Наталья Александрова - Клинок князя Дракулы
Танец выглядел бы смешно и карикатурно, но сам колдун был так органичен, так захвачен своим действом, что все вместе вызывало сильное и волнующее впечатление.
Так продолжалось долго – может быть, полчаса или час, Малашкин утратил чувство времени.
Наконец шаман остановился, взял со стола канделябр с черными свечами и поднес его к лицу Виссариона. Когда пламя свечей почти коснулось безжизненного лица, колдун свободной рукой бросил в огонь прежний зеленоватый порошок. Пламя свечей из бледно-желтого стало зеленым, комната наполнилась резким волнующим запахом.
Шаман долго, пристально вглядывался в лицо Виссариона, словно пытался найти в нем перемены, наконец недовольно покачал головой и поставил канделябр на прежнее место.
– Упорный, однако! – проговорил он, ни к кому не обращаясь.
Затем достал из своего мешка маленькую металлическую пластинку, зажал ее зубами и заиграл на ней.
Это была странная, непривычная музыка. Она то уплывала под потолок, то водопадом устремлялась обратно. Так продолжалось недолго, всего несколько минут. Потом шаман убрал свой инструмент и запел.
Пел он как-то странно, не открывая рта. Собственно, это было скорее не пение, а удивительная музыка. Колдун как будто превратился в какой-то музыкальный инструмент вроде органа или фисгармонии, и этот инструмент издавал странные, фантастические звуки. Малашкин отчего-то представил, что находится не в подвале посреди огромного города, а в скованной морозом бескрайней тайге, над которой нависло живое небо, усыпанное сияющими морозными звездами. И это не человек пел – это пели сами морозные звезды, и их ледяная музыка сливалась в сверкающие ручейки, в могучие реки.
На какое-то время Малашкин перестал воспринимать действительность. Действительность как бы исчезла, растаяла, стала прозрачной. Вместо нее была только удивительная музыка, музыка звезд.
Неожиданно в эту музыку вплелись посторонние звуки. Словно кто-то недобрый пытался помешать живому сверканию звездной музыки, пытался противостоять ей. Живые переливающиеся звуки прерывались вдруг то резким издевательским смехом, то злобным рычанием, то змеиным шипением. Казалось, сама тьма издает эти звуки, пытаясь заглушить, извратить прекрасную музыку звезд.
Но звездная музыка не сдавалась, не отступала, она снова сливалась в сверкающие ручьи, в певучие реки звуков. Наконец она полностью заглушила, подавила музыку зла, восторжествовала над ней, взмыла к небу, зазвенела последним победным, торжественным аккордом – и тут же наступила тишина.
Малашкин пришел в себя. Он отряхнулся, как отряхивается собака, выйдя из воды, и снова оказался в полутемной комнате.
Перед ним стоял шаман в своем экзотическом костюме, а в черном кресле сидел Виссарион Григорьевич.
Но его лицо не было пустым и бессмысленным, как прежде. На нем было живое, осмысленное выражение.
– Где я? – спросил он, увидев Эльвиру. – Что случилось?
– Случился прорыв, – ответила своему шефу Эльвира. – Вы приняли на себя основной удар. К счастью, Иван Ажалаевич смог провести восстановительный ритуал. Сами знаете – старые народные средства надежнее всего…
– Вот как? – Виссарион Григорьевич помрачнел. – Значит, мы не справились… не смогли ликвидировать угрозу… ситуация выходит из-под контроля…
– Послушайте, господа хорошие, – вмешался в их разговор Малашкин. – Не пора ли объяснить мне, что здесь происходит? Вы меня, конечно, извините, но вся эта чертовщина, как говорится, переполнила чашу моего терпения! Я требую разъяснений!
– Эльвира! – строго произнес Виссарион, демонстративно игнорируя Малашкина. – Почему на объекте посторонние? Вы же знаете инструкцию! Это недопустимо, особенно во время ритуала…
– Посторонние? – возмутился Малашкин. – Я не посторонний, я представитель компетентных органов и имею право получить всю информацию, которой вы располагаете! У меня следствие застопорилось, у меня то ли два, то ли три трупа на руках, и еще разная ерунда… В общем, или вы сейчас ответите мне на мои вопросы, или я вас всех задержу на двое суток, и мы продолжим этот разговор в официальной обстановке!
Эльвира и Виссарион переглянулись.
– Вы видите, Виссарион Григорьевич? – проговорила женщина. – Очень настойчивый человек! Поэтому мне и пришлось…
– Ну, я не знаю… – протянул Виссарион. – Утечка информации может усугубить положение…
– Вы сами сказали, что ситуация выходит из-под контроля, – напомнил ему Малашкин. – Значит, вы должны проинформировать меня как представителя власти, чтобы мы могли подключить соответствующие службы…
– Службы? – удивленно переспросил Виссарион Григорьевич. – Какие службы?
– Ну, не знаю… МЧС хотя бы…
– Милый вы мой! – Виссарион усмехнулся. – Что здесь может сделать МЧС? Подогнать поливальные машины со святой водой? При всем моем уважении это не по их части!
– Ага! Но вы-то тоже опростоволосились! Видел я, как вы в том доме художественной самодеятельностью занимались! Приди к нам, Азраэль, приди к нам, Иаким! И что в результате? Ничего, сами признались!
– Да тише вы! – Эльвира непритворно испугалась. – Не смейте упоминать никаких имен, тем более вы все путаете! Это может привести к ужасным результатам!
– А сами-то… – отмахнулся Малашкин.
– Допустим, мы пока не справились, но если подпустить к этому делу посторонних, будет только хуже, уж поверьте мне! – авторитетно заявил Виссарион.
– Я бы и рад поверить, но вы же мне так и не объяснили, что здесь происходит! Объясните – тогда я, возможно, смогу предложить какие-то меры…
Эльвира и Виссарион снова переглянулись.
– Может быть… – начала Эльвира.
– Ни в коем случае! – возразил ей шеф. – Вы же представляете, к чему это может привести!
– Но тогда, возможно…
– Нет, это тоже ничего не даст! Вы же помните, что случилось три года назад!
– А если…
– Ну, это, конечно, можно попробовать, но только как самую крайнюю меру! – Виссарион Григорьевич повернулся к Малашкину и неохотно проговорил: – Ладно, так и быть, задавайте свои вопросы!
Малашкин растерялся. У него были десятки, даже сотни вопросов, но он не знал, с чего начать. И задал первый вопрос, который пришел ему в голову:
– Кто такой Инститорис?
– Генрих Инститорис – это один из основателей нашей службы, – немедленно ответил Виссарион Григорьевич. – Доминиканский монах, который во второй половине пятнадцатого века вместе со своим коллегой Якобом Шпренгером не только провел большую практическую работу, но и создал уникальный труд, знаменитый «Молот ведьм», в котором подвел под практику основательную базу, заложил теоретические основы…
– Теоретические основы чего? – осведомился Малашкин.
Виссарион Григорьевич снова переглянулся с Эльвирой, вздохнул и продолжил:
– Понимаете ли, уважаемый Михаил Юрьевич…
Малашкин отметил, что Виссарион знает его имя-отчество. А ведь только мельком взглянул на удостоверение!
Виссарион же продолжал:
– Понимаете ли, на всем протяжении своей истории человечество сталкивалось с разного рода темными силами, с таинственными и опасными явлениями, которые не поддаются объяснению, но причиняют ощутимый вред и несут серьезную угрозу. Если не контролировать эти силы и явления – они могут распространить свое влияние на большую часть Земли. В какой-то момент может быть достигнута критическая масса, и тогда людей ждет полное истребление, исчезновение как биологического вида. К счастью, все это время существовали и другие силы – те, которые не позволяли темным созданиям слишком распространиться. Иногда темные силы выходили из-под контроля, начиналось что-то вроде эпидемии. Так вот, Генрих Инститорис принял активное участие в борьбе с эпидемией, охватившей почти всю Европу в пятнадцатом веке, и подвел под эту борьбу теоретическую базу…
– Одну минуточку, – перебил его Малашкин. – Не можете ли вы выражаться яснее? Что это за «темные силы», «опасные явления»? Говорите уж прямо!
– Ну, – Виссарион Григорьевич замялся, – честно говоря, я просто не хотел вас шокировать. Не хотел произносить слова, которые вы не готовы услышать. Но раз уж вы настаиваете… я имею в виду оборотней, ведьм, ну и вампиров, конечно. Изредка встречаются и другие, более редкие формы жизни, такие, как домовые, водяные, лешие, но они, по-видимому, вымерли. Во всяком случае, достоверные наблюдения не отмечались последние триста-четыреста лет.
– Ну, это как сказать! – подал голос Иван Ажалаевич, до того скромно молчавший, как и положено народному дарованию. – Мои соплеменники еще в прошлом году встречали болотного духа, а он – близкий родственник леших… Конечно, это были не дипломированные специалисты, а простые охотники, поэтому их свидетельства не приняли всерьез…
– Что?! – Малашкин вытаращил глаза. – Вы хотите сказать, что в деле, которое я расследую, замешана вся эта нечисть – оборотни, ведьмы, домовые, лешие, вампиры?
