Владимир Черкасов - Наезд на актеров
Самым давним стукачом капитана был Кеша Черч. Он работал на него частью по соображениям лирическим: оба они родились и выросли на Чистых прудах, учились в одной школе, - но в большей степени из благодарности Кострецову за то, что тот не обращал внимания на Кешины мелкие уголовные грехи.
Эту широко известную в округе личность Кострецов сначала безуспешно поискал в любимом месте Черча - пивной в Банковском переулке.
"Стало быть, уже похмелился", - подумал Сергей и вышел на угол переулка и Мясницкой улицы.
Он перешел на другую сторону Мясницкой к массивному старинному зданию банка. Наверное, это учреждение было здесь с незапамятных времен, раз переулок напротив назвали Банковским. Кострецов заглянул во двор банка и увидел Черча, греющегося на солнышке у одного из домов на лавочке.
Капитан подошел, сел рядом. Черч, закинув ногу на ногу в изможденных кроссовках, распахнув на тощей груди линялую куртку, щурился под ласковыми лучами, парно дыша свежим пивом.
- К банку присматриваешься?! - шутливо спросил Кострецов. - Трудно такой брать в одиночку.
- На банк специалист нужен, - важно произнес Кеша. - А есть ли сейчас такие?! Помнишь последнего классного "медвежатника" на Москве - Паршина? Менты с ног сбились, облаву устроили, а он вот в этом банке ночевал.
- Да, - согласился Сергей, - никто и подумать не мог, что прячется ночами Паршин в самом банке на Мясницкой. Выдающегося таланта был жулик... Но я тебя, Кеша, об орлах более низкой квалификации хочу спросить.
Черч, почуяв свою нужность, побольше развалился и ритуально попросил закурить.
Капитан вручил ему "Мальборо" и сказал:
- "Современник" и театр Табакова бомбили последнее время немилосердно. И в театрах, и снаружи: я имею в виду угон тачек. Все более-менее приличные иномарки артистов и сотрудников увели. Словно б кто-то войну их хозяевам объявил.
Черч подсосал воздух щелью рта, свободной впереди из-за выбитых зубов, и проговорил:
- Слыхал кое-что. Сплошняком угоняли, бригада работала.
- Вот именно. Не случайные какие-то ухари. А раз команда старалась, то должны быть и слухи.
Кеша пощурился, озабоченно поморгал своими когда-то серыми, а теперь бесцветными от пьянки и лихой жизни глазами.
- На сто процентов не скажу, но думаю, что действовал Гриня Дух. У него сейчас новая команда. И гляжу, кое-кто из пацанов его нынче щедро гуляет.
- Гриня Дух? - стал вспоминать капитан. - Так он снова на Чистяках появился? Летом-то он пропадал куда-то.
- Ага. Контачил Дух с пиковыми - кавказцами. Ну и кантовался в их краях, там всегда работы много. Роскошная тачка им важнее жены.
- Да берут-то тачки здесь. Что, Гриня на Кавказе представительства своих шаек открыл? И где именно?
- А хрен его знает. У Грини полон Кавказ дружбанов, все готовы стол накрыть. Лето же было. Может, просто отдыхал. Точно знаю, что он в Грузии был, вино хорошее оттуда привез.
Бывший классный спортсмен-автогонщик Гриня имел кличку Дух, потому что во время афганской войны шоферил на армейских транспортах по афганским дорогам, простреливаемых настоящими "духами" - моджахедами. Да и лихачил на машине так, что у пассажиров дух захватывало.
После героического периода своей биографии Гриня, вкусивший азартной опасности, увлекся угонами машин у мирных московских граждан. Сидел за это неоднократно. В последнее время остепенился, то есть перестал, как автомобильный наркоман, лично цепляться за чужой руль. Он занял в этом автобизнесе свою нишу - стал координатором угонов и переброски ворованных машин на Кавказ.
Кострецов знал весельчака и балабола Гриню, издавна обитающего на Чистяках. Черноглазый, с волнистой шевелюрой смоляных волос, подвижный, Гриня один к одному походил на хрестоматийного конокрада. Он и машины обожал, будто б кровных скакунов. Мог подолгу стоять, обозревая какую-нибудь великолепную иномарку, едва ли не выдыхая наконец: "Красавица ты моя!".
Капитан уточнил:
- Парнишки Духа, говоришь, широко гуляют?
- Ну да, гордо так: мол, и при деньгах, и при Гринином авторитете.
- А сам Дух?
- Частенько вижу его теперь на Чистяках. Но не в деле, конечно. А так разъезжает по кабакам, казино. На заднем сиденье сидит, как босс, с двумя мордами по бокам. Через окно видно: по-прежнему рот у него не закрывается. И прикид у Грини, и верхним стал, а все метла безостановочно метет. Наверное, и на том свете всех заговорит.
Сергей улыбнулся.
- Вот и в цвет, как блатные говорят. Человек с таким языком всегда что-то лишнее вякает.
Черч лениво процедил:
- Да понял, понял тебя... Дай-ка еще "мальборочку". - Он снова закурил и назидательно указал: - Кто ж с пахана дело сечет! К Грине просто так не подступишься. А вот пацаны его, пальцы веером, по пьяни могут нужное произнести.
Кеша любил подчеркнуть перед Кострецовым свое знание оперативного дела. Был он сыном генерала и мамы - советской барыни. Когда-то изучал с репетитором английский язык, играл на фортепьяно, но после смерти родителей, промотав ими нажитое, снизился до обрубка своего первого школьного прозвища - "Черчилль". Как передовой юнец, состоял когда-то Кеша в комсомольском оперативном отряде. Потому нет-нет, да и вкручивал в разговор с Сергеем своеобразные замечания, словно б намекая, что оперской деятельностью занялся еще тогда, когда Кострецов в милицию и не собирался.
- Тебе виднее, - подыграл ему Сергей.
Они распрощались. Кострецов зашагал домой, чтобы надеть для следующего рабочего визита свой лучший костюм.
***
Жил опер в Архангельском переулке, бывшем Телеграфном, выходящем на Чистые пруды церковью, известной в народе как Меншикова башня. Обитал Кострецов на дальнем его конце в старинном доме, где отстоял у "нового русского" хозяина их былой громадной коммуналки комнату с кухонькой, туалетом и ванной.
Вынужден был теперь Кострецов забираться к себе через бывший черный ход, по которому обычные жильцы не ходили. Но это капитану было, скорее, на руку.
Сергей зашел к себе, открыл шкаф, чтобы одеться для похода в Союз театральных деятелей. Собственно, костюм на шикарные случаи был у Кострецова один, зато не пожалел он на него ни скудной своей зарплаты, ни премиальных. Приобрел двойку парижского пошива, со всеми приметами высшего класса, вплоть до элегантных крылышек от пота на подкладке в районе подмышек. Имелась к костюму и парочка карденовских сорочек, а также носки по немыслимой цене. Были и породистые ботинки, с которых по большей части приходилось капитану лишь обдувать пыль.
Над галстуками, собственно, Сергею тоже не приходилось долго ломать голову. Их было три, все шелковые, в тон костюму. После недолгого раздумия остановился на том, что дольше других не повязывал.
Кострецов подумал, что к такому костюму ему б иномарка не помешала, чтоб подкатить на ней небрежно. Можно было б напрокат и ее раздобыть. Да ладно.
Столько пыли в глаза, и вдруг да попусту? Проведем сначала разведку, а уже потом...
Ловить зазевавшихся в СТД капитан собирался на самый закаленный крючок финансовый.
***
Кострецов подъехал к парадной здания СТД на Страстном бульваре в такси. Зашел в него и направился по коридорам, посматривая на таблички кабинетов. Ага, вот то что надо: "Главный бухгалтер С. В. Быловский". Можно начинать и отсюда.
Сергей без стука отворил дверь, уверенно зашел в комнату и поглядел на хозяина. Мужчина лет пятидесяти, с густыми неседыми волосами, лихо подкрученными усами, поднял на него внимательные глаза.
- Добрый день, - сказал капитан, присаживаясь в кресло и закидывая ногу на ногу. - Сукнин Иван Афанасьевич у вас был?
- Нет, - ответил главбух. - А кто это такой?
- Сукнин - мой хозяин. Он собирался побеседовать с кем-нибудь из финансистов вашей организации.
- Не был. А что у него за дело?
- Сукнин - крупный самарский предприниматель. Хочет Иван Афанасьич спонсорские деньги вложить в какой-нибудь московский театр.
Любезно светя карими глазами с полной физиономии, главбух представился:
- Семен Викторович Быловский.
- А меня можно просто - Сергей. Я у Сукнина вроде секретаря.
Быловский словно учуял настоящую профессию Кострецова и уточнил:
- Охраняете?
- Телохранитель у него другой. А я на подхвате по менеджерской части. И билеты на самолет беру, и в гостинице шефа обустраиваю, да масса дел... Сегодня с Иваном Афанасьичем разминулись, а собирался он к вам. Извините. Сергей поднялся, делая вид, что собирается уходить.
- Сидите, сидите! - воскликнул Быловский. - Может, ваш шеф через несколько минут и появится. А почему, интересно, он решил московскому театру помочь?! В Самаре же свои театральные учреждения есть.
Кострецов уселся поудобнее.
- Имеются. Но подай Афанасьичу столичный театр... Мы в Москве на несколько дней, потом на бархатный сезон летим отдохнуть в Ниццу. Любо шефу здесь в театре благодетелем побыть. Вокруг артистки и все такое.
