Хвост Скорпиона - Дуглас Престон
Подъехав ближе, Уоттс хорошо разглядел пикап. Он узнал этот старый «форд»: машина принадлежала Пику Риверсу.
Значит, Пик Риверс. Вот уж кого Уоттс не ожидал здесь встретить. Когда-то Риверс был нахальным мелким дерьмом, употреблял метамфетамин и приторговывал антиквариатом, чтобы раздобыть денег на свое пристрастие. Но года два назад Риверс взялся за ум – короткая отсидка в тюрьме его здорово напугала – и с тех пор не был замечен ни в каких правонарушениях.
Добравшись до дальнего конца города, Уоттс остановил Чако за домом, спешился и привязал поводья к деревянному столбику ограды. Он снова похлопал коня по шее, бормоча ласковые слова. Чуть помедлив, снял с седельного рожка обе кобуры, достал оружие, убедился, что оба револьвера заряжены, убрал их обратно в кобуры и пристегнул к поясу. Береженого бог бережет. Риверс был из тех, кто любит держать оружие на виду, и свой «смит-вессон» с L-образной рамой носил исключительно на бедре.
Уоттс вышел из-за угла и окинул взглядом здание, в подвале которого копал Риверс. Двухэтажный дом из кирпича-сырца стоял на отшибе, верхний этаж почти полностью обвалился. Мужчина работал лопатой в подвале, выбрасывая песок в разбитое окно. Надо сказать, трудился он усердно. «Интересно, что он там нашел?» – подумал Уоттс.
Шериф медленно приблизился к дому, положив руку на рукоять револьвера на левом бедре. Риверс явно что-то обнаружил: он наклонился и стал копать осторожнее. Наконец он встал на колени и принялся разгребать землю и пыль руками. Он был целиком поглощен своим занятием, к тому же подвал был окутан пылью, и Риверс даже не заметил, что сзади к нему подбирается Уоттс.
Шериф остановился у входа в подвал, откуда ему был отлично виден трудолюбивый преступник, и окликнул его:
– Риверс!
Мужчина застыл, стоя на коленях спиной к Уоттсу.
– Это я, шериф Уоттс. Выходи с поднятыми руками. Ну же!
Тот не двинулся с места.
– Оглох ты, что ли? Подними руки.
Не оборачиваясь, Риверс подчинился.
– Я вас слышу, шериф, – произнес он.
– Ну, раз слышишь, вылезай оттуда.
– Иду.
Риверс начал вставать, но вдруг опустил руки и резко развернулся. Сжимая револьвер обеими руками, он целился прямо в Уоттса.
Шериф выхватил кольт, и в этот самый момент «смит-вессон» Риверса грохнул так, будто прогремел пушечный залп.
3
Когда специальный агент Свенсон вышла из туалета, два младших агента в коридоре подозрительно быстро оборвали разговор. Не глядя им в глаза, Кори прошла мимо и вернулась за свой стол в региональном офисе ФБР в Альбукерке, на Люкинг-Парк-авеню. Усевшись, она придвинула к себе папку, содержимое которой изучала. Ее закуток располагался в самой темной части помещения, куда не доходил свет из окон. Сюда обычно сажали новичков, а по мере того, как те поднимались вверх по карьерной лестнице, им отводили места все ближе и ближе к стеклянной стене, за которой открывался панорамный вид на горы. Но Кори была даже рада тому, что ей не придется смотреть на одиннадцать тысяч футов горы Сандия-Крест, припорошенной первым в нынешнем году снегом, ведь единственное, о чем ей напоминал этот пейзаж, так это о ее неудаче. Что за горькая ирония: всего две недели назад эти горы были связаны с самым успешным делом Кори за недолгий срок ее службы. А теперь она вообще не знала, сможет ли когда-нибудь смотреть на горы Сандия без стыда и угрызений совести.
После перестрелки было проведено стандартное и вполне ожидаемое в подобных случаях расследование. Но выговор Кори не объявили и дисциплинарных взысканий на нее не наложили. Более того, она получила устную похвалу за то, что спасала жизнь заложницы, рискуя своей собственной. И – о счастье! – пуля только задела девочку, пройдя по касательной. Ей наложили несколько швов и уже на следующее утро отправили к бабушке и дедушке, перед этим прикрепив к ней целую армаду психологов. Кровь, так напугавшая Кори, принадлежала матери бедного ребенка: та лежала мертвая на полу трейлера.
И все же Кори никак не могла себя простить. Даже с десяти ярдов она должна была попасть преступнику точно в голову. Она ведь прицелилась как следует, этот гад был у нее на мушке. И прицел у пистолета не был сбит, в этом Кори позже убедилась в тире. Просто она промахнулась, дала слабину в решающий момент. Конечно, на своем курсе Кори была далеко не лучшим стрелком, но и в число худших не входила. Да, результаты она показала не блестящие: сорок девять из шестидесяти – всего на один балл больше необходимого минимума. Но четверть ее однокурсников вообще не сдали экзамен. Кори ничто не мешало уложить преступника метким выстрелом, и тогда она стала бы героиней дня, удостоилась бы объявления благодарности в приказе, еще больше упрочила свою репутацию и окончательно утвердилась в статусе агента, подающего большие надежды. Вместо этого ее ждали двусмысленные комментарии, косые взгляды и одинокий шепоток: «Отличный выстрел, ковбой!»
Кори села в лужу, и все это понимали. Одна опытная женщина-агент отвела ее в сторону и сказала, что Кори, как новичок, вообще не должна была оказаться в том месте и в той ситуации. Однако это не мешало другим новичкам выглядеть самодовольными, и Кори вспомнила жестокую поговорку: «Мало выиграть. Надо, чтобы другие проиграли». Но что еще хуже, Морвуд почему-то никак не прокомментировал случившееся, лишь мимоходом заметил, что Кори стоило бы проводить больше времени в тире. Он не наорал на нее, но и хвалить не стал. Возможно, у нее просто разыгралось воображение, но Морвуд стал каким-то отстраненным. Ну а стопку папок с материалами очередного глухого дела, которую он оставил на ее столе, Кори определенно восприняла как наказание.
Прошло две недели, и каждый день после работы Кори шла в тир и в течение часа упражнялась в стрельбе. В последний раз она выбила пятьдесят один из шестидесяти. Это был средний результат, и Кори надеялась, что если будет стараться как следует, то повысит его до пятидесяти двух или даже пятидесяти трех баллов. Но когда она доложила о своих успехах Морвуду, на него они не произвели особого впечатления.
«По мишени в тире попадет кто угодно, – сказал он. – А вот как агент покажет себя в настоящей перестрелке – это вопрос».
Его слова стали для Кори очередной пощечиной. Она едва не спросила напрямик, уж не на ее ли чудеса меткости в лагере «Кедровый пик» он намекает, однако вовремя прикусила язык и ответила
