезду, и я вместе с ним. Открывая дверь, обернулась: Николай стоял на том же месте, все так же сжимая в руке конверт с деньгами, жалкий и оглушенный. И когда я из окна подъезда выглянула на улицу, он все стоял. А потом повернулся и сгорбившись пошел прочь…
Когда мы поднялись в квартиру, Владимир сразу прошел на кухню, к холодильнику. Я подумала, что он проголодался, а запасы продуктов как раз подошли к концу, а мы за всей этой кутерьмой забыли заехать в супермаркет. И еще кое о чем забыли…
– Владимир, – повернулась я к Воропаеву. – Вас на какое время вызвали в полицию? На час?
– Да, – почесал в затылке тот.
– Ну так поедемте, уже половина первого. И не терзайте холодильник, а заодно и нервы зря – он все равно пуст.
Владимир вздохнул.
– Господи, время только половина первого, а кажется, что день длится бесконечно! – в сердцах произнес он.
Мы снова спустились вниз и сели в машину. Когда проезжали мимо остановки общественного транспорта, в окно я снова мельком увидела дядю Колю: он садился в двадцать девятую маршрутку. Владимир тоже заметил его, но отвернулся. Я ничего не стала комментировать.
В отделе полиции нас встречал уже другой человек, не майор Писаренко. Это был следователь из убойного отдела. Он подтвердил, что эксперты установили намеренное выведение из строя рулевого управления и стал дотошно расспрашивать Владимира о его отношениях с Марианной, о ее работе, знакомых и всем прочем, что окружало девушку. Я поняла, что это надолго, и приготовилась скучать.
Заметив мое настроение, следователь бросил, не отрываясь от писанины:
– Вы бы подождали в коридоре. У меня к свидетелю много вопросов личного характера.
Я вышла. За Владимира, находящегося в кабинете следователя, можно было не беспокоиться. Присев на один из неудобных стульев, я задумалась. Событий за эти три дня произошло более чем достаточно, а источника угрозы так и не было выявлено. Я даже не могла с уверенностью сказать, связана ли смерть Марианны с ними, или это отдельный эпизод, собственного происхождения.
Ну по поводу смерти девушки сейчас хоть что-то должно проясниться. А остальное? Если отбросить мелкие выходки Вадика и друзей-боксеров, у нас остается… Что же у нас остается? Пожар на складе, вот что! Ну и срыв первой сделки, но его можно списать на случайность. В конце концов, среди прочих этот эпизод был самым безобидным. Что там по пожару-то? Полиция вряд ли сильно шевелится. Воропаев-старший хотел сам разобраться, может быть, есть какие-то новости?
Зазвонил телефон, и я увидела свой домашний номер. Это означало, что звонит тетя Мила. Я ответила.
– Женечка! – послышался родной тетин голос. – Ну слава богу, у тебя все в порядке. Что же ты даже не позвонишь?
– Прости, тетя! – чувствуя себя скверно, проговорила я. – Просто закрутилась сильно… Но, конечно, я большая свинья!
– Ой, ну что ты такое говоришь, Женечка! – упрекнула меня тетя. – Разве можно так? А я хотела спросить, скоро ли ты вернешься. Пасху вот пришлось одной отмечать, а у меня же всего наготовлено, мне одной не съесть! Жалко будет, если пропадет. Может быть, ты хотя бы заедешь, возьмешь что-нибудь? А я тебе пока все упакую – и куличи, и пироги, и мясо, и холодец…
У меня сиротливо заурчало в животе… Даже упоминание блюд в тетином исполнении вызывало томление в желудке.
– Не знаю, тетя, – честно ответила я. – Но я очень постараюсь. Может быть, ближе к вечеру.
В конце концов, заехать к тете можно было и вместе с Владимиром, когда его отпустит следователь.
– Вот и хорошо! – обрадовалась тетя. – Я пока все приготовлю. До встречи, Женечка!
Отключив связь, я вернулась к своим мыслям. О чем я там думала? Ах да, о пожаре на складе и о том, как было бы хорошо, если бы люди Воропаева уже что-нибудь выяснили. И вообще распутали весь этот клубок. На то, что в своем «расследовании» преуспеет Владимир, я не рассчитывала. Да уже, честно говоря, и не верила, что он захочет его продолжать. Единственное, чего он сейчас хочет, – это чтобы его оставили в покое.
Честно говоря, я немного малодушничала. В том смысле, что почувствовала, что и сама подустала от этого и соскучилась по дому, по тете Миле и просто по безделью. В конце концов, я с самого начала собиралась отдыхать, Воропаев нарушил мои планы. И сейчас я была бы рада не меньше его, если бы все закончилось, и моя работа в том числе.
Но с Константином Юрьевичем не мешало бы связаться. И я набрала его номер.
– Слушаю, Женя, вы где? – ответил тот сразу.
Я честно призналась, что в полиции, и поинтересовалась, есть ли сведения по пожару.
– Вы знаете, есть, – порадовал меня Воропаев. – Охранника удалось разговорить, и он признался, что в ту ночь выпивал вместе с каким-то знакомым, а потом заснул и ничего не помнит.
– С каким знакомым? – насторожилась я.
– Да пока непонятно, кто он. Познакомились той же ночью, он забрел туда с бутылкой. Предложил охраннику выпить, тот согласился – чем не повод для знакомства? Ну а дальше вы знаете.
– То есть этот мужчина мог устроить пожар? – уточнила я.
– Еще как мог! Все возможности у него были. Но вот кто он и по чьей указке действовал – непонятно. Охранник его и не помнит толком. Обычный, говорит, человек. Думаю, пьяница какой-нибудь из местных. За ящик водки согласился все это провернуть.
– Константин Юрьевич, вы бы постарались разузнать как можно подробнее, – попросила я. – И вообще, нам не мешало бы это обсудить при встрече.
– Да, не мешало… Слушайте! – Воропаеву пришла в голову какая-то идея. – Я скоро еду обедать, может быть, и вы подъедете?
– Легко, а куда? – поинтересовалась я.
– Да ко мне, в ущелье.
– А вы что же, дома обедаете? – удивилась я. – Не ближний свет все-таки…
– Нет, обычно нет. Но у меня там встреча небольшая попутно, это ненадолго. Даже говорить смешно – дядя Коля позвонил, попросил встретиться.
– Вот как? – Я вспомнила, что Николай садился в двадцать девятую маршрутку. Она шла как раз в Октябрьское ущелье. – А что он хочет?
– Да что он может хотеть – денег поди хочет, вот и все! Я же говорю: дело минутное.
– И из-за этого вы едете?
– Ну не только, – признался Воропаев. – Он говорил, что хочет решить со мной какой-то важный вопрос. Уж не знаю какой, не сказал по телефону. В общем, подъезжайте! – заключил он. – Я через десять минут закончу и тоже еду.
– Хорошо, договорились.
Убрав телефон, я посмотрела на дверь кабинета. Следователь наверняка еще долго продержит Владимира. Но можно съездить и без него. В конце концов, нигде он не находится в такой безопасности, как в отделе полиции! Нужно только предупредить, чтобы никуда не уходил, если я задержусь.
Договорившись, что Воропаев будет ждать меня здесь вплоть до моего появления и шагу не сделает из отдела, я покинула здание полиции.
