Убийство на скорую руку - Честертон Гилберт Кийт
Вскоре он снова появился на веранде, вернее, в дверях, на этот раз в обществе другого официанта, с которым он перешептывался и жестикулировал с южной напористостью. Потом первый официант исчез, оставив второго, и вернулся с третьим. Когда к этому импровизированному совету присоединился четвертый официант, мистер Одли счел необходимым нарушить молчание в интересах хорошего тона. Он громко кашлянул, вместо того чтобы воспользоваться президентским молоточком, и произнес:
– Молодой Мучер великолепно поработал в Бирме. Право, ни один другой народ на свете не смог бы…
Пятый официант устремился к нему, как стрела, и прошептал ему на ухо:
– Нижайше просим прощения. Очень важное дело! Не соизволите ли переговорить с хозяином?
Председатель растерянно обернулся и как в тумане увидел мистера Левера, торопливо ковылявшего к ним. Походка хозяина почти не изменилась, чего нельзя было сказать о его лице. Обычно оно имело приятный бронзовый оттенок, но теперь стало болезненно-желтым.
– Прошу прощения, мистер Одли, – пробормотал он с астматической одышкой. – У меня недоброе предчувствие. Ваши рыбные тарелки, их уносили вместе с ножами и вилками?
– Полагаю, да, – ответил председатель, придав своему голосу некоторую теплоту.
– Вы видели его? – взволнованно пропыхтел владелец отеля. – Видели официанта, который унес их? Вы смогли бы узнать его?
– Узнать официанта? – раздраженно переспросил мистер Одли. – Разумеется, нет!
Мистер Левер в отчаянии развел руками.
– Я его не посылал, – сказал он. – Не знаю, когда и почему он пришел. Я послал своего слугу убрать тарелки, но их уже не было на столе.
Мистер Одли был настолько ошеломлен, что утратил сходство с человеком, который нужен Британской империи. Никто из собравшихся не мог вымолвить ни слова, кроме деревянного полковника Паунда, который вдруг воспрянул к жизни, как гальванизированный труп. Он жестко поднялся со своего места, вставил в глаз монокль и заговорил сиплым приглушенным голосом, словно отвык от устной речи.
– Вы хотите сказать, что кто-то украл наши серебряные рыбные приборы? – спросил он.
Хозяин еще более безнадежно развел руками, а в следующее мгновение все, кто сидел за столом, уже были на ногах.
– Все ваши официанты находятся здесь? – требовательно спросил полковник.
– Да, все здесь, я сам видел! – воскликнул молодой герцог, чье ребяческое лицо высунулось на передний план. – Я всегда пересчитываю их, когда вхожу; они так забавно выстраиваются у стены.
– Но нельзя же точно запомнить… – с тяжелым сомнением начал мистер Одли.
– Говорю вам, я точно запомнил, – возбужденно перебил герцог. – Здесь никогда не было больше пятнадцати слуг, и сегодня их было пятнадцать – клянусь, не больше и не меньше.
Хозяин повернулся к нему, вздрогнув всем телом, словно его вот-вот мог разбить паралич.
– Вы… вы говорите… – пролепетал он. – Вы говорите, что видели пятнадцать официантов?
– Как обычно, – подтвердил герцог. – А в чем дело?
– Ничего особенного, – произнес Левер, в речи которого прорезался заметный акцент. – Но этого не могло быть. Один из них умер и лежит наверху.
Наступило потрясенное молчание. Возможно, упоминание о смерти прозвучало так вовремя, что каждый из этих праздных людей на мгновение всмотрелся в свою душу и обнаружил на ее месте высохшую горошину. Один из них – кажется, герцог – даже осведомился с идиотской благожелательностью:
– Мы можем чем-то помочь?
– У него уже побывал священник, – отозвался еврей, видимо тронутый этим предложением.
Затем, словно по мановению судьбы, они осознали свое положение. Им пришлось пережить несколько неприятных секунд, когда показалось, будто пятнадцатый официант был призраком мертвеца, лежавшего наверху. Трудно было отделаться от гнетущего чувства, потому что призраки для них были такой же досадной помехой, как нищие. Но воспоминание о серебре разбило оковы сверхъестественного и вызвало самую резкую реакцию. Полковник отшвырнул свой стул и зашагал к двери.
– Друзья, если здесь было пятнадцать слуг, то пятнадцатый субъект – вор, – сказал он. – Нужно немедленно закрыть парадный и черный ход, изолировать остальные комнаты. Тогда мы поговорим. Двадцать четыре жемчужины стоят того, чтобы вернуть их.
Сначала мистер Одли как будто сомневался, прилично ли джентльмену действовать в такой спешке, но, посмотрев на герцога, который с юношеской энергией устремился вниз по лестнице, он более степенно двинулся следом.
В это время на веранду выбежал шестой официант и объявил, что он обнаружил на буфете груду рыбных тарелок без каких-либо признаков серебра.
Толпа слуг и посетителей, беспорядочно вывалившаяся в коридор, разделилась на две группы. Большинство членов клуба последовали за хозяином в вестибюль, где устроили штаб-квартиру поисков. Полковник Паунд с председателем и вице-президентом двинулись по коридору, ведущему в служебные помещения, который был наиболее вероятным маршрутом бегства. При этом они миновали тускло освещенный альков гардеробной, где увидели низенького человека в черном, предположительно слугу, который держался в тени.
– Эй, вы там! – позвал герцог. – Здесь кто-нибудь проходил?
Низенький человек не стал прямо отвечать на вопрос.
– Возможно, у меня есть то, что вы ищете, джентльмены.
Они остановились, удивленно переглядываясь, а человек бесшумно удалился в глубину гардеробной и вскоре вернулся с охапкой блестящего серебра, которое он разложил на стойке, словно продавец скобяных изделий. Серебряные предметы оказались дюжиной вилок и ножей причудливой формы.
– Вы… вы… – начал полковник, наконец выведенный из равновесия. Он всмотрелся в полутемную комнату и обратил внимание на два обстоятельства. Во-первых, маленький человек в черном носил одеяние священника, а во-вторых, окно за его спиной было разбито, словно кто-то с разбега выскочил наружу.
– Слишком ценные вещи для гардеробной, не так ли? – с дружелюбной сдержанностью поинтересовался священник.
– Вы… вы украли их? – запинаясь, спросил мистер Одли, с изумлением смотревший на него.
– Даже если так, по крайней мере, теперь я возвращаю их, – любезным тоном отозвался священник.
– Но вы не делали этого, – произнес полковник Паунд, все еще глядевший на разбитое окно.
– По правде говоря, нет, – с некоторым юмором ответил священник и спокойно опустился на табурет.
– Однако вы знаете, кто это сделал, – сказал полковник.
– Я не знаю его имени, – невозмутимо отозвался священник, – но мне кое-что известно о его борцовских качествах и духовных затруднениях. Физическую оценку я получил, когда он попытался задушить меня, а духовную – когда он покаялся в своих грехах.
– Как же, покаялся! – со сдавленным смехом воскликнул молодой герцог Честерский.
Отец Браун встал и заложил руки за спину.
– Странно, не правда ли, что вор и бродяга должен каяться, в то время как многие богатые и сильные мира сего закоснели в грехе и не приносят плода для Бога и человека? – спросил он. – Но здесь, прошу прощения, вы немного вторгаетесь на мою территорию. Если вы сомневаетесь в практической пользе раскаяния, вот ваши ножи и вилки. Вы – «двенадцать верных рыболовов», и вот весь ваш серебряный улов. Но Он сделал меня ловцом человеков.
– Вы поймали вора? – нахмурившись, спросил полковник.
Отец Браун в упор посмотрел на его недовольное лицо.
– Да, – ответил он. – Я поймал его невидимым крючком на невидимую леску, достаточно длинную, чтобы он мог скитаться по всему свету и все же вернуться, когда я потяну его.
Наступило долгое молчание. Остальные разошлись, торопясь показать возвращенное серебро своим товарищам или посоветоваться с хозяином о достойном выходе из этой необычной ситуации. Но суровый полковник остался сидеть боком на стойке, болтая длинными худыми ногами и покусывая кончики темных усов. Наконец он тихо обратился к священнику.
– Вор был умным малым, но, похоже, я знаю человека поумнее его, – сказал он.
