Миюки Миябэ - Седьмой уровень
— Ты кто? — прошептала она. — Почему ты здесь?
Он растерялся. Ведь он должен был задать этот вопрос. И разве не она должна знать на него ответ?
— Понятия не имею, как я здесь оказался. А ты? Это твоя квартира? Да?
Продолжая прижимать ладони к щекам, девушка покачала головой.
«Нет». «No». Как ни истолковывай ее жест, смысл был очевиден.
Что же это такое? Едва показалось, что наконец-то забрезжил свет и ответ вот-вот будет найден, — новая загадка. Бред в квадрате.
Ему потребовалось собрать всю свою волю в кулак, чтобы вновь спросить.
— Значит, не твоя?
Девушка покачала головой.
— Я ничего не помню. Но… не знаю. Все-таки мне кажется, что это не моя квартира… Я не знаю… Все как-то…
— Забыла?
Она уронила руки и кивнула. И вдруг резко скрестила руки на груди и отступила на шаг. Он не сразу понял, что это означает, но по ее настороженному взгляду догадался. Только сейчас он заметил, что под пижамой на ней не было нижнего белья.
— Ты тоже ничего не помнишь?
На его вопрос она ответила вопросом:
— Где мы? Как я сюда попала? Это не твоя квартира?
Он развел руками:
— Я тоже ничего не понимаю. И ничего не помню.
— Не помнишь?..
— Ты можешь вспомнить свое имя?
Она ничего не ответила, но лицо еще сильнее побледнело.
— Понятно. Я тоже.
Не отнимая левой руки от груди, девушка правой откинула волосы назад и огляделась. Красивые, с легким шелестом струящиеся сквозь пальцы волосы. Несколько волосков прилипли к краю губ. У него в голове возникло слово «сумасшедшая» и — исчезло. Было чувство, что где-то он уже видел женщину, похожую на нее. Из-под присобравшегося рукава пижамы виднелось ослепительно-белое предплечье. Заметив на нем что-то вроде тонких черточек, он невольно сделал шаг вперед. Девушка отпрянула.
— Извини. Я не хотел тебя пугать. Твоя рука…
Отступив назад, он указал на ее руку.
— Посмотри. Кажется, там что-то…
Девушка взглянула на правое предплечье. Как только она поняла, что он имел в виду, ее зрачки расширились. Она с ужасом уставилась на него.
— Что это?
Подойдя, он посмотрел внимательнее. Как и предполагал, те же загадочные цифры и буквы.
«Level 7 F — 112-а».
Он показал свою левую руку.
— У меня то же самое.
Она внимательно сличила обе надписи. Губы задрожали.
— Это татуировка? — спросила она, не отрывая взгляда от своей руки. — Ее невозможно стереть? Это навсегда?
— Не знаю.
— Что все это значит?
В голосе звучали истерические нотки. Он подумал, что надо как-то ее успокоить, но — как? «Не знаю», «не знаю», «не знаю» — следовали одно за другим.
Наконец, он спросил:
— Это слово — «татуировка» — ты сразу его вспомнила?
Она посмотрела на него удивленно:
— А что здесь такого?
— Когда я проснулся, у меня было такое чувство, что — как бы это получше выразить — слова всплывают не сразу. Будто нажимаешь на кнопку фонарика, а он вспыхивает не сразу. Что-то вроде этого.
— Не понимаю, — придерживая рукой подбородок, она по-детски затрясла головой. — Я ничего не понимаю! И ничего не помню! Да еще голова раскалывается. Жуткая боль.
Слезы брызнули из глаз и заструились по щекам.
— Я сошла с ума? В чем-то провинилась? Почему это со мной произошло?
То, что она сейчас говорила сквозь слезы, — те же самые слова, те же самые вопросы, — им предстояло повторять вновь и вновь.
Они стояли друг против друга на холодном полу, в замешательстве, не зная, что делать. Она плакала, он, глядя на ее зареванное лицо, думал: насколько они близки и может ли он в сложившихся обстоятельствах позволить себе обнять ее и утешить?..
Ответа не было. Он не помнил.
Но в конце концов имеет же он право на жалость! Уступив порыву, он обнял ее за плечи и привлек к себе. На какое-то мгновение тело девушки одеревенело, но тотчас она отчаянно прижалась к нему. Просто-таки вцепилась.
3
Она немного успокоилась, перестала плакать, но голова по-прежнему раскалывалась от боли.
— Давно болит? С того момента, как ты проснулась? — спросил он.
— Когда я проснулась, — ответила она, сжимая руками голову и втягивая ее в плечи, — я почувствовала какую-то тяжесть в голове. Но пока мы говорили, она переросла в эту невыносимую боль.
Она говорила, стараясь не шевелить головой. Точно сжимала в руках готовую разорваться бомбу.
— В любом случае, тебе лучше прилечь. А я пока поищу какое-нибудь лекарство.
Осторожно взяв под руку, он повел ее в комнату, в которой находилась кровать.
— Все в порядке, я сама дойду.
Он отпустил ее руку и вернулся в кухню. Тщательно обшарил все полки, ящики под мойкой, все мыслимые углы.
Имелось множество кухонной утвари — моющие средства, губки, средства для чистки водостока, щетки, всяческие порошки, мешки для мусора. Все это в беспорядке лежало в большом выдвижном ящике. На полке — полный набор кастрюль и сковородок.
Выдвигая ящики, открывая и закрывая дверцы, он заметил, что голова стала работать яснее. Уже не было необходимости, точно спотыкаясь на каждом шагу, раз за разом припоминать названия вещей. Все, на что падал его взгляд, тотчас обретало свое имя.
Может быть и с памятью порядок? — обрадовался он. Но, увы, память была по-прежнему стерта. В этом отношении никаких изменений. Он не мог вспомнить ни одного имени. Не понимал, где находится, кто эта девушка и что с ними произошло.
Каким образом к нему вернется память? Внезапно, в один миг восстановится во всей полноте? Или придется наскребать по крохам, шаг за шагом?
Кухня была отлично оборудована всем необходимым, но в ней не было ничего лишнего. Несмотря на все свои старания, лекарств он не нашел. Наконец, остался лишь узкий ящик под мойкой, но и там было пусто. Только труба водостока, изгибаясь, уходила в пол. Закрывая ящик, он заметил что-то на внутренней стороне дверцы.
В общем-то ничего особенного. Маленькая полочка. Пластмассовая, встроенная так, чтобы сверху в нее можно было что-нибудь сунуть. И держать под рукой… При необходимости легко достать…
С полочкой все ясно. Но что на полочке?
Это «что-то» в данную минуту было у него прямо перед глазами. Торчало. Деревянной ручкой к нему. Чтобы при случае было удобно взять…
Решился, наконец, протянуть руку и взять предмет. Если дотронусь, то… Нет, осечка.
Он не мог вспомнить, что это за вещь.
Что же это? Кажется таким знакомым. Вот-вот придет на память. Только…
Острое. Очень острое. Лезвие. Вокруг запеклась кровь…
Что-то припоминалось, но было странное предчувствие — если он вспомнит, это будет крайне болезненно. Например… Да, все равно что вытаскивать вонзившуюся в тело стрелу. Лучше не трогать, а то будет хуже.
Нельзя прикасаться… оставить как есть… полиция снимет отпечатки пальцев…
Он вдруг опомнился. Видимо, он несколько секунд пребывал в забытьи, придерживая рукой открытую дверцу.
Тотем.
Внезапно вспыхнуло в голове. Тотем? Разве так называется предмет, стоящий на полочке?
Он еще некоторое время смотрел на него, не в силах оторвать взгляда, затем захлопнул дверцу. Он ищет лекарство! Перешел к посудному шкафу у противоположной стены. Высокий шкаф с верхним и нижним отделениями, белого цвета. В верхней половине — стеклянная дверца, в нижней — ящики и раздвижная дверь. Верхняя часть, в свою очередь, разделена на несколько полок, заставленных посудой. Впрочем, посуды немного. Пять-шесть тарелок, две кофейные чашки. Полдюжины стаканов. Отодвинул нижнюю дверцу, и в нос ударил запах какой-то химии. Как будто только что из магазина.
Внизу также не нашлось ничего похожего на лекарства. Несколько жестяных и стеклянных банок с консервами, пакетики с супами и вермишелью. Вот и все.
— Здесь нет никаких лекарств! — крикнул он лежащей на кровати девушке, сунув голову в приоткрытую дверь.
Она лежала, по-детски вытянувшись на спине, держась руками за край одеяла.
— Все еще болит?
Она еле заметно кивнула.
— Когда лежишь неподвижно, чуть-чуть полегче.
Шторы по-прежнему были опущены, но благодаря раскрытым окнам в комнате заметно потеплело. Стало даже душновато.
— Не слишком жарко? — спросил он.
Она, не приподнимаясь с подушки, отрицательно покачала головой.
— Холодно. Я замерзла.
Стоя на пороге комнаты, он заметил, что цвет ее лица изменился к худшему. Он не знал, виной ли тому головная боль, или головная боль была лишь следствием чего-то более серьезного, но очевидно — ее состояние внушает опасение, полумерами тут не обойтись.
— Давай-ка вызовем врача.
— Не надо, — неожиданно быстро ответила она.
— Почему?
— Неприлично.
