Владислав Куликов - Совсем другая жизнь
И вот заветный час настал.
Ответного звонка Ветров ждал с дрожью. Ходил взад-вперед по тесному кабинету пресс-службы. Два шага от карты к столу с телефонами и обратно.
Черный аппарат факса издал трель. Андрей схватил трубку.
— Будьте любезны, могу я поговорить с Ветровым? — произнес высокий голос с кокетливыми переливами.
— Это я, привет. — Андрей узнал своего знакомого, сердце радостно замерло.
— Андрюха, ты прислал полную херню… Написано кондово, как для дивизионки. Мы даже не знаем, что с этим делать…
У Ветрова внутри все оборвалось.
Что еще говорил знакомый, Андрей не слышал. Ему было уже все равно: настроение — в петле веселее.
Дело даже не в том, что его зарубили. А в том, что зарубили первую заметку. Разрушили мечты. Посеяли неуверенность. Если бы он давно писал и публиковался у них, то по крайней мере знал бы, что может писать на уровне центральной газеты. И не переживал бы так: мало ли у кого какие неудачи бывают. Главное — что он профессионал, а не графоман из многотиражки.
Но в данном случае критика — пусть и справедливая — была как приговор: мол, твое место у журналистской параши… Вот это и было обидно до жути.
В такие моменты остается одно, не считая пули в висок, — это напиться.
В баре, куда направился Ветров, уже сидел Юрий Кушер. Он тоже был журналистом и числился в каком-то западном информагентстве, подрабатывал в нескольких российских и иностранных газетах и еще вел какие-то свои дела. Поэтому иногда коллега называли его в шутку иностранным шпионом. Юрий, не обижался и слухи даже не старался развеять.
— Не переживай, Андрей, — стал утешать Юрий, узнав, в чем дело. — И не сдавайся. Я за свою долгую жизнь понял одно: чем чаще нас пинают, тем лучше.
— Почему же?
— Не дают расслабляться. Всегда остаешься в тонусе.
«Ему легко говорить, — подумал Андрей. — У него все хорошо…»
Вдруг Ветрова будто резануло: взгляд из-за шторки. Женский. Темный. Жгучий.
Напротив столика журналистов была кабинка: углубление в стене с диванчиками по стенам. Там на столе стояла ваза с фруктами. Прозрачная капелька воды ползла вниз по запотевшей бутылке шампанского.
— Ты посмотри, Юрий, — заговорщически прошептал Андрей, забыв про свое горе. — Справа по курсу опасность.
В кабинке сидели две девушки. Одна тонкая, как спичка. Другая — смуглая метиска с гладкими формами Афродиты. Пышные волосы образовывали шар вокруг головы. В ней была какая-то роковая красота, как у колдуньи. И именно она смотрела на Ветрова.
— Да, ради этого стоит жить, — так же шепотом ответил Юрий, бросив взгляд на женщин. — А ты говоришь, заметку не взяли. Тьфу!
— Что будем делать? — Андрей пристально посмотрел на Юрия, мысленно внушая: иди знакомиться, иди знакомиться… Сам же подойти стеснялся…
— На твоем месте я бы пошел на абордаж, — ответил Кушер, низко наклоняясь над столом, — не теряйся, они ждут тебя.
«Я не могу, — испуганно подумал Ветров, — меня и так уже сегодня опустили ниже плинтуса».
Он всегда стеснялся первым подойти к женщине.
А в этот день в особенности. После неудачи с «Советским трудом» он чувствовал неуверенность буквально во всем.
Ветров попытался представить ситуацию со стороны. Сидят двое мужчин. Один — светловолосый, в дорогой рубашке, фирменных джинсах. Такой овальный, как мяч для регби. Гладкий и, кажется, приятный на ощупь. Это Юрий. У него вкрадчивые и плюшевые движения, как у персидского кота. Второй — худой лохматый лейтенант в несвежей форменной рубашке с засаленным ободком на коротких рукавах и выцветших камуфляжных штанах. Это Ветров.
Ну и кого выберут женщины?
Андрей обычно предпочитал брать умом, а потому за внешним видом следил без рвения. Редко причесывался из-за густых волос: расчески застревали. Рубашки стирал часто, но пачкались они еще быстрее.
— Нет, лучше ты иди на абордаж. — Он толкнул Юрия в плечо. — Ты уже сразил их, и они мысленно телеграфируют, что готовы сдаться. Но только тебе. Все что нужно — подойти и закинуть крючок…
— Что ты имеешь в виду под словом «крючок»? — Юрий с подозрением посмотрел на Ветрова.
— Это образно. Покажи свою решимость.
— Как показать? — Юрий улыбнулся, давая понять, что предложение Ветрова звучит двусмысленно.
— Обычно, — нетерпеливо отмахнулся Андрей. — Иди же, не сиди, они ждут тебя…
И Ветров чуть ли не руками попытался выпихнуть Юрия из-за стола. Как бы в шутку, разумеется. Но ему очень хотелось, чтобы коллега заарканил тех девиц.
— Я пойду. — Юрий встал и серьезно посмотрел на товарища. — Но учти, я — старый и женатый человек. А ты — молодой и ретивый. Я пойду делать твою работу.
Он тигриной походкой подобрался к кабинке и нырнул за шторку…
Минута, две… Сердце Ветрова бешено колотилось…
Оттуда раздался женский смешок. Еще один. «Абордаж, кажется, состоялся», — мелькнула озорная мысль. Словно в подтверждение — хлопнуло открываемое шампанское.
Внезапно смуглая рука с янтарным браслетом показалась из-под бархатной занавески и поманила Ветрова. Тот пошел как завороженный.
— Присоединяйтесь к нам, Андрей, — произнесла колдунья.
— Я ждал этого момента целую жизнь. — Ветров постарался перенасытить свой голос галантными оттенками. — Потому что даже сидеть рядом — большая честь.
Девушки заулыбались. «Значит, начало успешное», — подумал Андрей.
«Халявщик ты, — в свою очередь подумал про товарища Юрий. — Это же я их снял! Легко красоваться, когда девочек тебе чуть ли не на блюде подают…»
Колдунью звали Фарида, «спичку» — Негина. Они работали где-то на вокзале, отправляли грузы. Были самостоятельными женщинами, что для Душанбе большая редкость.
Через минуту Ветров разошелся. Распушил хвост.
— Вы как прекрасная роза, — шептал Андрей Фариде. — Ваши взгляды ранят, как шипы. Я хочу быть вашим садовником. Возделывать вас и беречь…
— Как именно возделывать? — улыбнулась Фарида.
— Тяпкой и лейкой, — с воодушевлением воскликнул Ветров.
— Андрей у нас маньяк, — будто между делом заметил Юрий. — С тяпкой на женщину — это жестоко…
— Но я же в переносном смысле!
— Тогда это пошло, — невинным тоном вставила словечко Фарида.
— Друзья, вы меня не поняли!
— Мы прекрасно тебя поняли, — сказал Юрий, поднимая наполненный золотистым шампанским бокал. — Возделывать женщину надо рублем. Посылать ей зеленые открытки — сто лет Бенджамину Франклину. Наполнять ее жизнь волшебным шорохом купюр. Только тогда ты сможешь спрятать прекрасную розу от других садовников в своей теплице! Так выпьем же за то, чтобы каждая женщина нашла своего озеленителя (не путать с осеменителем), твердость намерений которого измерялась бы в самой конвертируемой на свете валюте!
Девушки дружно зааплодировали. Правда, Фарида потом скромно заметила:
— Деньги — это еще далеко не все. — Но и она смиренно выпила свой бокал за сказанное.
— Вы так красиво говорите, — сказала Негина, обращаясь к ним обоим, но больше — к Юрию.
— Это наша профессия, мы же журналисты, — ответил Кушер.
«Вот что значит опыт и мастерство», — думал Ветров, с тоской глядя, как Юрий обращается с женщинами. Мужчины походили на двух павлинов, обхаживающих одну птичку (Негина была страшненькой, потому в прицел не попадала). Постепенно Андрей с удивлением стал замечать, что Фарида чаще смотрит в его сторону. «С ума сойти! Неужели правда?!» Он отказывался верить, что девушка отдала предпочтение ему.
Юрий, конечно, переигрывал товарища по всем показателям. И вообще, чем этот лохматый неловкий молодой человек может превзойти богатого опытного светского льва? Да тем, что холостой!
Когда пришла пора расставаться, Юрий дипломатично удалился, а Ветров пошел провожать девушек.
Они жили недалеко. Вдвоем снимали трехкомнатную квартиру. Как-то само собой Андрей зашел на чашку чая и через какое-то время оказался в одной постели с Фаридой.
Она набросилась на Ветрова, как голодная львица. Андрей повернул ее спиной и вцепился пальцами в ее грудь, словно хотел вырвать с мясом. Она вывернулась, сорвала с него рубашку. Прижалась каждой клеточкой тела и впилась в его губы. Зубы будущих любовников столкнулись на встречных курсах и лязгнули друг о друга.
«Она убьет меня!» — с ужасом подумал Андрей, пытаясь удержать язык, который она втягивала в себя, как пылесос…
По всему выходило, что их ждал бурный, безудержный, сумасшедший секс. Но…
Ветров не смог.
Черт, как же было досадно!
Это был идеальный расклад. Карты легли, будто из рукава: ночь, дьявольски красивая девушка. Она обнажена, более того — она жаждала именно его, изнывала и стонала.
