Иэн Рэнкин - Открытая дверь
Аллан успел раскрыть на столе каталог и теперь делал вид, будто что-то в нем ищет.
— Вот попали!.. — пробормотал он негромко.
— Я учился с ним в одной школе, — так же тихо отозвался Майк. — Вряд ли, конечно, Чиб меня помнит, но…
— Вот и не напоминай ему… Сейчас не самое подходящее время, чтобы предаваться воспоминаниям детства, — предупредил Аллан, когда принесли их заказ.
Кэллоуэя в городе знали многие. Он занимался «крышеванием», владел несколькими стрип-барами, возможно, приторговывал наркотиками. Официантка, подавшая компании напитки, даже бросила на приятелей предостерегающий взгляд, но было уже поздно: массивная фигура Кэллоуэя уже двигалась к их кабинке. Упершись сжатыми кулаками в стол, Чиб слегка наклонился вперед, так что его тень упала на сидевших мужчин.
— У меня что, третья нога выросла? — с угрозой спросил он.
Никто ему не ответил, но Майк нашел в себе силы встретить взгляд гангстера и не опустить глаза. Чиб был всего на полгода старше его, но время обошлось с ним сурово. Его кожа казалась нездоровой и какой-то сальной, а лицо покрывали неровные шрамы — следы давних потасовок.
— Что же вы замолчали? — проговорил Чиб и, взяв со стола каталог, посмотрел сначала на обложку, потом наугад раскрыл и некоторое время разглядывал ранний шедевр Боссуна. — От семидесяти пяти до ста тысяч за такую-то мазню? — Бандит бросил каталог обратно на стол. — Именно это и называется грабеж среди бела дня. Я бы не дал за эту картинку и семидесяти пяти пенсов, не говоря уже о тысячах…
Несколько секунд бандит смотрел Майку прямо в глаза. Потом, по-видимому решив, что моральная победа осталась за ним, Чиб вернулся к бару. Там он допил свой бокал и вместе с ухмыляющимися спутниками вышел в предвечерний сумрак.
От Майка не укрылось, как сразу расслабились официанты и как быстро они убрали оставшееся на стойке ведерко со льдом и бокалы.
— В случае чего мы бы с ними справились, — сказал Аллан, однако, когда он подносил к губам свой бокал с шампанским, рука его заметно дрожала. — Ходят слухи, — добавил он, не опуская бокал, — что в девяносто седьмом ограбление Первого Каледонского организовал именно Кэллоуэй.
— Если бы это было действительно так, — заметил Майк, — он, наверное, уже давно бы отошел от дел и жил себе где-нибудь на Канарах.
— Не все пенсионеры умеют так бережно расходовать свои денежки, как ты, приятель.
Гиссинг тем временем допил свое виски и сделал бармену знак повторить.
— А ведь этот субъект мог бы нам помочь, — обронил он.
— Помочь нам! — удивленно повторил Аллан. — В чем?
— В еще одном налете на Первый Каледонский банк, — пояснил профессор, глядя в свой пустой бокал. — Тогда мы все были бы настоящими борцами за правое дело.
— За какое дело? — не удержался Майк, который в последние несколько минут был очень занят, стараясь унять сердцебиение и привести в порядок дыхание. С тех пор как он в последний раз встречался с Кэллоуэем, прошло много лет — почти два десятилетия или около того, и его школьный знакомый сильно изменился. Сегодняшний Чиб излучал угрозу и уверенность в собственной безнаказанности.
— За возвращение хотя бы нескольких замечательных картин, которые томятся в плену бездушного капитала, — ухмыльнулся Гиссинг, рассеянно кивая официантке, принесшей новую порцию виски. — Неверные владели ими слишком долго. Настала пора начать новый крестовый поход за Искусство.
— Мне нравится ход ваших мыслей, профессор, — Майк улыбнулся.
— А почему именно Первый Каледонский? — жалобно спросил Аллан. — Разве мало других банков?
— Мистер Кэллоуэй, по-видимому, там уже бывал, — пояснил Гиссинг. — А это немаловажно для успеха предприятия. Ты говоришь — вы учились в одной школе, Майк?
— И в одном классе, — подтвердил он. — Чиб был из тех парней, с которыми все хотят водиться.
— Только водиться или быть такими, как они?
— Наверное, вы правы. — Майк медленно кивнул. — Обладать подобной… властью довольно приятно.
— Власть, основанная на страхе, яйца выеденного не стоит, — возразил Гиссинг и, повернувшись к официантке, которая как раз забирала со столика его пустой стакан, спросил, часто ли Кэллоуэй бывает в «Вечерней звезде».
— Время от времени, — ответила официантка.
Ее выговор показался Майку южноафриканским.
— Чиб дает хорошие чаевые? — в свою очередь поинтересовался он.
Вопрос официантке не понравился.
— Послушайте, я здесь просто работаю, и…
— Мы не из полиции, — поспешил успокоить ее Майк. — Ничего такого, просто любопытно.
— Вообще не дает, — призналась официантка и быстро ушла.
— Неплохая фигурка, — заметил Аллан, когда она отошла достаточно далеко и не могла его слышать.
— Почти такая же, как у нашей замечательной Лауры Стэнтон, — добавил Гиссинг и подмигнул Майку. В ответ тот только покачал головой и сказал, что выйдет на улицу покурить.
— Я с тобой. Угостишь?.. — тотчас встрепенулся Аллан.
— Бросаете старика одного? — шутливо заметил Гиссинг, открывая каталог на первой странице. — Ладно, валите. Как-нибудь переживу.
Выйдя из дверей, Майк и Аллан поднялись по ступенькам, которые вели на улицу из полуподвального бара. Темнота наступила совсем недавно, и по мостовой сновали в поисках пассажиров многочисленные такси. Увы, вечером в середине недели клиентов было гораздо меньше, чем свободных машин.
— Ставлю фунт против пенни: профессор один не останется, — заметил Аллан. — Вот увидишь, когда мы вернемся, он будет надоедать своими разговорами кому-нибудь еще.
Майк дал прикурить Аллану, потом закурил сам и глубоко затянулся. В последнее время ему удалось сократить ежедневную дозу никотина до четырех-пяти сигарет, но совсем бросить он так и не смог. Аллан, насколько он знал, курил только вместе с кем-нибудь — так сказать, за компанию.
Ни Кэллоуэя, ни его спутников на улице уже не было. Впрочем, они могли сидеть в любом из многочисленных баров, которых здесь хватало. Почему-то Майку вспомнились школьные навесы для велосипедов. Там, где он учился, и в самом деле были такие навесы-стоянки, которые, впрочем, чаще служили в качестве места, где можно было просто посидеть и поболтать с друзьями. За навесами во время перемен и обеденных перерывов собирались курильщики во главе с Чибом, который уже тогда был признанным вожаком местной шпаны. В кармане у него всегда была свежая пачка, которую он торжественно вскрывал и распродавал сигареты поштучно — по завышенной цене, естественно. Прикурить от зажигалки Чиба стоило еще несколько пенсов.
Майк в те времена еще не курил, но старался держаться поближе к курильщикам в надежде, что его рано или поздно станут считать своим, но этого так и не произошло.
— Что-то сегодня совсем не видно туристов, — заметил Аллан, стряхивая пепел. — Я часто спрашиваю себя, что они думают об Эдинбурге, каким он им кажется. Мы-то, здешние, живем, поэтому нам трудно взглянуть на город со стороны.
— Дело в том, Аллан, что здесь живем не только мы, но и Чиб Кэллоуэй, и ему подобные. Порой мне начинает казаться, что существуют два Эдинбурга, объединенные одной нервной системой.
Аллан погрозил ему пальцем:
— Я знаю, что навело тебя на подобные мысли. Признайся, ты ведь видел вчерашнюю программу по Четвертому каналу? Ту самую, в которой показывали сиамских близнецов?..
— Да, ухватил самый конец, — согласился Майк.
— Теперь понятно… — Аллан вздохнул. — Ты такой же, как я: слишком много думаешь и слишком много смотришь телевизор. И даже если мы с тобой доживем до маразма, нам все равно будет непонятно, почему мы не сумели сделать в жизни большего.
— Спасибо на добром слове, дружище.
— Ты понял, что я имею в виду, да? Взять хотя бы меня: если бы у меня было столько же денег, сколько у тебя, я бы катался по Карибскому морю на роскошной яхте и садился на собственном вертолете на крышу отеля в Дубае…
— Ты хочешь сказать, что я впустую трачу свою жизнь? — спросил Майк, думая о Джерри Пирсоне, о всех его мейлах с фотографиями быстроходных катеров и гидроциклов.
— Я хочу сказать, что ты не должен упускать возможности, которые дарит тебе судьба. Я имею в виду Лауру… Если ты сейчас вернешься в галерею, то почти наверняка застанешь ее там. Пригласи ее на свидание в конце-то концов!
— Один раз я ее уже приглашал. — Майк нахмурился. — Ты сам знаешь, что из этого вышло.
— Ты слишком легко сдаешься. — Аллан покачал головой. — Даже удивительно, как ты вообще сумел чего-то добиться в бизнесе.
— Но я ведь добился, верно?
— С этим никто не спорит, и все же…
— Что?
— У меня такое ощущение, что ты стесняешься собственного успеха.
— Я просто не люблю хвастаться своими достижениями. Выставлять свой успех напоказ. Ты это имеешь в виду?
