Сигнал - Максим Шаттам
Из комнаты мальчишки? Вряд ли…
Из динамика раздался бесконечно длинный вздох. Лиза вздрогнула.
– Лиииззз…
Что это было? Это не могли быть родители. Шутить с ней – это совсем на них не похоже. И уж тем более подобным образом. Почему Ройсоны не предупредили, что кто-то придет? Это не в их стиле. Здесь что-то было не так. Лиз это чувствовала.
Она сжала в руке радионяню, не зная, как быть. Ее телефон остался наверху. Она тяжело дышала, тревога охватывала ее все больше.
В приемнике заскрежетало, голос из детской комнаты что-то прохрипел, но Лиз не смогла разобрать слов.
Думай, думай.
Очевидно, был какой-то выход, но все мысли в ее голове смешались, и она никак не могла ни на что решиться. Кто бы это мог быть? Отстойная шутка. Дилан? Роб? Нет, им-то на нее плевать… Тогда кто? Барб?
Никто не знает, где я сейчас. Даже мать понятия не имеет! Я просто сказала парням, что собираюсь сделать это и выложить видео, но они не знают, где я…
Теперь кто-то то тяжело дышал прямо в микрофон.
– Лиииззз… – произнес грубый и хриплый голос, – я… тебя… чувствую…
Ее ноги ослабли, она едва не упала. Волна паники.
Что происходит?
Кто-то дышал в рацию.
– Я тебя чувствую, – повторил голос. – Где ты?
Лиз покачала головой. Этого не может быть. Это галлюцинации.
Я уже три дня не курила травку! Откуда у меня глюки?
Вдруг она поняла, что не слышит детского плача. Если в его комнате кто-то есть, к тому же разговаривает и ходит, Арни просто обязан проснуться! Его молчание было очень тревожным знаком.
Новый шепот.
– Я тебя слышу, – сообщил голос, – я… я иду за тобой…
Лиз была вся в поту, она дышала ртом и едва стояла на ногах.
Радионяня в ее руке завибрировала, и тут из нее донеслись адские вопли, а за ними чудовищный скрежет, как будто кто-то царапает по стеклу.
От щелчка микрофона она подскочила и застонала от ужаса.
Ей надо бежать. Сейчас. Плевать на Арни, главное выбраться из дома, она побежит к соседям предупредить копов, и пусть они уже спасают мелкого, сейчас главное спасти свою задницу!
Гараж!
Она выберется через гараж. Лиз нажала было ручку двери, чтобы выйти из кинотеатра, но застыла на месте. У нее не было пульта от автоматической двери! Она не сможет выйти через гараж!
Лиз задрожала всем телом. От страха она была на грани обморока.
Нет, нет! Только не сейчас! Как угодно, но я должна выбраться!
Входная дверь находилась в конце коридора, но надо было подняться по лестнице. Если поспешить, она успеет добежать. Она сможет, Лиз была уверена, у нее еще хватит сил промчаться по ступенькам и ускориться как никогда в жизни. Да, она на это способна.
Она нажала ручку двери и оказалась в коридоре подвала.
Лампочки не горели, хотя она никогда не оставляла коридор без света. Этот длинный белый проход без окон всегда ее пугал, и она не выключала здесь свет, даже пока смотрела кино.
Свободной рукой она нащупала выключатель и нажала указательным пальцем.
Лампочки замерцали и загорелись.
За секунду, пока коридор наполнялся светом, Лиз успела увидеть огромный силуэт прямо перед собой.
Глаза смотрели прямо на нее. Со злобой.
Она завизжала.
Свет снова погас, и тьма поглотила девушку, а ее раздавленные кости врезались в кафельный пол. Она скорчилась во мраке, охваченная судорогой и болью.
Лампочки моргнули, но свет больше не зажигался.
В подвале стало тихо.
2
Рояль покачивался на задней платформе грузовика. Томас Спенсер видел, как ремень резко лопается, высвобождая громадный инструмент, который летит, чтобы раздавить грузчика и размозжить его об асфальт. Черно-белая клавиатура проломит ему череп с жутким влажным хрустом и утонет в потоке черной крови.
Томас моргнул, чтобы отогнать это чудовищное видение.
Рояль был крепко стянут ремнем, инструмент был спущен с грузовика, и никто не пострадал.
Что со мной не так, что я всегда представляю худшее?
Том знал об этой своей склонности. Ему бы стоило сочинять не пьесы, а романы ужасов. У него был талант воображать во всех красках кошмарные ситуации.
В этом моем идиотском видении недоставало только пары фальшивых нот в момент столкновения.
Вот насколько он это продумывал. До мельчайших деталей. И так всякий раз.
Том с досадой помотал головой и наконец заметил, что он уже несколько минут стоит как вкопанный, глядя, как все работают. Чуть поотдаль у входа в дом раздавался громкий голос его супруги. Оливия, как всегда, дирижировала процессом. Она отправляла грузчиков из одной комнаты в другую, приглядывала за подростками – Чадом и Оуэном и одновременно держала на руках малышку Зоуи. Она двигалась как заведенная, ни на секунду не останавливаясь, и распоряжалась всеми, легко переходя от одного дела к другому, как отлаженный автомат, но не теряя при этой своего прирожденного изящества. Том влюбился в этот сгусток энергии два десятка лет назад. Сначала, надо признаться, благодаря точеной фигурке, но и этот сильный характер покорил его ничуть не меньше.
– Дорогая, давай я возьму малышку Зоуи, – сказал он, желая помочь жене.
– Лучше найди Смауга. Он же домашний пес, я боюсь, что свежий воздух ударит ему в голову и он потеряется. С переездом я могу справиться, но сообщить детям, что собака потерялась, – это выше моих сил. Так что найди его и приведи домой!
Том встал, уперев руки в бока, и осмотрелся кругом. Ферма, как они называли свой новый дом, находилась в десятке метров от улочки, затерянной среди заросших лужаек и окруженной деревьями. Именно это так их и привлекло: большой дом в тупичке, на окраине города, утопающий в пышной зелени. Полная противоположность их жизни в Нью-Йорке. Настоящее приключение для потомственных горожан! Но сейчас Том чувствовал, что новоприобретенные выгоды имеют оборотную сторону. Как теперь узнать, куда делся Смауг?
Том свистнул, чтобы привлечь этого чертова пса, и несколько раз позвал его по имени. Их участок не был обнесен забором, и Том ощутил нарастающее беспокойство. Смауг вырос в стометровой квартире в Верхнем Ист-Сайде, привык к трем ежедневным прогулкам по городу, и хоть он и был отлично выдрессирован, на природе, в океане новых запахов и впечатлений он, должно быть, совсем ошалел. Том тихо выругался. Как он не подумал об этом раньше?
– Что-нибудь не так? – спросил хриплый голос за спиной у Тома.
Том обернулся и увидел старика,
