Олег Агранянц - Валютный извозчик

Но сейчас резиденту было не до змей.

— Он мне не понравился с первого взгляда.

— С кем-нибудь здесь контачил?

— Да нет.

— А жена? — я вспомнил разговор в самолете.

— Та еще бабенка!

— С кем-нибудь…

— Кто ее знает! Вообще-то у меня были сигналы…

Он замялся:

— Кое-что было…

Я понял:

— С кем-нибудь из наших?

Он вздохнул:

— Верно. Филин, знаешь такого?

Как не знать! Борис Филин. Окончил МГИМО, отучился два года в известном заведении имени Андропова и потом стажировался у меня с полгода.

— Он еще здесь?!

— Не дождусь, когда заменят. А в отношении Пичугиной… Конечно, только слухи.

Понятно, тень на Филина — это и тень на него самого. Но теперь — момент истины.

— Уже потрошил?

— Да нет еще. Он, знаешь, какой… Будет молчать, как Зоя Космодемьянская. Слушай, Женя, может, тебе с ним потолковать? Мне он точно ничего не скажет.

Понятно, хочет меня подключить. Потом напишет: в расследовании принимал участие сотрудник Центрального аппарата тов. Лонов Е.Н.

— А мне скажет?

— А ты добрый следователь. Тебе может и сказать.

— Вряд ли. Я написал ему такую характеристику… Кроме Африки ему ничего не светило. Как он работает?

— Плохо. А условия отличные. Он здесь под крышей «Известий». До него тут был просто журналист. Тип, я скажу тебе, в высшей степени странный. Нечесаный, немытый, везде совал свой нос, связей куча, а писал плохо и редко. Лучшего предшественника не придумаешь. А Филин — ни контактов, ни связей. Правда, пишет хорошо. В «Известиях» им довольны. Они — да, а я — нет. Только и слышу: «не успел», «опоздал», «не сообразил».

— А по женской части?

— Вот-вот. Жена пишет диссертацию в Москве, он здесь один. При его внешности и манерах найти утешительниц — не проблема.

— Находит?

— Конечно! Я уже несколько раз имел с ним беседы. Ну так как? Поможешь?

Валерке надо помочь. Неприятностей у него будет с вагон. Нужно поучаствовать самую малость, чтобы потом в Москве слово замолвить.

— Когда удобней?

— Прямо сейчас. Он у себя в бюро.

— Мне бы сначала в гостиницу.

— Мои орлы твои вещички доставят туда по первому классу.

— У меня только портфель.

— Тем более.

— Машину дашь?

— Обижаешь. Чацкий с корабля на бал на карете, а ты на моем новом «Пежо».

7. Филин

Корпункт «Известий» размещался в трехкомнатной квартире на четвертом этаже высокого жилого дома в центре города.

Когда я появился в дверях, радость встречи с начальством Борис продемонстрировал вяло.

Оглядевшись и наскоро похвалив мебель в гостиной, я, не ожидая приглашения, направился в кабинет. Борис сделал какое-то неуклюжее движение, чтобы помешать, но было поздно: я открыл дверь кабинета.

В кресле у окна восседала, или, точнее, возлежала женщина в длинном африканском платье.

Увидев меня, она радостно вскочила:

— Евгений!

Галина. Галина Скакунова. Вот уж кто не подпадал под категорию ведущих «монашеский образ жизни», так это Галя Скакунова.

Она подскочила ко мне, приняла в свои мощные объятия, чмокнула в щеку.

— Ты не знал, что я в Браззе?

— Не знал. И Леша с тобой? Как всегда командует Аэрофлотом?

Леша — это ее муж, Леша Скакунов.

— А куда я без него?! Я как птичка перелетная: кто закольцевал, за тем и лечу.

Птичка перелетная снова плюхнулась в кресло.

Борис подтянулся, посерьезнел:

— Вам нужно о чем-то поговорить со мной? Галя, ты не могла бы…

Галина начала неохотно подниматься с кресла. Я ее остановил:

— Сиди, сиди. Я сюда просто так. Сегодня прилетел.

— Ну да, просто так! Я не дура. Хочешь поспрашивать по поводу этой шлюхи. Ему есть о чем рассказать.

Вмешательство Галины было не только удивительным, но и полезным.

Я строго посмотрел на Бориса:

— О какой шлюхе она говорит?

— Не знаю, — в его глазах промелькнул страх.

Галина не отступала:

— Колись, колись! Все равно Евгений тебя расколет.

— Не понимаю, о чем речь! — Теперь он изображал негодование.

Я не колебался:

— Вообще-то, я хотел поговорить с тобой в отношении жены Пичугина наедине, но думаю, Галина нам не помешает.

Галина обрадовалась:

— Это у вас называется перекрестный допрос?

— Это называется допрос в присутствии важного свидетеля.

— Но я ничего не знаю, — мямлил Борис.

Я решил применить другую тактику:

— Или ты все рассказываешь здесь, или мы едем в посольство и ты будешь говорить в присутствии резидента и под стенографистку.

И не дав ему опомниться, спросил:

— Что ты знаешь про Пичугина?

— Мы с ним никак. Он вообще с нашими никак. Он только со своими из парткома, а я…

— А ты только с его Аленой! — взорвалась Галина. — Я тебя предупреждала!

— Да ничего… Мы только…

— Сначала ты расскажешь Евгению все, что его интересует. Потом я его попрошу сделать так, чтобы тебя за это не выгнали с работы и чтобы от тебя не ушла жена. А потом, когда он уйдет, у нас будет серьезный разговор.

Я решил немного успокоить Бориса:

— Все, что ты скажешь, останется между нами. Если, конечно, ты не знал об их планах и не ходил покупать им билеты.

Тут уже испугалась Галина:

— Да нет. Не знал он ничего. Не такая она дура.

— Думаю, — осторожно начал Борис, — и она ничего не знала. Мы с ней договаривались на сегодня. А вчера утром она мне позвонила и сказала, мол, так получилось, что все откладывается. А сама злющая.

— Тебе не показалось, что она с тобой прощается?

Борис не торопился с ответом.

— Ее муж был ревнив?

— Не знаю.

— Вы встречались с ней здесь.

— Да. Но только несколько раз. Муж ее в это время был в отъезде.

— Куда он уезжал?

— Он уезжал два раза и оба раза в Намибию.

— В Намибию! Ишь куда! А что, Намибия входит в его епархию?

— Там наших немного. Он их курировал по партийной части.

— Ездил только два раза?

— Да.

— За какой период?

— За два месяца.

— А раньше не ездил?

— Нет.

— Почему вдруг такое внимание к Намибии?

— Алена рассказывала, когда он туда ездил в первый раз, то договорился, что ему там смастерят какую-то безделушку. А потом ездил за ней.

— Эта безделушка, случаем, не алмазы?

Снова вмешалась Галина:

— За алмазами далеко ехать не надо, их тут на каждом углу продают.

— Не скажи! — огрызнулся Борис. — Алмаз алмазу рознь. Может быть, какой особый. Хотя… Большой алмаз заказать нельзя, а он сначала что-то заказал, а потом за этим приезжал. Хотя…

— Что «хотя»?

Борис мялся:

— Да так, ничего.

— Еще? Что еще? — не отставал я.

— Ничего.

— Правда ничего, — подтвердила Галина. — Я его уже допрашивала.

И принялась кокетничать:

— Видишь, Евгений, и от меня польза есть. А Борис никак не хочет этого понять. У меня чутье прирожденного агента.

Я понял, что ничего больше не узнаю, и направился к двери.

— В посольство? — спросила Галина.

— Только на минуту. А потом в гостиницу. Надо выспаться.

В дверях Борис смущенно улыбнулся:

— Я — не очень?

Я не стал его утешать:

— Очень. Но я — по другим делам. А ты все равно крепись. Не ровен час!

Борис только вздохнул:

— Мне недавно цыганка предсказала счастливую карьеру.

— Одной даме предсказали, что она выйдет замуж и у нее будут три близнеца. И что ты думаешь?! Близнецы родились, а замуж она так и не вышла. Но ты все равно крепись.

Я поднялся в кабинет Болтовского.

— Что-нибудь интересное узнал?

— Практически ничего. Кроме того, что он два раза летал в Намибию. Первый раз что-то заказывал, второй раз получил заказ.

— Не ахти. Будем писать или подождем?

По этому неуверенному «будем писать», я понял, что писать об этом в Москву ему не с руки, ибо надо будет упоминать источник, от которого получены сведения, а сведения получены от его сотрудника, находившегося в интимных отношениях с женой бежавшего.

— Понимаешь, — он замялся. — Москва и без того лютует.

Вошел шифровальщик, протянул розовый листок входящей телеграммы. Болтовский прочел, потом протянул мне.

— Тут для тебя.

«Для тов. Лонова Е.Н. Поставьте в известность резидента о данном вам поручении перевезти груз для инстанции».

— Это то, о чем я тебе рассказывал.

— Читай дальше.

«Окажите резидентуре помощь в деле Пичугина. Резидент проинформирован».

— Поедем ко мне, пообедаем, — предложил Болтовский.

— Хочу с дороги помыться, отдохнуть. Вчера замотался.