Джанет Иванович - Роковая восьмерка

Мамочка и ее деточка… и мне полагалось найти их.

Когда я на следующее утро вошла в залоговую контору, Конни Розолли сидела, держа в одной руке пончик, в другой чашку кофе. Она подтолкнула локтем коробку на своем столе, при этом рассыпав сахарную пудру со своего пончика прямо на свои буфера.

— Угощайся, — предложила она. — Судя по твоему виду, тебе требуется подкрепиться.

Конни — секретарша. Она отвечает за мелкие статьи расходов и пользуется этим вовсю, покупая пончики, папки-регистраторы и финансируя время от времени случавшиеся поездки в казино в Атлантик-Сити. Было начало девятого, но Конни во всеоружии встречала день: глаза подведены, ресницы накрашены, губы в ярко-красной помаде, кудри взбиты в высокий начес. Я же, в свою очередь, позволяла дню постепенно подкрадываться ко мне. Я как попало завязала волосы в хвост и надела обычную трикотажную футболку, джинсы и ботинки. Махать кисточкой в окрестности глаз мне показалось сегодня опасным маневром, потому этим утром я явилась миру а-ля натюрель.

Я взяла пончик и огляделась:

— Где Лула?

— Опаздывает. Она всю неделю опаздывала. Без уважительных причин, между прочим.

Лулу наняли вести делопроизводство, но по большей части она делает, что хочет.

— Эй, я все слышу, — предупредила Лула, возникая в дверях. — Нечего тебе трепаться обо мне. Я опаздываю, потому что хожу теперь в вечернюю школу.

— Ты ходишь туда раз в неделю, — напомнила Конни.

— Ага, но мне ведь приходиться учиться. Не похоже, что это дерьмо идет легко. Знаешь ли, мой опыт в прежней профессии «про» вряд ли тут поможет. Не думаю, что мои выпускные экзамены будут на тему, как отдрочить чей-то член.

Лула на пару дюймов ниже и на много фунтов тяжелее меня. Одежду она покупает в отделе для изящных женщин, а потом втискивается в нее. У большинства такое не сработало бы, а Луле такое по плечу. Лула втискивается в жизнь.

— Так что происходит? — спросила Лула. — Я что-то пропустила?

Я отдала Конни квитанцию за сдачу тела Полсона.

— Вы, ребята, что-нибудь знаете об опекунских залогах?

— Они относительно новые, — отвечала Конни. — Винни с ними еще не работал. Слишком ненадежные. В округе с ними только Себринг имеет дело.

— Себринг, — повторила Лула. — Не тот ли парень с красивыми ногами? Я слышала, что у него ноги, как у Тины Тернер. — Она опустила взгляд на свои ноги. — У моих ног тоже цвет что надо, просто их слишком много.

— У Себринга ноги белые, — заметила Конни. — И я слышала, что они хорошо ухлестывают за блондинками.

Я проглотила остатки пончика и вытерла руки о джинсы.

— Мне нужно с ним поговорить.

— Тебе сегодня ничего не грозит, — успокоила Лула. — Ты не только не блондинка, но и не накрашена. Что, трудная ночка?

— Не люблю рано вставать.

— Это все твоя личная жизнь, — заявила Лула. — У тебя ее нет, и ничего нет такого, что бы вызвало улыбку на лице. Тебе стоит гульнуть, вот что тебе стоит сделать.

— У меня есть все, что я хочу.

— А что именно?

— Долго объяснять.

Конни отдала мне чек за поимку Полсона.

— Ты же не подумываешь устроиться на работу к Себрингу?

Тут я рассказала им о Эвелин и Энни.

— Может, мне стоит пойти с тобой к Себрингу и поговорить, — предложила Лула. — Вдруг нам удастся уговорить его показать нам ноги.

— Не стоит, — отказалась я. — Я могу сама справиться.

И я не особенно хотела увидеть ноги Леса Себринга.

— Послушай. Я даже сумку не успела положить, — сказала Лула. — Я готова пойти с тобой.

Мы с Лулой буравили с секунду друг друга взглядами. Я все равно проиграю. И даже видела как. Лула просто вбила себе в голову увязаться за мной. Наверно, не хочет возиться с документами.

— Ладно, — сдалась я, — но никакой стрельбы, никаких наездов, никаких просьб задрать штанины и показать ноги.

— У тебя слишком много правил, — недовольно заметила Лула.

Мы проехали на «Си Ар-Ви» в центр и припарковались рядом со зданием, где располагалась вотчина Себринга. Залоговая контора находилась на первом этаже, а над ней у Себринга значился еще ряд офисов.

— В точности как у Винни, — заметила Лула, обозревая пол с ковровым покрытием и свежеокрашенные стены. — Только похоже на то, что здесь работают люди. И взгляни на эти кресла для клиентов… на них ни пятнышка. И у секретарши нет усов.

Себринг препроводил нас в личный кабинет.

— Стефани Плам. Наслышан о вас, — сказал он.

— Я не виновата, что сгорело то похоронное бюро, — оправдывалась я. — И я почти не стреляю в людей.

— Мы о вас тоже наслышаны, — обратилась к Себрингу Лула. — Говорят, у вас великолепные ноги.

Себринг был облачен в серебристый серый костюм, белую рубашку и красно-бело-синий галстук. Он излучал респектабельность от кончиков черных лаковых туфель до кончиков идеально подстриженных волос. И за вежливой улыбкой политика, казалось, не кроется никакого дерьма. С секунду он изучал Лулу. Потом задрал вверх штанину.

— Что ж, полюбуйтесь на эти колеса, — предложил он.

— Вы, должно быть, тренируетесь, — подтвердила Лула. — У вас превосходные ноги.

— Я хотела поговорить с вами по поводу Мейбл Марковиц, — обратилась я Себрингу. — Вы подписали ее на опекунский залог.

Он кивнул:

— Я помню. У меня кто-то по расписанию должен навестить ее сегодня. До сих пор она не шла нам навстречу.

— Она живет в одном доме с моими родителями, и я не думаю, что она знает, где ее внучка.

— Очень жаль, — сказал Себринг. — Вы знаете об опекунских залогах?

— Не очень много.

— ПАЗА, известная всем, как Профессиональная ассоциация залоговых агентств, работала с Центром по пропаже и эксплуатации детей, чтобы законодательно воспрепятствовать родителям похищать своих собственных отпрысков. Идея очень простая. Если покажется вероятным, что кто-то из родителей или оба удерут в неизвестном направлении, то суд может назначить опекунский залог.

— Так это похоже на залог для преступников, но здесь страхуют ребенка, — догадалась я.

— С одной большой разницей, — возразил Себринг. — Когда криминальный залог вносится поручителем, а обвиняемый не является в суд, то поручитель штрафуется на сумму залога в пользу суда. Поручитель может устроить охоту на обвиняемого, вернуть его в систему и надеяться на возмещение. В случае опекунского залога поручителя штрафуют в пользу другого родителя. И предполагается, что деньги используются на поиски ребенка.

— То есть, если залога недостаточно для удержания от похищения, то, по меньшей мере, на эти деньги нанимают профессионала, чтобы найти пропавшего ребенка, — предположила я.

— Точно. Проблема в том, что в отличие от криминального залога, поручитель по опекунскому залогу не имеет права самому искать ребенка. Единственный способ для поручителя возместить свои убытки — лишить кого-нибудь права выкупа имущества или денежных средств, обеспечивших отсрочку на время, когда выписывается залог. В этом деле Эвелин не имела на руках денег для залога. Поэтому она пришла к нам и использовала дом своей бабушки, как обеспечение гарантии залога. Надежда на то, что когда звонишь бабушке и объявляешь, что пора паковать вещички, то она раскрывает местонахождение пропавшего ребенка.

— Вы уже передали деньги Стивену Содеру?

— Деньги передаются в течение трех недель.

Значит, у меня имелись всего три недели, чтобы найти Энни.

Глава 2

— Этот Лес Себринг, кажется, отличный парень, — сказала Лула, когда мы возвращались к моему «Си Ар-Ви». — Готова поспорить, что он даже не делал это с домашней скотиной.

Лула намекала на кузена Винни, про которого ходили слухи, что однажды он состоял в романтических отношениях с уткой. Слухи эти никогда официально не были подтверждены или опровергнуты.

— Что сейчас? — поинтересовалась Лула. — Что там дальше по списку?

Было самое начало одиннадцатого. Время ланча. Бар-гриль Содера «Окоп» должен быть открыт.

— Дальше навестим Стивена Содера, — ответила я. — Наверно, напрасно время потеряем, но нам ведь все равно что-то нужно сделать.

— Типа сунуть нос во все щели, — согласилась Лула.

Бар Содера находился неподалеку от конторы Себринга. Он приткнулся между «Бытовыми приборами со скидкой Кармайна» и тату-салоном. Дверь в «Окоп» была открыта. Внутри в этот час было темно и безлюдно. Все же две души сюда забрели и теперь маялись за полированной деревянной стойкой.

— Бывала я здесь прежде, — вспомнила Лула. — Хорошее местечко. Неплохие бургеры. И если прийти пораньше, когда масло еще не прогорклое, то и луковые колечки тоже ничего.

Мы ступили внутрь и помедлили, пока глаза привыкали к полумраку. За стойкой торчал Содер. Он увидел, как мы вошли, и кивнул, здороваясь. Ростом он был футов шесть. Коренасто скроен. Рыжевато-блондинистые волосы. Голубые глаза. Кожа, как у рыжих. И вид такой, словно он потреблял слишком много своего же пива.