Лариса Захарова - Год дракона
— Сохранились записки? — уточнил Быков.
Сиволодский отвернулся, чтобы Городницкая не видела его улыбки, и подмигнул Левченко, на ту тоже произвела впечатление бедняга мышь, засунутая в ящик для газет.
— С какой стати! Я не придавала значения. Даже когда они избили моего сына… И только теперь, когда погибла Галина Алексеевна, я поняла, что все это далеко не детские шалости, эти выходки иной природы. Вы посмотрите на нашу ограду. — Городницкая указала на низкий парапет из труб, какими почти везде обносят зеленые насаждения и выгораживают детские площадки, площадки для сушки белья, стоянки личных автомобилей. — Только мы установили эту оградку, как явилась вся банда во главе со своей предводительницей Зойкой Гераськиной и ее братцем олигофреном Виталькой. Начали парапет раскачивать. Потом притащили кувалду. Вот, посмотрите, товарищ полковник, все это следы их вандализма.
И действительно, заборчик был местами повален, столбики выбиты, трубы сплющены. Быков тяжело вздохнул. Вспомнил собственный двор. И в унисон его мысли высказалась Левченко:
— Везде одно и то же…
— Ну, нет. Вы не знаете. Гераськины и их банда за час справились с тем, на что мы потратили несколько месяцев, собирая деньги, выбивая из треста зеленых насаждений эту ограду… Я молчать не могла. Я пыталась их увещевать. А эти детки мне: «Вызовете милицию, женщина, прибьем». И ушли, смеясь мне в лицо. Наверное, нет сильнее и мучительнее чувства, чем бессильная ярость.
— Так вы обращались в милицию? — Спросил Быков нетерпеливо,
— Нет. Я побоялась. А что может сделать наш участковый? Он сам боится, да, да, я видела однажды, как он с ними держится. А инспектриса по борьбе с малолетними преступниками перед ними просто заискивает! А их надо к ногтю, в колонию, пока из бандитов не выросли рецидивисты!
— Когда избили вашего сына, вы тоже промолчали?
— Мне было не до того, у мальчика обнаружилось сотрясение мозга, правда, при более тщательном обследовании оно не подтвердилось, но была гематома в лобной части, разве это не менее опасно? Мозг! Мы, домком, обращались в милицию, когда сняли флаги и разорвали полотнища. Ну и что? Кто-то найден? Кто-то наказан? Боже, до чего надоела вседозволенность, это торжество безнравственности! Рокеры спать мешают — не страшно, мальчикам нравится ночью кататься на мотоциклах, нужно уважать их увлеченность! На улице продают пирожок за рубль — можно, закон охраняет спекулянтов, объявив их кооператорами. А Дзержинский спекулянтов расстреливал! Потому что они плодили в стране голод. Но ведь теперь жалеют всех, кого ЧК поставила к стенке. А я думаю: у нас вообще власть-то есть? Вот вы, представитель власти. Я вам рассказываю страшные, вопиющие вещи, у вас ни одна жилка не дрогнула, ваши помощники откровенно улыбаются! — Городницкая смотрела на Быкова с отчаянным вызовом. — Вы ведь не верите, вы думаете, я преувеличиваю, у меня счеты со слабыми глупыми детьми… А Галины Алексеевны нет! Куда от страшного факта деться? Ее не за что было убивать. Кроме хорошего, люди от нее ничего не видели. Я шила у нее много лет, я знаю. Если бы вы могли понять, насколько она была одинока и беззащитна! Неделю назад она сказала мне с тоской: «Эля, найди мне человека постарше… Нынешние, — она имела в виду наших ровесников, которым до сорока, — нынешние — такие банкроты…» А я подумала: вот у меня есть муж, но разве в нынешней ситуации он защитит меня?
— Ладно, — устало вздохнул Быков. — Ладно. Пишите заявление, Элеонора Андреевна. Будем разбираться.
4
Правление кооператива «Эллада» разместилось в кривеньком, будто вросшем в асфальт переулке, уходящем под крутую горку. Домишки в переулке стояли, теснясь друг под другом, тоже кривенькие, но Грише нравились эти домики с оконцами, за которыми, казалось ему, текла жизнь старозаветная, спокойная, безвозвратная, но такая заманчивая, теплая, как изразцовая печь.
Надо отдать должное Арбузову. Он так отреставрировал помнивший наполеоновскую гвардию особнячок, что прохожие удивлялись, откуда взялось здесь это модерновое здание «под старину». Олег Александрович прежде работал в министерстве, усвоенные там представления о том, какой должна быть стоящая фирма, воплотил в интерьере и оснащении возглавляемого кооператива. Даже компьютерную технику завел. В общем, «Эллада» не какая-то шарашкина контора, а современное, отвечающее всем требованиям производство.
«И приключения у нас на вполне современном уровне», — ворчал Гриша, загоняя во дворик особняка свои новенькие, самые модерновые, а-ля «Рено» «Жигули» — он ласково звал машину «зубилкой».
Было ли ему жалко Галку Ламко? Честно, он и сам не знал. Вообще когда это случилось, первым порывом Гриши было немедленно броситься к Максу. Вовремя остыл. Чем Макс поможет?
Олег Александрович собрал у себя членов комиссии по похоронам. Гриша обрадовался, что обошлись без него, и решил не напоминать о себе начальству, оно и спокойнее. В бухгалтерии у Марии Сергеевны за заваленным документами столом сидели люди в штатском. Ну, ясно — обэхээсники, как же без них.
В кабинете компьютерной техники скучал завкабинетом Саша Чернов.
— Привет, — сказал Саша. — Вот кошмар! Ты оттуда?
— Вестимо… — Вяло отозвался Гриша. — Как тут дела?
— Я всегда считал, — Чернов состроил многозначительную мину, — что против рэкета эффективны лишь превентивные меры. Как я слышал, в свое время Галина Алексеевна отказалась участвовать в создании специального фонда защиты. Да, она явно переоценила нашу московскую краснознаменную милицию…
— Никакого фонда у нас нет, — перебил его Гриша, — ничего, такого ты слышать не мог, не бери меня на «рэ». Никто не предлагал. Ты-то откуда знаешь?
— Болтал кто-то. Болтал и болтал, неважно. Ты слушай дальше. В коридорах кричат: «Рэкет, рэкет…» А на прямой вопрос милиции: «Вас-то, мол, рэкетиры за грудь брали», — дают уклончивый ответ. Все поголовно, кого из любимых сотрудников ни возьми.
— А это ты откуда знаешь?
— Да все сами рассказывают, сочинять не надо. А вот наш стряпчий мне что-то активно не понравился сегодня. Взбодрился, прохиндей. Как своих, в мундирах, почуял, копытом забил! Во-первых, он полез в архив и рылся в моих старых папках. Что он там может найти? А главное, что понять? Не зря же наша документация ведется на компьютерном языке — Олег очень толковый мужик, все продумал, — Чернов засмеялся. — Вот… А потом Вадимчик яко тать проник в кабинет Арбузова. И вышел оттуда с оттопыренными карманами. Что-то унес, не иначе. Слушай, Гриша, — Чернов деланно озаботился, — может, Ламко не зря утверждала, что тут шурует мафия и бежать отсюда надо?
Гриша повертел пальцем у виска, посмотрел на часы и сказал:
— С мафией милиция разобраться не может, чего уж нам-то вникать. Есть — есть, вроде не мешает, нет, еще лучше. А мне надо на Савеловский, Веру встречать. Она своих недоумков сегодня повезла по местам боевой…
— Перехвати ее, — кивнул Саша. — Такие женщины, как Вера, в трамвае ездить не должны.
На Савеловском Гриша был без пятнадцати шесть и пятнадцать минут промаялся, ожидая электричку. Хорошо, не опоздала. Все-таки на малом каботаже МПС еще держит марку. Сначала Гриша увидел гурьбу ребятишек, которых начала расхватывать такая же шумная гурьба встречающих родителей, и только потом — Веру. Она шла позади своего гомонящего класса, выглядела усталой, но заулыбалась, увидев Гришу. Когда он усадил ее в машину, она спросила:
— К тебе? Ко мне?
Гриша замялся. Они жили уже третий год. Встречались или у нее, или у него, ведь у каждого была своя однокомнатная кооперативная. Свою Гриша получил недавно, и они теперь предпочитали бывать у него в Свиблово, потому что у Веры иногда можно было напороться на ее отца — на Макса. Гриша очень хотел жениться, но предложение делать не спешил, боясь отказа. Все-таки пока у них с Максом разные весовые категории. К счастью, Вера все понимала правильно.
Она смотрелась в зеркальце, поправляла сережку.
— За город бриллианты могла бы не надевать, — наставительно сказал Гриша. — Ты не представляешь, что сейчас творится. За пуговицу убьют. Я, извини, отвезу тебя домой, а сам поеду к тете. У нас большие неприятности. Помнишь модельершу, у которой ты шила костюм?
— В клеточку с бархатной отделкой? — оживленно уточнила Вера.
— Так вот, ее убили вчера вечером. Прямо у ателье. А тетка…
— Да, Гришенька, я знаю они дружили… — Вера сочувственно закивала. — Представляю, что с Антониной Васильевной творится! — Вера подняла руки, быстро сняла серьги, бросила их в сумочку. — А за меня ты не волнуйся, — сказала, заметив его насмешливый взгляд. — Как-никак первый разряд по бегу с барьерами. И на тренировки по каратэ хожу не просто так.
Гриша хмыкнул. Это все так. Верка ни одной тренировки не пропускает, занимается с редким для нее рвением. Только не женское это дело — каратэ. Поэтому Гриша был против. Зачем каратэ Вере? Откуда такое поветрие? Но пока он не был ее мужем, ничего запретить не мог.
