Антон Леонтьев - Вендетта. День первый
Максим до безумия гордился своими детьми – старшим Глебом и появившейся всего десять месяцев спустя Ниночкой. Жену, Веронику, он боготворил, однако не любил. Женился он на ней потому, что она была подходящей партией, а тесть мог оказать протекцию и снабдить важными советами. Вероника же, как было известно Максиму, без ума от него, что льстило его мужскому самолюбию. И все же иногда Максим чувствовал: несмотря на отличный секс, несмотря на общие интересы, несмотря на двух совместных детей, ему чего-то не хватает.
Чтобы наверстать упущенное, он иногда позволял себе развлечения на стороне, но быстро убедился: нет, это не решение его проблем. Дамы были чрезвычайно изобретательными и старательными, но общение с элитными шлюхами быстро наскучило Максиму. Он попробовал завести любовницу, но затем дал молодой телеведущей отставку – она ни в постели, ни в остроумии, ни в шарме не могла сравниться с Вероникой. Однако чего же ему не хватает? Ответ на вопрос пришел неожиданно – любви. Да, ему хотелось любить Веронику, но не получалось: она была идеальной женой, идеальной матерью, идеальным другом и идеальной светской львицей. Но ему требовалось нечто иное. Что именно, Максим не знал.
С отцом он об этом не говорил – тот все равно бы не понял, а только бы стал внушать ему, что Вероника – лучшая из лучших, а если его что-то не устраивает, то надо завести интрижку на стороне. Сам генерал-лейтенант был мужчиной в соку: у него имелись две верные любовницы, а кроме того, он часто обращался к услугам девочек по вызову.
Отец, решил для себя Максим, все еще верен покойной маме. Во всяком случае, в том, что касается чувств. А как он сам может быть верен Веронике, если никогда не любил ее? Разводиться с женой он не собирался – все равно ведь не найдет никого лучше! – да и настраивать семейство Софроницких против себя не стоило: используя связи родственников супруги, Максим намеревался в ближайшие годы начать политическую карьеру.
В их семействе отец отвечал за «связи с общественностью», что на жаргоне Остоженских означало – за преступный синдикат. Максим же, не желавший иметь с этим ничего общего, был лучезарным представителем молодого поколения и носителем надежд.
* * *Как-то отец позвонил сыну и сказал, что желает с ним переговорить. Максим сразу сообразил: Глеб Романович хочет сообщить своему отпрыску нечто важное. Для подобного рода бесед в стеклянном здании банка, расположенном на северо-западе столицы, имелось отдельное помещение, полностью изолированное от окружающего мира. В этот «бункер фюрера», как шутливо называл помещение Максим, имели доступ только несколько доверенных персон. «Бункер» три раза в день проверялся на наличие подслушивающих устройств, и там можно было безбоязненно вести серьезные разговоры.
Когда Максим спустился в «бункер», отец уже ждал его. Генерал-лейтенант в отставке Остоженский завел вначале речь о погоде, затем переключился на последние политические события, но Максим прервал его:
– Папа, ты вызвал меня не для того, чтобы вести светскую беседу. В чем дело?
Глеб Романович, вздохнув, ответил:
– Хотелось бы мне, чтобы мы могли поговорить именно о пустяках, да все никак не получается. Ты знаешь, сфера нашей деятельности в основном столица, однако на днях мне поступил сигнал из Ленинграда... извини, из Петербурга. Все не отвыкну от старой привычки... Так вот: за нами установлена слежка!
Максим скупо усмехнулся:
– И кто на сей раз? Твои коллеги из ФСБ? Или кто-то еще?
– Вот именно, сынок, кто-то еще, – снова вздохнул Остоженский и положил на стол большую фотографию. – Старые грехи, так сказать!
Максим увидел перед собой изображение молодой женщины, которую тотчас узнал. Анастасия Лагодина!
– Вижу по твоей реакции, что ты ее не забыл, – заметил желчно Глеб Романович. – Ох, надо было пришить девчонку еще тогда, на зоне, когда была возможность.
– Ты говоришь так, будто сейчас возможности нет, – дернул плечом Максим, чувствуя, что сердце у него начинает бешено биться.
Остоженский-старший поцокал языком и сказал:
– Ну, ну, не все так просто, сынок. Шеф детективного агентства, получив заказ от Лагодиной, тотчас связался со мной. Девчонка по-прежнему копает!
– Да ну, сколько лет прошло... – отмахнулся Максим. – И доказать-то ничего нельзя.
– Конечно, я же и позаботился, сынок, – ответил медленно генерал-лейтенант Остоженский. – Следы, что вели ко мне, полностью уничтожены. Но девчонка никак не угомонится. Не надо было ее оставлять тогда в живых! Я так и знал, что это выйдет нам боком!
Максим рассмеялся:
– Папа, что она может нам сделать? Настя сидела, кто ей поверит? Да и доказательств, как ты сам сказал, нет. Я бы на ее месте, возможно, тоже стал собирать информацию о своих врагах. Забудь о ней! И кстати, откуда у нее деньги на детективное агентство? Наверняка ведь недешевое удовольствие.
– Вот тут, сынок, и начинается самое интересное. – Остоженский-старший положил на стол еще одну фотографию. – Узнаешь?
– Ну а как же, – ответил Максим, глядя на фото коренастого лысого человека с глубоко посаженными глазами. – Наш общий «друг» Басалыго, приватизировавший Санкт-Петербург.
– Да, именно Игорек Басалыго, который, как тигр, защищает свою территорию, но в то же время пытается играть и на нашем поле, – поддержал сына генерал-лейтенант. – А с некоторых пор Лагодина живет с ним.
– Она его любовница? – поинтересовался лениво Максим, чувствуя, однако, необъяснимую злость. – Содержанка, метресса?
– Матушка для дочурки Басалыго! – хохотнул Глеб Романович. – Та у него квелая и больная, даун или что-то в таком роде. Игорек ее от народа прячет, а Лагодина при ней то ли нянька, то ли гувернантка, то ли эрзац-маманя.
Максим, подумав, спросил:
– Ты думаешь, что на самом деле нами интересуется Басалыго, а Настя – его прикрытие?
– Вот уж не знаю. Но, скорее всего, нет, – ответил тот. – Басалыго никогда бы не обратился в детективное агентство, у него ведь имеется свой аналитический отдел. Сдается мне, девчонка действует на свой страх и риск. Не знаю, чего она добивается, но ухо надо держать востро.
– Папа, прошу тебя, никаких необдуманных шагов! – предупредил его сын. – С Басалыго, хотя он нам и конкурент, связываться не стоит. Если что-то случится с Настей, то не исключено, начнется война – Басалыго, чего доброго, может счесть покушением на собственную дочурку.
– Трогать Лагодину я не собираюсь, однако рано или поздно нам придется разобраться с Игорем Басалыго, – добавил Остоженский-старший.
– Держи меня в курсе, папа! – попросил Максим и вышел из «бункера».
Глеб Романович, собирая со стола фотографии, подумал, что сыну не обязательно знать обо всем, что затевает его отец. Иногда лучше ставить людей перед свершившимся фактом.
* * *Роман Игоря с Мариной Василькевич Настя не восприняла всерьез – она была уверена, что с очередной пассией Басалыго поступит, как и со всеми предыдущими – позабавится с ней некоторое время, а затем мирно расстанется, преподнеся чрезвычайно дорогой подарок.
Марина была манекенщицей достаточно известной не только в России, но и на Западе. Однако ей было двадцать восемь, и карьера ее находилась в зените – еще пара лет, и придется покинуть подиум, подыскать другой вид деятельности.
С Игорем она познакомилась совершенно банально – на одном из приемов, который Басалыго удостоил своим вниманием. А вскоре переехала на виллу у Финского залива, сменив предыдущую квартирантку, некую Вику.
Настя, как всегда, узнала об этом от Ринары Хасановны – экономка быстро разглядела в Анастасии союзницу, и спустя некоторое время женщины стали закадычными подругами. Ринаре же информацию поставляла родная сестра Динара, которая по-прежнему царила на вилле и была в курсе всех последних событий.
Настя на смену любовниц Басалыго не обратила особого внимания – Игорь был человеком увлекающимся, но его интерес столь же быстро проходил, как и вспыхивал. И все же ей было неприятно думать о том, что у Игоря имеются любовницы. Она много раз пыталась убедить себя, что личная жизнь мафиозо ее никоим образом не касается, но каждый раз, когда Ринара приносила свежие сплетни, у девушки сжималось сердце.
Миновало почти четыре года с тех пор, как Анастасия переселилась в поместье Басалыго, и с ролью родительницы Машеньки она справлялась великолепно, девочка давно обращалась к ней, как к маме. Машенька из девочки превратилась в подростка, однако оставалась такой же застенчивой и стеснительной, как и раньше. Интенсивность тиков, как предсказывали врачи, пошла на убыль, однако полностью они не исчезли.
Личной жизни у Насти не было вовсе – Басалыго ревностно следил за тем, чтобы новая мама его дочки надолго из поместья не отлучалась. Когда она все же покидала «Отрадное», ее обязательно сопровождали охранники, которые, как знала Настя, докладывали обо всех ее передвижениях боссу. Да и с кем она могла бы завести интрижку – с одним из бодигардов Игоря?
