Полина Дашкова - Херувим (Том 2)
В плену он почти сразу согласился перейти к Исмаилову, принять мусульманство и стать Хасаном. Сергею даже почудился некий тайный дьявольский смысл в том, что именно Чуню прислали убивать доктора Тихорецкую.
Бывший старший сержант Трацук смотрел на бывшего майора Логинова совершенно пустыми безумными глазами.
— «Значит, они все-таки нашли смертника», — спокойно подумал Сергей.
* * *— Здравствуйте, Мишенька, как хорошо, что вы приехали, — генеральша поцеловала Райского в щеку и грустно заметила. — Вы небритый и похудели.
— Как Владимир Марленович? — спросил полковник, снимая ботинки.
— Спит. Пойдемте, я пока кофе вам сварю.
— Да, спасибо. Но у меня очень мало времени, — Райский прошел за ней в кухню, сел и сразу закурил. — Наталья Марковна, это правда? — спросил он тихо.
— Что, Миша? — она стояла к нему спиной, сыпала молотый кофе в турку и не обернулась.
— Диагноз совершенно точный? Или…
— Или, Мишенька, или, — она поставила турку на огонь, помешала кофе ложечкой.
— То есть серьезного обследования пока не было?
— И вряд ли будет, — генеральша улыбнулась, — знаете, Миша, я вызвала к нему онколога, еще там, на Корфу. Добрый грек сказал, что ему остался всего лишь месяц. Володя не хочет тратить эти тридцать дней на медицинские процедуры. И все. Давайте мы с вами сменим тему. Знаете, ваша идея с двойником чуть не свела меня с ума.
— Да, простите, следовало предупредить вас заранее, — ошарашенно произнес Райский.
Он все никак не мог переварить услышанное. Он понял только одно: генералу действительно остался месяц и надежды нет. Потому что, если бы имелась хоть малейшая надежда, его бывший шеф стал бы лечиться.
— Стас знает о двойнике? — спросил он, глухо откашлявшись.
— Нет, — Наталья Марковна повернулась и полковник увидел, что она улыбается, — вы, Миша, великий конспиратор. Володя всегда говорил, что вы помешаны на секретности. А почему вы спросили, знает ли Стас? Разве это сейчас важно? Он ведь остался на Корфу.
— Он сбежал с виллы, — вздохнул Райский, — мне звонил ваш Николай. Сказал, что боится сообщать вам такое по телефону, и попросил, чтобы это сделал я.
— Так я и думал, — прозвучал в дверях хриплый слабый голос.
Оба вздрогнули. Генерал стоял в проеме, прислонившись к косяку. Бархатный халат висел на нем как на вешалке. Райский даже не сразу узнал его. Он не представлял, что человек может так сильно измениться всего за две недели.
Владимир Марленович вошел, неслышно ступая. На ногах у него были толстые шерстяные носки вместо тапочек. Он медленно, осторожно опустился в кресло-качалку у окна. Райский загасил сигарету.
— Да ладно тебе, кури, — махнул рукой генерал, — теперь уж все равно. Налей-ка мне тоже кофейку, Наташа. Очень вкусно пахнет! Значит, засранец мой сбежал из-под чуткого надзора Николая? А я думаю, что это они с Оксаной все крутят? То он спит, то на пляже, то в душе. И телефон его мобильный выключен. Давно это случилось?
— Почти двое суток, — мрачно ответил Райский, избегая смотреть в глаза генералу. О том, что предшествовало побегу, о приступе буйства и ночном визите психиатра, он решил не рассказывать.
— Может, это первый в его жизни мужской поступок? — задумчиво, с мягкой улыбкой произнес генерал. — А, Наташа, как тебе кажется? Да не разбавляй ты мне кофе кипятком, я хочу крепкий.
— Что, Володя, ты думаешь, он, как герой американского боевика, решил в одиночку бороться со своими врагами? — покачала головой генеральша.
— Нет, Наташа, ты ошибаешься, — генерал осторожно поднес к губам кофейную чашку, — сейчас такими героями кишат и наши боевики, просто мы с тобой давно не смотрели телевизор. Миша, — обратился он к полковнику, — тебе ведь так и не удалось выяснить, кто охотится за моим сыном?
— Ну почему? Работа ведется, определенные подвижки есть, — пробормотал Райский, — в любом случае основной удар примет на себя двойник, стало быть, безопасность Стаса обеспечена.
— Понятно, — кивнул генерал, — а как обстоят дела с Шамилем Исмаиловым? Тоже есть определенные подвижки?
— Владимир Марленович, — Райский впервые решился посмотреть прямо в глаза генералу, — я должен признаться вам. Я ошибся. За Стасом охотится не Исмаилов, а кто-то другой. И я до сих пор не знаю кто. Простите меня.
— Миша, Миша, — вздохнул генерал, — ты заигрался в наши игры. Я еще давно, много лет назад подозревал, что это с тобой произойдет. Но тогда я не видел в этом беды. Я был таким же, как ты, как все мы, — генерал прикрыл глаза, и показалось, что он уже не дышит.
— Владимир Марленович, — осторожно произнес Райский, — пока известно только, что с острова и вообще из Греции Стас не улетал на самолете. Кредитками не пользовался.
— У него достаточно наличных, — отозвался генерал, не открывая глаз, свяжись с пограничниками в Шереметьево. Но и без этого я знаю, что он уже здесь, в Москве. Он вылетел из Турции или из Болгарии. Поселился в какой-нибудь окраинной частной гостинице и пытается связаться с одной из наших бандитских крыш напрямую.
— Через Плешакова? — тревожно спросил Райский.
— Нет. Вряд ли. Он не доверяет Плеши. Я не исключаю, что у него есть какие-то свои, совершенно отдельные связи. Но ты сейчас все равно его не найдешь. И не надо. Пусть пока никто не знает, что он здесь.
— Володя, что ты такое говоришь? — вмешалась Наталья Марковна. — Надо найти его, мы не можем так все оставить.
— Мы, Наташенька, сейчас уже ничего не можем, — слабо улыбнулся генерал, — я сделал все, что было в моих силах. Следует дать ему шанс хотя бы что-то в этой жизни сделать самому, потому что меня уже очень скоро не будет рядом.
— Владимир Марленович, но его необходимо найти и предупредить о двойнике, иначе поломается вся игра, — медленно и удивленно проговорил Райский.
— Да, Мишка, ты действительно заигрался, — покачал головой генерал, — я верю, ты поймаешь Исмаилова. Ты нашел отличный ход. Этот твой майор… Я не спрашиваю, где ты его откопал, и мне не жаль денег, которые ты потратил на пластическую операцию. Он многое может, ты постарайся его сберечь. И не жертвуй им ради Исмаилова, он тебе потом еще пригодится. А генеральские погоны ты все равно получишь, пусть не сейчас, позже. Но не заигрывайся. Время летит страшно быстро. Есть вещи, которые важнее и сильнее нашей интересной, но чрезвычайно паскудной работы. Вот эта дрянь, которая жрет меня изнутри, она сильнее и важнее любой работы. И зло, которое мы делали ради работы, тоже, оказывается, важнее и сильнее ее.
«Вы не правы, генерал. Вы не правы хотя бы потому, что умираете. А я нет», — подумал Райский, но, конечно же, не произнес этого вслух.
* * *«Он наколотый, ему ничего не страшно. Он ворвется в кабинет и выпустит всю обойму. Правильно, они ведь знают, что у подъезда дежурят наружники, которые могут его остановить. Они все рассчитали точно. В коридоре и в холле полно народу. Обезвредить его без стрельбы, без жертв практически невозможно. Какие у меня шансы? Они рассчитали все, но не учли, что здесь окажусь я и вычислю его раньше, чем он начнет действовать».
Сергей вошел в кабинет и запер дверь изнутри на английский замок.
— Что вы делаете? — удивилась медсестра. Он не ответил, достал телефон, набрал номер Райского.
— Михаил Евгеньевич, он здесь.
Полковник только что вышел из подъезда генеральского дома, мрачный и раздраженный. Он не сразу узнал Сергея, не понял, о чем речь, и, перекрикивая уличный рев, спросил:
— Кто? В чем дело?
— Свяжитесь с вашими людьми в клинике. Очень срочно. Это старший сержант Трацук. Ну вспомните пленку. Хасан, который расстреливал заложника. Он смертник. Он сидит в коридоре на третьем этаже, у тридцать первого кабинета. Вокруг полно народу. Оружие у него в правой руке, прикрыто журналом. Длинные желтые волосы, круглое лицо, на вид чуть больше двадцати, одет в синие джинсы и черную кожанку.
Пока Сергей говорил, он успел опустить жалюзи. За окном собиралась гроза. Небо почернело. В кабинете стало совсем темно. Юля и рыженькая медсестра застыли и молча смотрели на него. Их глаза блестели в темноте.
— Погодите, майор, вы сами где сейчас находитесь?
Но Сергей не ответил. Дверь сильно дернулась. Конечно, Чуня не мог узнать своего бывшего командира. Но у Чуни было чутье смертника, он просто почувствовал, что человек, вошедший в кабинет, может ему помешать, и начал действовать.
— Ключ! — вскрикнула медсестра и зажала ладонью рот.
Когда Сергей вошел сюда в первый раз, он успел заметить, что в кабинете есть еще одна дверь, но ведет она в тупик, в маленькую комнатку, где нет ничего, кроме шкафа, двух кресел и журнального стола.
— Ключ торчит снаружи, в коридоре, — опомнившись, прошептала Юля, подхватила Вику и затащила ее в комнату отдыха.
