Ева Львова - Презумпция невиновности
А между тем Владлен Генрихович дежурил в машине перед экраном ноутбука, надеясь засечь момент, когда исполнитель заказа придет за деньгами. До выхода в отставку генерал Рудь возглавлял спецотдел «Сигма», курируемый ФСБ, и с тех времен у деда остались различные приспособления для всевозможных видов слежения. Делая вид, что причесывается, он прикрепил портативную камеру к светильнику на стене прямо напротив «Гуттаперчевого мальчика» и теперь ждал улова. Чтобы положить деньги в указанное место, Владлен Генрихович не пошел на спектакль, а сразу же после первого звонка, когда зрители устремились в зал и на него никто не обращал внимания, слегка потянул на себя картину, сунул руку за раму и, нащупав горизонтальную поверхность, положил на нее пакет. После чего пристроил картину на место и, дождавшись, когда фойе окончательно опустеет, вернулся в машину, где и приник к экрану монитора. Однако время шло, но за гонораром никто не приходил. Не понимая, что происходит, ближе к концу двухчасового сеанса дед отправился в кассу и купил билет на следующее представление. За полчаса до начала недоумевающий Владлен Генрихович вернулся в фойе и принялся шарить за картиной в поисках свертка, однако не обнаружил пачки денег и испытал небывалый азарт. Увлекшись поисками, дед сантиметр за сантиметром внимательно осматривал картину и не сразу заметил, что, перестав продавать программки, за ним наблюдает администратор Крестовская. Увидев проходящего мимо директора иллюзариума, Регина Казимировна тронула Стамболиди за рукав и глазами указала на странного зрителя.
– Второй сеанс вижу этого человека, – поделилась наблюдениями администратор. – Все время крутится возле картины. Как бы бомбу не заложил!
После истории со взрывным устройством персонал развлекательного заведения проявлял повышенную бдительность. Директор Стамболиди приблизился к Владлену Генриховичу и, вежливо тронув за плечо, осведомился, что он здесь потерял. Не моргнув глазом, дед бойко ответил, что его заинтересовала странная манера вешать картины. Ведь если он не ошибается, то полотно закрывает некую нишу, что само по себе интересно. Стамболиди любезно заметил, что лучше, чем сотрудник музея Мешков, никто не знает архитектуру этого здания, и если посетителя заинтересовала ниша за картиной, то лучше наведаться в музей и получить там подробную консультацию. Тем более что сейчас начинается очередная экскурсия, и любознательный зритель имеет возможность задать все интересующие его вопросы. Дед воспользовался советом и отправился прямиком в музей. Однако дойти до Мешкова он так и не успел – Владлена Генриховича остановил сигнал смартфона, сообщающий, что поступило новое сообщение. Заглянув в почту, дед прочитал следующий текст: «Гонорар получен, договор в силе».
Не успокоившись на достигнутом результате, Владлен Генрихович сунул аппарат в карман пиджака и, обогнув иллюзариум, вошел в прохладный зал музея. В центре помещения стояла группка подростков, которым артистического вида экскурсовод рассказывал о различных экспонатах, расположенных в этом здании. Когда речь зашла об истории создания картины «Гуттаперчевый мальчик», Владлен Генрихович улучил удобный момент и спросил про особенности расположения картины. Мешков замялся и хотел было уйти от ответа на каверзный вопрос, но от докучливого посетителя не так-то легко было отделаться. Сотрудник музея перевел было разговор на другую тему, однако дед настаивал на ответе. Заинтригованные подростки присоединились к деду и подняли невообразимый гвалт. Тогда историк циркового искусства поведал экскурсантам, что сферический театр Малютина в силу своей специфики построен таким образом, что состоит из множества секретных помещений и потайных ходов, соединенных между собой коридорами. Так вот, картина как раз и скрывает одно из таких помещений. Именно поэтому она до сих пор и висит на том самом месте, куда ее повесили в начале прошлого века, иначе Мешков давно бы забрал ее в музей. Дед понял, что битый час ждал у моря погоды. Его элементарно провели, забрав деньги не с лицевой стороны картины, напротив которой он установил камеры слежения, а с изнаночной ее части, подойдя к деньгам из другого помещения. Дед вернулся в машину и уже оттуда принялся мне звонить и докладывать обстановку, попутно сообщив, что едет к нам на дачу собирать бабушку в дорогу, чтобы перевезти к своему другу Мише Володину. Это на случай, если за ним следят, делать все нужно по-настоящему, чтобы не спугнуть заглотившего наживку убийцу.
– Слушай, дед, вообще-то я сейчас не на даче, – слегка замявшись, призналась я, выслушав обстоятельный рассказ родственника.
– А где же ты? – насторожился дед.
– Еду в больницу к Борису, его машина сбила.
– И как он? Не сильно покалечен?
– Пока не знаю, надеюсь, не в коме, – постаралась я скрыть накатывающее отчаяние. – Телефон Джуниора не отвечает, а Эд Георгиевич замалчивает подробности аварии от коллег.
– Надеюсь, ты не забыла, что в восемь часов должна сидеть на чердаке и ждать появления спеца по розыгрышам? – сухо осведомился дед, и я услышала нотки недовольства в его голосе. – Так, Агата, не делают, – начал заводиться Владлен Генрихович. – Я бросаю все дела и занимаюсь реализацией твоей гениальной идеи, а ты ставишь всех в дурацкое положение, собираясь бросить открытую дачу на произвол судьбы.
– Честное слово, я успею, – поклялась я, прибавляя ходу и ловко обгоняя сразу четыре машины.
– В конце концов, это твое дело, – угрюмо откликнулся дед и дал отбой.
* * *Заехав в супермаркет и прикупив двухлитровый пакет клюквенного морса – любимого напитка Устиновича-младшего, не считая темного пива, я нашла место на парковке напротив больничных ворот и направилась к проходной, еле волоча накрученные бабушкой свертки с провизией. Кудрявый друг лежал в травматологии в просторной палате с двумя другими страдальцами. Стоило мне только возникнуть в дверях, как веселый парень с забинтованной ногой радостно закричал:
– А вот и невеста Устиновича! Ну и как ты, Борис, будешь ей объяснять свои отношения с Лизаветой?
Джуниор смутился и покраснел, при этом его медная шевелюра сделалась одного цвета с круглыми щеками и бычьей шеей, трогательно выглядывающей из белой байковой пижамы. Забинтованная ключица покоилась поверх одеяла, рядом с раскрытой книгой Регины Крестовской «Иллюзариум мечты».
– Привет болящим, – взъерошила я кудри приятеля, усевшись на краешек кровати. – Как тебе творение Регины Казимировны?
– Салют, Агатка, – отозвался Джуниор. – Это очень печальная книга о том, как одной семье может фатально не везти.
– А с чего это вдруг я – твоя невеста? – покосилась я в сторону радостно улыбающегося парня у окна.
– Тише ты! – тревожно зашептал Устинович-младший, свешивая ноги с постели и нащупывая тапки на полу. – Пойдем в холл, тут нам не дадут поговорить!
– Не боишься, что Лиза тебя заметит? – продолжал иронизировать весельчак со сломанной ногой. – Догонит, поймает и заколет насмерть аскорбинкой.
– Рома, это не смешно, – оборвал соседа Джуниор, торопливо покидая палату и увлекая меня за собой.
– Тут одна медсестра по имени Лизавета, – виновато начал приятель, глядя на меня исподлобья честными серыми глазами в обрамлении мохнатых ресниц, – каждое дежурство рвется получить у меня юридическую консультацию. Причем желательно наедине, в сестринской, запершись на ключ и погасив свет. Я уже не знаю, куда от нее деваться, потому и сказал, что у меня есть невеста, и для большей достоверности показал твою фотку.
– Откуда у тебя моя фотография? – удивилась я.
– Случайно в бумажнике завалялась, – окончательно смутился Джуниор, потирая ладонью большой горбатый нос, покрытый конопушками.
– А почему ты мне не позвонил и не сказал, что попал в аварию? – допытывалась я.
– Боялся, что ты примчишься и потребуешь, чтобы мы забрали Вику, – буркнул Борька. – Когда Вичка под присмотром Иды Глебовны, всем спокойнее. Спасибо вам огромное, век не забуду, как вы нам помогли…
Борька говорил, и мне казалось, что он бредит. Что он несет? С чего это вдруг Вика у нас, если Боря сам отвез ее в Питер!
– Так, замолчи и ответь мне на вопрос, – бесцеремонно перебила я кудрявого друга. – Ты забирал Вику из «Макдоналдса», как мы с тобой договаривались?
Борис удивленно воззрился на меня и растерянно проговорил:
– Каким это образом я смог бы ее забрать, если меня недалеко от бигмачной сбила своим броневиком эта стерва Казенкина? Она решила, что я – источник всех ее бед, и, когда я переходил дорогу, наехала на меня автомобилем. Хорошо хоть, я раньше занимался ушу и смог увернуться от казенкинского бампера, но по руке она мне все же проехалась.
– Значит, Вика так и осталась сидеть в «Макдоналдсе» до самого его закрытия? – онемевшими губами прошептала я. – Куда же она делась потом?
