Валерия Вербинина - Сиреневый ветер Парижа

– И фиолетовую помаду тоже, мадемуазель.

– Вы уверены?

– Да, конечно!

Использовала бы я дома этот сочно-лиловый оттенок? Впрочем, какая разница! Сегодня в некотором роде день избавления от хлопот, и я решаю себя побаловать. Одна помада или четыре…

– Ах да, я забыла лак для ногтей.

– Может быть, вам нужен еще крем?

Но у меня другие планы, и от крема я отказываюсь, а то не успеешь глазом моргнуть, и этих кремов наберется целая корзинка. Знаем мы господ производителей, ох, знаем, как они наживаются на нас, женщинах!

И, расплатившись, я удираю в отдел обуви. Мне давно уже надоело ходить в кроссовках на размер больше, чем я обычно ношу.

– Что желает мадемуазель?

– Мне бы что-нибудь практичное, без каблуков…

Поход за чем-нибудь практичным без каблуков заканчивается покупкой двух пар босоножек на шпильках и одних сапог на каблуках. Вообще-то босоножек должно было быть восемь пар, а сапог — четыре, это я поскромничала.

– А без каблуков?

Как всегда, когда что-то нужно позарез, оно тотчас же исчезает. Я сделала два круга по этажу, прежде чем нашла мокасины, которые меня вполне устроили. Оплатив покупку, я тотчас же переобулась в них, а остальную обувь вытащила из коробок и засунула в разбухающий на глазах саквояж, рядом с денежным чемоданом.

Весь вопрос, уместится ли сюда еще и одежда. Или не уместится?

«В принципе, — подумала я, — я могу купить то, что мне нравится, надеть на себя, а старое барахло выкинуть, чтобы не тащить с собой».

Но мне нравилось так много, что сделать выбор было адской мукой. В конце концов я остановилась на шелковом платье с красивейшими цветами, но под него пришлось подбирать белье. Ах, каким счастьем было наконец избавиться от одежды Вероники Ферреро! Все ее тряпье я завернула в пластиковый пакет и, едва выйдя из магазина, со злорадным наслаждением швырнула его в урну.

Возможно, свалившееся на меня богатство ударило мне в голову, но я уже знала, что не пойду ни в посольство, ни в полицию, а попытаюсь обойтись своими силами. Я найду здание, которое Макс собирался взорвать, и только тогда дам знать кому следует, после чего уеду туда, где я всегда мечтала побывать, — в Италию. Венеция, Флоренция, Рим — я так давно хотела увидеть их, да все не выходило!

И еще я решила, что обязательно куплю себе белый кабриолет.

Глава двадцать восьмая

Сколько людей становится честными по одной простой причине: у них нет другого выбора!

Кабинет для допросов майора Саразена, 1 ч. 45 мин. пополудни

– Нашли? Отлично, давайте его сюда!

Такими словами человек с бритым черепом и морщинками у наружных уголков глаз встретил троицу, только что ввалившуюся в его кабинет. Двое из них представляли интересы государственной безопасности и были, замечу, в штатском. Третий, тщедушный подросток в разорванной кожаной куртке и с синяком под глазом, не представлял ничьих интересов, кроме своих собственных. Поэтому, очевидно, он и был зажат между двумя агентами, как орех в щипцах.

– Роже Жоли? — спросил Саразен почти вежливо.

– Так точно, господин комиссар, — доложил человек в штатском, который держался за левый локоть задержанного. — Пришлось за ним побегать.

– Ладно, — оборвал его Саразен, не терпевший похвальбы. — Свободны. Садись, Роже.

Подросток, чьи запястья были крепко схвачены наручниками, замялся и неловко опустился на край стула. Саразен меж тем скептически оглядывал задержанного. По его классификации, данный тип принадлежал к отряду «крысенышей» — мелкое и почти безобидное существо, становящееся опасным лишь в окружении себе подобных. Наш герой был профессионалом, и ему не было нужды даже заглядывать в досье, чтобы знать, что именно имеется на подозреваемого. Наверняка пара краж, хулиганство, может, наркота — в общем, ничего особенного. Подросток, которому было явно не по себе от пристального взгляда Саразена, засопел и заерзал на месте. У него были бегающие глаза, и было заметно, что он безумно, отчаянно боится того, что его повязали ребята в пиджаках и привезли не в вонючий полицейский участок, углы которого он давным-давно выучил наизусть, а в это большое и просторное здание, к этому человеку с такой обаятельной и опасной, да-да, опасной улыбкой. Роже выпал из привычной обстановки и не знал, какой пакости ожидать от будущего. Его трясло, и от того, что он пытался сдерживаться, дрожь становилась только еще более заметной.

– Хватит трястись, — резко сказал Саразен.

– А? — Роже уставился на него безумным взглядом.

Деликатно стукнув дверью, вошел Лероке, прошествовал за свой стол, сел, закрылся газетой и притворился отсутствующим. Саразен почесал шею сбоку.

– Ну, рассказывай, — молвил он задумчиво.

От его голоса у Роже поползли по коже мурашки, да не какие-нибудь, а величиной с крупную монету.

– Что рассказывать? — взвился он. — Я же ничего не сделал!

– Это ты так думаешь, — заверил его Саразен, подавшись вперед, — но, строго между нами, ты же ошибаешься, так ведь?

Роже уже был близок к истерике.

– Чего вы от меня хотите? — застонал он.

– Ага. — Саразен удовлетворенно хмыкнул. — Почему ты ударился в бега? Заставил моих ребят напрягаться, поднимать адреса твоих родственников. Нехорошо. Пришлось аж в Шантийи за тобой команду посылать. А? Чего ты там забыл, в Шантийи? Сейчас ведь не сезон скачек. Или ты туристом туда поехал? Посмотреть на музей Конде, к примеру?

– В Шантийи у меня тетка, — пробормотал Роже. — Ну и…

– Ну и?

– Ничего особенного. Взял и поехал. А что, запрещено?

Саразен вздохнул. Соединил руки кончиками пальцев.

– Лероке?

– Ум? — отозвалась газета.

– Выйди, мне надо с этим парнем потолковать один на один.

– Зачем вы его отсылаете? — ужаснулся Роже. — Зачем…

Спрашивать было бесполезно: Лероке поднялся, военным шагом промаршировал к двери, взялся за ручку и, прежде чем выйти, подмигнул Роже, изобразив на лице сочувствие. Бедный малый почувствовал, как у него пересохло в горле. Саразен встал с места, обошел стол, уселся на его край рядом с Роже, неторопливо достал пачку сигарет и сорвал обертку. «Бить будет», — решил Роже.

– Послушайте, — залопотал он. — Это… я… я ничего. Спрашивайте, я вам все скажу. Только бить не надо, — умоляюще попросил он.

Саразен закурил и безмятежно сощурился сквозь дым.

– Так какого дьявола ты сбежал в Шантийи? — спросил он. — Кто тебя так напугал?

– Так наших всех пришили, — честно ответил Роже. — Дидье и Тиаго… а Ксав в больнице, в реанимации. Остались Фред и я. Фред мне и сказал: линять надо.

– Фред — это Фредерик Пуантю? — спросил Саразен.

– Точно, он. Вы на него тоже вышли?

– Пока нет, — зевнул Саразен, — но это только вопрос времени. Кстати, почему вы вдруг решили сделать ноги, а? Может, чего не поделили с друзьями? Поспорили, а потом…

– Я их не убивал! — вскинулся Роже. — Я никого не убивал!

– Знаю. — Саразен поморщился. — Они были твоими лучшими друзьями, и вообще, тебе никто не шьет убийство. Усек?

– А что мне шьют? — спросил Роже, слегка приободрившись. От сигарет собеседника приятно пахло, и вообще, он оказался куда менее страшным, чем думалось поначалу.

Саразен вернулся в свое кресло, смял сигарету и бросил ее в пепельницу.

– В пятницу вечером ты и твои друзья: Дидье, Ксав, Тиаго и Фред, угнали машину. Я хочу знать все подробности, Роже. Все-все.

– Я так и знал! — заныл Роже, окончательно раскисая при упоминании о том дурацком происшествии. — Эта девица — ваша сотрудница, верно? Я сразу же понял, что она из ваших! У меня на них нюх!

– Если у тебя на них нюх, то почему мои люди взяли тебя прямо на улице? — ехидно ввернул Саразен. — Успокойся. Она не имеет к нам никакого отношения, просто она — важный свидетель. Давай, святой Роже, рассказывай, не томи меня. Во-первых, где вы заметили эту машину?

Роже помялся и начал рассказывать. Когда он дошел до описания водителя, который оставил черный автомобиль и отошел, Саразен прервал его и спросил, мог бы он опознать этого человека по фотографии.

– Н-не знаю, — пробормотал Роже. — Наверное, да.

– Смотри. — Саразен выложил на стол веер из пяти фотографий.

– Это не он, — уверенно заявил Роже, подбородком указывая на первую — пожилого солидного господина с проседью. — И это не он…

Развлечения ради Саразен сунул в пачку портрет своего бывшего начальника, той самой утомленной Селедки в роговых очках, которая прошляпила Принца.

– Вот, он! — взвизгнул Роже, увидев номер третий. — Он-он, точно! И костюм тот же самый.

– Ты уверен?

– Конечно! Правда, взгляд у него немного не того. — Роже открыл рот и выпалил: — Блин, да это жмурик!