Анатолий Барбакару - Знал бы прикуп
— Ты обещал…
— Что обещал? — опешил я.
— Обещал помочь.
Я смотрел на нее, ничего не понимая.
— Когда?
Она вновь усмехнулась. Напомнила:
— Не так давно. В письме.
— В каком письме?
— Забыл?
Я притих. Потому что вдруг вспомнил.
Но она все же уточнила:
— Ты получил письмо от женщины, в котором она написала о своей проблеме. И ответил тоже письмом. Я молчал.
— Ты написал: «Можете на меня рассчитывать». Так? — Она смотрела на меня сочувственно.
— Это была ты? — спросил зачем-то я.
Она виновато пожала плечами. И улыбнулась.
ГЛАВА 5
Это было давно, месяца три назад. Потому я и не ожидал, что история получит продолжение. Но, конечно, не забыл. У совести долгая память.
С почтой для нашей редакции получил два письма. Вернее, писем было больше, но эти два отличались от других тем, что не имели отношения к работе телевидения.
В одном из них некая, как она написала 6 себе, «уставшая от жизни шатенка с шармом и ребенком» предлагала свою регулярную нежность за смехотворную месячную оплату. Пояснила, почему обратилась именно ко мне. Смотрела в компании одну из моих программ, и кто-то из присутствующих оказался осведомленным о слабостях ведущего.
Во втором письме «коварная женщина, которую все считают сексапильной», делилась проблемой. Оказывается, она ничего не чувствует. И очень рассчитывает, что я ей помогу с проблемой справиться.
Приятные письма. Каждое по-своему. Первое давало возможность лишний раз понравиться самому себе. Я ответил на него в том смысле, что готов материально поддерживать написавшую без всяких нежностей.
На второе ответил сдержанно и благородно: «Можете на меня рассчитывать». Конечно, это письмо привлекло меня больше. Не так уж часто выпадает удача быть с незнакомой привлекательной женщиной, делая ей одолжение. К изложенной в письме проблеме отнесся беспечно. Не сомневайся: управимся.
В обоих письмах дал свой домашний телефон. Через два дня позвонила та, звонка от которой я с предвкушением ждал.
— Я вам писала, — поздоровавшись, сказала она. Грустным, тревожащим голосом. И представилась: — Меня зовут Валерия.
— Можно, Лера? — спросил я.
— Конечно.
— Очень хорошо, что позвонили, — сказал я. — Думал, вдруг испугаетесь.
— Чего пугаться? — грустно удивилась она. — Проблемы-то — у меня.
— У кого их нет? — Я решил взять инициативу на себя. Тема и так слишком деликатная. Спросил: — Сначала поговорим по телефону или сразу пообщаемся живьем?
— Что говорить? — удивилась она.
— Когда сможем встретиться?
— Когда захочешь.
— Сейчас время есть?
— Конечно.
— Подъедешь?
— Подъеду, — просто сказала она. — Давай адрес.
Черт возьми, ее непринужденность произвела на меня впечатление. Видать, проблемка серьезно допекла.
За полчаса, которые ждал ее, все приготовил к поединку с бесчувственностью. Весь пошлый, но проверенный арсенал. Свежее белье, мягкий свет, музыку, напитки, наглядные пособия в виде зарубежной периодики. Победа на своем поле была обеспечена.
Когда увидел ее, испытал разочарование. Надо же такое наговорить на себя: «сексапильная, коварная»…
Гостья оказалась умеренно симпатичной, хрупкой женщиной, вслед которой вряд ли обернулся бы на улице. Впрочем, и я хорош: навоображал черт-те чего. Можно подумать, что до этого не сталкивался с женской необъективностью на собственный счет.
Что разочаровался, виду не подал. Тем более что гостья была вполне миленькая. Вот только слишком уж обеспокоенная своей проблемой. За пять минут разговора я понял, что она напряжена, по-видимому, ждет, когда объявят поединок.
«Может, она и права, — подумал я. — Что тянуть? Так ей только страшнее». И осторожно прикоснулся к ее запястью.
Нежное прикосновение она приняла за удар гонга. Ринулась в схватку.
Я так ничего толком и не понял. Какая проблема? Какая бесчувственность? Очень скоро лежал разбитый, побежденный ее темпераментом. И ощущал себя облапошенным прохожим, который бросил нищему мелочь и увидел, как тот, собрав ее, сел за руль «шестисотого» «Мерседеса».
Может, она всего лишь изображала страсть?
— Если всегда будешь играть, толку не жди, — заметил я строго.
— Я не играла. — Она произнесла это так, что не поверить было сложно. Без напора, но почему-то и без удивления.
— Хочешь сказать, что так у тебя в первый раз?
— Ты поверишь? — усмехнулась она.
— Нет.
— Тогда не спрашивай.
Я затих. Через какое-то время она спросила:
— Ты не разочарован?
— Нет, — ответил я. — Но такого не ожидал.
Она усмехнулась:
— И я не ожидала… Что ты — такой.
— Когда придешь в следующий раз?
— Ты этого хочешь?
— Если с женщиной не стоит быть второй раз, с ней не стоило быть и первый, — поделился я опытом.
— К мужчинам это относится? — спросила она.
— Нет. Нас надо пробовать.
— Мне понравилось.
— Это выяснится. Если позвонишь.
Перед уходом она пристально разглядывала меня. Словно пыталась запомнить. Или ждала, что скажу что-то значительное.
Я не сказал. Многозначительность при расставании мне всегда несимпатична. Вызывает подозрение в неискренности, Как речь у могилы.
Лера позвонила раньше, чем я ожидал. На следующий день с утра.
Вечером мы вновь встретились. И этот поединок походил на бой с тенью. Противника я так и не обнаружил. Все было так же, как накануне, начиная с нетерпеливого ожидания сообщницей сигнала атаки и кончая ее тяжеловесным прощальным взглядом.
Когда она позвонила вновь на следующее утро, я забеспокоился. Почувствовал, что за меня взялись цепко. И вдруг заподозрил, что проблема не в отсутствии чувственности, а в избытке ее. Похоже, эта Лера — из тех, которым всегда мало. А тут нарвалась на простачка, закосила под несчастную, и знай себе — пользует.
«Э- э, — решил я. — Хорошего понемножку». И увернулся от встречи.
Увернулся и на следующий день. А еще через один она позвонила и сообщила, что случайно оказалась рядом с Моим домом и могла бы забежать на минутку.
Что ей минутки хватит с головой — я не сомневался, но напор, развитый этой ненасытной, вызвал раздражение.
Я жестко ответил, что у меня дела. Через час она позвонила снова. Сказала, что даже не войдет в квартиру, что ей нужно всего лишь сказать мне пару слов. Хотя бы на лестничной площадке.
Я отказал и почти бросил трубку. Был уверен, что она не угомонится. И конечно, не ошибся.
Через пятнадцать минут, заранее закипая, снял трубку трезвонящего телефона.
— Не сердись, — попросила она. — Я больше не приду Но у тебя под дверью — письмо. Если будет время — прочти.
И сама положила трубку. Предвкушая слезливую тягомотину, я пошел за письмом…
В этот же вечер я сам приехал к ней. Не помнил, чтобы когда-либо испытывал к себе такое омерзение. Конечно, я все перепутал.
Валерия была автором другого письма. И ждала от меня иной помощи. Которую я ей бескорыстно пообещал. С удовольствием наблюдая себя со стороны.
Последнее, подложенное под дверь послание доконало меня. В нем женщина просила об одном, чтобы я оплатил ей наши два общения, пусть по самой низкой таксе. Потому что она обманула меня: на самом деле у нее трое детей, и средняя дочь уже неделю не ходит в школу. Ее ботинки украли соседи по малосемейке.
В их разваливающееся заводское общежитие приехал почти ночью. Вся семейка была в сборе. В убого обставленной, но чистой комнатенке было тихо и неуютно. Две дочери готовили уроки за расслоившимся столом. В углу с пустышкой, воткнутой между пухлыми щеками, сидел на горшке малыш.
Валерия, открыв мне дверь, чего-то очень застеснялась. Виновато познакомила с детьми. Такой я ее не знал.
Я был сердито-деловит. Вызвал ее в коридор. Начал было выговаривать за недоразумение, но осекся. Совсем противно стало. Впихнул ей все деньги, что оказались при себе в этот вечер, и сообщил, какого числа каждого месяца она будет получать ренту.
Потом я еще не раз получал от нее письма, в которых она почему-то отчитывалась, сколько и чего накупила детям. Иногда, наверняка по ее требованию, дети приписывали что-то смешное и благодарное. Или пририсовывали.
Из случившегося я секрета не делал. Поведал нескольким друзьям. Мне казалось, что так я вроде как исповедуюсь. Но потом обнаружил, что, уже рассказывая, украдкой получаю удовольствие. Дескать, вот я какой, терзаемый совестью… И прекратил исповедоваться.
С Лерой с тех пор мы виделись только по договоренным числам. Обычно она подъезжала ко мне.
Ольга, появившаяся в моей жизни чуть позже, мои взаимоотношения с чужой семьей приняла спокойно, с пониманием. В последний раз, ввиду моего отсутствия, сама передала деньги.
