Анна Малышева - Пассажир без багажа
Следователь как будто пропустил ее горячую тираду мимо ушей и поинтересовался: как получилось, что Варвара Александровна оказалась в то утро дома у подруги? Варя объяснила, что подруга одна воспитывает двоих сыновей, и у нее постоянная проблема – ей не на кого их оставить. А она, Варя, ночевала в ту ночь у подружки и охотно согласилась последить за детьми, пока та сходит и сфотографируется.
– Значит, вы сидели с детьми?
– Да, – подтвердила Варя. – С двумя мальчиками… Мы смотрели телевизор.
Тут она слегка покривила душой, поскольку телевизор смотрели только дети, в то время как сама Варя спала.
– Потом я приготовила им обед, – продолжала она. – Сварила суп. Пришла Кристина, а я уехала домой.
– Ну хорошо, – заметил следователь. – А кто-нибудь, кроме этих детей, может подтвердить, что вы в то утро никуда не выходили?
– Разве их свидетельства недостаточно? – Варя пыталась говорить уверенно, но и сама была не слишком убеждена, что следствие примет к рассмотрению показания мальчиков, младшему из которых было четыре года, а старшему – семь лет. – Неужели вы думаете, что я бросила детей одних и убежала куда-то? Кроме того…
Она слегка задохнулась от волнения, и выпалила:
– Посудите сами, если женщина, которая дала мои координаты, была именно я – неужели бы Кристина меня не узнала? Ведь она пришла сразу после той женщины!
Ее попросили успокоиться, и Варя осеклась. Руки у нее дрожали, когда она открывала сумочку и доставала сигареты. Она купила пачку по дороге в следственное управление – не выдержала искушения, долго стояла перед киоском и рассматривала новые, непривычные для нее сорта сигарет. Их не было на рынке, когда она бросала курить. Наконец, Варя купила самые легкие. Однако теперь, когда она закурила, сигарета показалась ей очень крепкой и она закашлялась.
– Ведь это нелепо, – выдавила она, борясь с кашлем. – Я жена фотографа, который работал в той самой мастерской. Я там не раз бывала, меня все знали в лицо! Ну неужели вы думаете, что я бы решилась пойти туда и убить заведующую! И зачем это мне – мы были в очень хороших отношениях! Почему вы меня подозреваете?!
Следователь предложил ей стакан воды, и Варя с благодарностью его приняла. Ей показалось, что в этом предложении был какой-то знак доброй воли. «Если бы я была настоящей подозреваемой, со мной бы так не носились, – решила она. – Нет, это просто чья-то злая шутка. А если пошутил именно убийца – то еще и жестокая шутка. Но кому выгодно подставить меня? Именно меня? Да с меня и взять-то нечего – это все знают! Ну, даже если меня посадят в тюрьму по обвинению в убийстве, кому от этого польза? Да никому!»
– Знаете, у меня к вам есть предложение, – заявил следователь. – Я вызвал на половину двенадцатого кассиршу из мастерской. Она видела женщину, которая оплачивала заказ на фотосъемку, приняла у нее деньги, написала квитанцию. Она сейчас придет сюда. Я не смогу прямо сейчас устроить официальную процедуру опознания, подбирать похожих на вас женщин… Вы согласны просто посидеть здесь, когда она войдет? Вам это ничем не грозит. Ну, разве что она прямо на вас пальцем укажет и заявит, что вы – та самая. Тогда уже будем разбираться подробно.
Варя с жаром приняла это предложение. Она ничуть не опасалась, что на нее «укажут пальцем», и была счастлива, что, наконец-то, недоразумение выяснится. Следователь уточнил еще кое-какие моменты, уже связанные со смертью Николая. Варя отвечала четко – ведь эту историю ей уже приходилось рассказывать как минимум два раза. Потом ее попросили просто посидеть и подождать, и следователь принялся что-то писать, больше не обращая на женщину никакого внимания.
Незадолго до половины двенадцатого, когда Варя выкурила вторую сигарету, в дверь постучали.
– Сидите спокойно, – приказал ей следователь. Дверь приоткрылась и в кабинет робко заглянула полная дама в яркой шелковой блузке. В руке у нее была зажат пропуск:
– Это к вам? Здравствуйте…
– Проходите, – пригласил ее следователь. – Присаживайтесь.
Варя выполняла полученные указания и сидела неподвижно. Однако ей стоило больших усилий сохранять равнодушное выражние лица. Она-то сразу узнала эту эффектную даму – та сидела в фотомастерской за кассой и принимала деньги. Та испуганно поглядела на Варю, то ли приняв ее за помощника следователя, то ли за преступницу, и присела на скрипнувший под ее телесами стул. Следователь писал еще некоторое время, затем вдруг обратился к кассирше:
– А вы не знакомы? Нет?
– Нет, – робко сказала та, оглядываясь на Варю. – А что? Должны быть знакомы?
Варя молчала. Она с трудом скрывала свое торжество. Кассирша ее не узнала! Та уже в упор разглядывала Варю, хмурилась и вдруг воскликнула:
– Ой, узнала!
– В самом деле? – насторожился следователь. – Я так и думал. Где же вы виделись?
– Да у нас в мастерской! Она к Андрею приходила, – бесцеремонно указывая пальцем на Варю, заявила кассирша. – Это его жена!
– И когда она приходила в последний раз? – слегка разочарованно осведомился следователь.
Кассирша мучительно задумалась. Потом попросила дать ей календарик. Что-то высчитывала, тыкая остро заточенным лиловым ногтем в цифры, и наконец заявила:
– Либо шестнадцатого августа, либо семнадцатого. Я-то ее не видела. Мне Надя сказала, наша приемщица. Сказала, что приходила жена Андрея, и с Елизаветой Юрьевной долго разговаривала. Та ее еще провожала до крыльца. А потом нам всем рассказала, что Андрей, оказывается, умер.
Касссирша оглянулась на Варю и добавила:
– Мы даже выпили тогда после закрытия. Ну, по сто грамм. За упокой его души. Мои вам соболезнования, кстати.
Варя сдержанно поблагодарила. У нее на душе теперь было очень легко. Ее даже не взволновал вопрос следователя – не видела ли ее кассирша в тот день, когда погибла Елизавета Юрьевна?
– Ну, что вы, – удивилась та. – Я бы вспомнила. Нет, я вас давно не видела, – она опять обратилась к Варе.
– Скажите, а когда вы выписывали квитанцию на имя и фамилию Варвары Кузминой, у вас никаких вопросов не возникло?
Та задумалась, вопросительно поглядела на следователя, перевела взгляд на Варю… И вдруг догадалась. От этой догадки ее лицо покрылось розовыми пятнами. Она шумно выдохнула:
– Так вы же тоже Кузмина! Андрей-то был Кузмин! Варвара Кузмина – это вы?!
– Нет, не я! – не вытерпела Варя. – То есть я, конечно, но меня в тот день у вас не было!
Следователь поблагодарил ее и разрешил идти. Кассирша проводила ее долгим подозрительным взглядом, и, когда дверь за женщиной закрылась, поинтересовалась:
– Вы ее подозреваете?
– Ну вы же сами только что заявили, что та женщина – не Варвара Кузмина, – напомнил следователь. – Или вы теперь засомневались?
– Да нет, это точно была не она. Хотя ростом и фигурой, может, немножко похожи. И та, которой я выписывала квитанцию, – с оттенком презрения добавила кассирша, – тоже была крашеная блондинка.
То, что сама кассирша относилась к той же категории, ее ничуть не смутило. Ее попросили постараться припомнить ту женщину подробнее. Татьяна Робертовна затруднилась с ответом:
– Я в лица не всматриваюсь. Я их столько вижу, что даже во сне чеки им пробиваю. Так что я специально стараюсь на них не глядеть, чтобы меньше снились.
– Но вы же, Татьяна Робертовна, говорите, что в то утро было мало желающих сфотографироваться. Неужели не сможете вспомнить, кто приходил? Квитанций у вас всего пять. Три были выписаны с девяти до десяти часов утра – верно?
Та подтвердила:
– Самое горячее время! Все хотят сняться перед работой. А потом у нас затишье.
– Тогда и пришла та женщина, крашеная блондинка? Так я вас понял? Точное время можете назвать?
Татьяна Робертовна утверждала, что та явилась в половине двенадцатого или несколькими минутами позже. Сказала, что ей нужно сняться на загранпаспорт. Оплатила заказ. Квитанция была выписана по всем правилам.
– Мы не требуем, чтобы клиент показал документы. Нам-то какое дело, как его зовут, – пояснила кассирша. – Конечно, можно любое имя назвать, от фонаря. Я же не знала, что так получится…
– Квитанцию выписывали вы сами?
– Да. На фотосъемку квитанции впыисываю я. А на печать и проявку – приемщицы. Мы так разделились, чтобы им не отвлекаться. Я пишу квитанцию, пробиваю чек, и человек идет сниматься. А готовые снимки получает по квитанции тоже у меня – у меня там под ногами стоит коробка.
– Клиент никогда не расписывается на квитанции? – спросил следователь. – Там же есть графа – «подпись заказчика.»
– Графа есть, – согласилась Татьяна Робертовна. – Но мы не просим, чтобы там расписывались. Зачем усложнять? Тут одно из двух – клиент или заберет снимки, или, если ему не понравится, как его сняли, тогда мы будем разбираться, кто виноват. Если он, например, плохо причесался или голову наклонил, тут уж не наша вина. Ну а если наш брак – переснимем или деньги вернем. А роспись ни к чему. Кому чужие фотографии нужны?
