Антон Леонтьев - Вендетта. День первый
Иногда, когда выпадала свободная минутка (хорошо, что всеми хозяйственными делами занималась Ринара), Настя смотрела телевизор или читала газеты и журналы. Достаточно часто она натыкалась на сообщения об Игоре: Басалыго был личностью, известной и за пределами Петербурга. Он действительно пытался расстаться со своим имиджем «крестного отца» и уголовника и занимался строительством финансово-промышленной империи. Игорь Леонидович Басалыго летал в Сибирь, чтобы выступить с речью перед рабочими купленного им нефтехимического завода. Игорь Леонидович Басалыго заседал в правлении нескольких крупных банков и акционерных обществ. Игорь Леонидович Басалыго удостоен ордена Дружбы народов...
Но были и другие, критические репортажи и статьи. Несмотря на свою щедрую филантропическую и благотворительную деятельность (Басалыго оказывал финансовую поддержку нескольким детским домам, домам престарелых, а также основал фонд для людей, страдающих синдромом Туретта, кроме того, давал деньги на национальные кинопроекты и являлся одним из основателей престижной литературной премии), он был для многих «темной лошадкой». Говорили, что Басалыго все еще руководит преступным сообществом и зарабатывает деньги далеко не самыми честными путями. Убийства, вымогательства, похищения якобы были нормальными для него методами работы. Как-то Басалыго едва не оказался на скамье подсудимых, однако главный свидетель обвинения за несколько дней до начала процесса вдруг бесследно исчез.
Настя, набравшись мужества, завела об этом разговор с Игорем. И тот, выслушав девушку, а затем хищно улыбнувшись, сказал:
– Есть вещи, Настя, о которых тебе лучше не знать – спать будешь спокойнее!
– Значит, ты причастен к исчезновению того человека?.. – спросила она.
– Мы ведь не в суде, а ты не прокурор! – заявил, сдвинув брови, Игорь Леонидович. – Я же говорил тебе: с волками жить – по-волчьи выть! И в преступном мире, и в мире бизнеса есть только одно правило: «Пожирай других, иначе тебя самого сожрут».
Имелись и сообщения иного толка. Желтые издания любили печатать статьи об Игоре, который, в отличие от многих своих коллег из мира криминалитета, отлично держался в обществе, мог вести светскую беседу и был неотразим в смокинге. Настя была в курсе всех амурных похождений Басалыго – певичку он бросил, оплатив для нее первый и второй альбомы, переключился на молодую манекенщицу, а после нее на актрису. Рассматривая фотографии Игоря в компании молодых развязных девиц, Настя испытывала странное чувство. Но, собственно, какое ей дело, с кем спит Басалыго?
* * *Игорь сдержал свое слово через восемь месяцев после того, как Настя поселилась в особняке. В конце лета, приехав в одну из суббот с какого-то приема, он передал через Ринару Хасановну, что хочет видеть Настю в кабинете.
Девушка застала Басалыго в глубоком кожаном кресле – он курил сигару, что делал не так уж часто, в основном перед тем, как принять важное решение.
– Прочитай! – сказал он коротко, протягивая Насте тонкую кожаную папку.
Анастасия раскрыла ее и наткнулась на фотографию родителей.
– Откуда она у тебя? – спросила Настя в растерянности.
– Читай! – лапидарно ответил Игорь Леонидович, пуская дым в потолок.
Настя опустилась в кресло и принялась изучать досье, подготовленное аналитическим отделом Басалыго. Информации было не так уж много, однако каждое слово отдавалось ударом у Насти в голове. Аналитики проделали кропотливую работу и сошлись во мнении, что, во-первых, Всеволод Петрович Лагодин не покончил с собой, а был убит; во-вторых, Галина Сергеевна Лагодина не являлась жертвой банального уличного грабителя, а была лишена жизни намеренно, по заказу; в-третьих, Степан Игнатьевич Хрипунов и его супруга Лидия Мироновна тоже были убиты; в-четвертых, попытка убийства Насти в колонии под Нерьяновском была организована влиятельным человеком из Москвы. И имя этого человека было Глеб Романович Остоженский.
Настя, чувствуя, что у нее дрожат руки, проронила:
– Значит, сомнений нет...
– В данном случае – ни единого! – кивнул, наслаждаясь сигарой, Басалыго.
– Тогда я хочу, чтобы досье попало в Генеральную прокуратуру. И в прессу! И на телевидение! Мой отец должен быть реабилитирован, по факту смерти моей мамы должно начаться новое расследование...
Игорь Леонидович взял у девушки досье, вынул листы и поджег их сигарой.
– Что ты делаешь? – воскликнула Настя.
Басалыго, следя за тем, как горят документы, пояснил:
– Это всего лишь версия, хоть и полностью соответствующая тогдашним событиям. Но прямых доказательств не существует. И даже если бы они имелись... Остоженский – очень влиятельный человек. Он не так давно вышел в отставку в звании генерал-лейтенанта, однако у него осталось очень много друзей в ФСБ. Он теперь занялся политикой, а его сын Максим продолжает дело отца. Они оба стоят во главе преступного синдиката, того самого, что принято именовать мафией.
– Неужели нельзя ничего сделать? – расстроилась Настя. – Получается, смерть моих родителей сойдет им с рук?
– Им сойдут с рук и другие преступления, – ответил жестко Басалыго. – Я не собираюсь затевать войну с Остоженским только ради того, чтобы восторжествовала справедливость. На скамью подсудимых его все равно посадить не удастся. И не забывай: я сдержал свое обещание и выяснил, что произошло с твоими родителями.
Настя выбежала из кабинета Игоря, поднялась к себе в комнату, бросилась на кровать и заплакала – впервые за многие годы. Теперь она точно знает, кто виновен в гибели отца и мамы, но поделать ничего не может! Хотя на что она рассчитывала? Басалыго прав, привлечь к ответственности генерал-лейтенанта ФСБ в отставке Остоженского не получится. Но каким же лицемерным и бессердечным должен быть человек, что притворялся лучшим другом ее отца и навещал ее в тюрьме, обещая помощь! Да, Остоженский пытался убить ее один раз, но вторую попытку по какой-то причине не предпринял. Так почему же он оставил ее в живых? Что это – жалость, презрение или осознание того, что никакой реальной угрозы от нее не исходит?
Втайне от Игоря Настя решила собрать информацию об Остоженских – как о Глебе Романовиче, так и о Максиме. Имя Максима тоже часто появлялось в разделах светской хроники, он считался одним из самых красивых молодых бизнесменов России. Практически на всех фотографиях Максим был под руку со своей обворожительной и прелестной супругой Вероникой, а иногда и с детьми, сыном Глебом (назван в честь отца) и дочерью Ниной (названа в честь свекрови).
У Насти имелась теперь солидная сумма в долларах, и она обратилась в известное петербургское детективное агентство. Узнав, что объектом слежки должны стать Глеб и Максим Остоженские, глава агентства заломил астрономическую цену, а потом сказал:
– И вообще, я рискую своим здоровьем и своей жизнью, а берусь за дело только потому, что безмерно уважаю Игоря Леонидовича.
* * *«Бурные девяностые» принесли Остоженским колоссальную прибыль. Свекор Максима, заместитель главы Внешторгбанка, обладал важной служебной информацией, используя которую молодой Остоженский в нужный момент основал коммерческий банк и начал скупать по дешевке разорившиеся государственные предприятия.
Глеб Романович ушел в отставку – некоторым коллегам в бывшем Комитете мозолило глаза то, что его имя уж слишком часто связывается с преступным миром и мафией. Остоженский-старший знал, что вполне может положиться на своего сына – Максим был гениальным бизнесменом. Генерал-лейтенант возглавил информационный департамент при банке, принадлежащем Максиму. В действительности это был отлично замаскированный филиал все того же объединенного преступного сообщества. Глеб Романович прекрасно понимал, что в мире нет ничего важнее информации – именно она ценнее золота, долларов, нефти и алмазов. Информация позволяет держать в руках других людей, информация – это осязаемая власть, от информации часто зависит вопрос жизни и смерти.
Максим многим был обязан отцу, однако считал, что пришло время задействовать иные методы работы. Ему претило то, что их семью подозревают в связях с криминальной средой. Молодой Остоженский был весьма честолюбив и мечтал о большой политической карьере. Впрочем, как убедил его отец, связь с мафией этому никак не помешает, а, наоборот, только поможет.
Максим до безумия гордился своими детьми – старшим Глебом и появившейся всего десять месяцев спустя Ниночкой. Жену, Веронику, он боготворил, однако не любил. Женился он на ней потому, что она была подходящей партией, а тесть мог оказать протекцию и снабдить важными советами. Вероника же, как было известно Максиму, без ума от него, что льстило его мужскому самолюбию. И все же иногда Максим чувствовал: несмотря на отличный секс, несмотря на общие интересы, несмотря на двух совместных детей, ему чего-то не хватает.
