Им придется умереть - Питер Джеймс
В 16:30 их отпустили домой и обязали вернуться на следующий день в десять утра, чтобы продолжить слушание.
Через пятнадцать минут Мэг вышла из здания вокзала Хова на улицу, залитую лучами теплого послеполуденного солнца, и направилась к дому. Она миновала ряд больших викторианских домов с террасами. В одном из палисадников на скамейке, наслаждаясь солнечным светом, сидела пара в шортах, перед ними на столе в ведерке стояла бутылка вина. Чуть дальше по улице чувствовался запах дыма – жарили шашлык. Все было как обычно. Казалось, все наслаждаются приятным днем, плавно переходящим в отличный вечер. Просто занимаются своими делами.
Все, кроме нее. Она шла, чувствуя, как от страха крутит живот, погруженная во тьму чернее ее собственной тени, что скользила позади.
На ближайшие несколько дней прогноз был благоприятным: становилось все теплее, возможно, скоро наступит жара, предвещавшая раннее лето. В другой ситуации она бы уже строила планы. Надела бы купальник и с книгой отправилась на пляж. Или позвонила бы Эли и предложила встретиться в их любимом баре на берегу моря, чтобы выпить по коктейлю. Но сейчас она просто хотела остаться дома, наедине со своими мыслями, заперев все двери на засов.
Слава богу, теперь дома будет спокойнее. Вчера вечером она в срочном порядке сменила замки: слесарь запросил с нее баснословную сумму. Но ей было все равно. По крайней мере, тому злобному ублюдку, который звонил ей в субботу вечером, теперь будет не так-то просто ворваться в ее дом.
Она открыла дверь – ее встретила Дафна и посмотрела так, словно позвонила бы в Королевское общество по предотвращению жестокого обращения с животными, если бы умела набирать номер на телефоне. На полу, среди пары конвертов, похожих на счета, лежала коричневая посылка из «Амазона».
Закрыв дверь, она опустилась на колени и погладила кошку:
– Привет, красотка! Что случилось?
Затем вскрыла коробку и увидела, что это был старый фильм, который она заказала после того, как один из присяжных упомянул о нем на прошлой неделе. «Двенадцать разгневанных мужчин». Она посмотрела в Интернете, о чем он, и ее особенно заинтересовал сюжет. В нем рассказывалось о присяжном, который переубедил коллег, и они один за другим перешли на сторону защиты. Она собиралась посмотреть этот фильм сегодня вечером.
– Дафулька, ты голодная? Давай я принесу поесть. У мамы был тяжелый день. Хочешь, расскажу? Они выбрали меня старшиной. Здорово? – Продолжая болтать с кошкой, Мэг шла по коридору. – Сегодня утром мы заслушали вступительное заявление обвинения. А потом весь день провели в комнате для совещаний присяжных, потому что в суде шли заседания по другим делам. Не знаю точно, что за дела, но думаю, они важные, да и я смогла уехать из суда пораньше. Уверена, что ты только рада этому, не…
Она замерла на полуслове, войдя в кухню. По телу пробежали мурашки. На столе лежала новая фотография, а рядом с ней – напечатанная на машинке записка.
Мэг подбежала и уставилась на нее.
На фотографии, снова сделанной с помощью телеобъектива, Лора и Кэсси были сняты сзади; они садились в крошечный допотопный поезд всего из двух вагонов. Вверху мелким шрифтом было напечатано слово «Алауси», а под ним – дата. Вчерашняя.
В записке говорилось:
Лора и Кэсси прекрасно проводят время, катаются по железной дороге вдоль хребта Девилс-Ноуз! Всех зверей накормили и напоили. Умничка, что решила сменить замки. Хорошая попытка. Молодец, что стала старшиной. Всегда держи телефон при себе. У тебя все неплохо получается. Только не вздумай снова выкинуть какую-нибудь глупость, например сменить замки, иначе придется причинить вред Лоре. Ничего страшного, так, царапинка. Но при такой жаре рана очень быстро загноится. Больниц в этой части Эквадора не много, и они, сказать по правде, дерьмовые. Уверен, ты меня поняла.
Секунду спустя зазвонил ее новый телефон. Она осторожно взяла трубку и услышала знакомый мужской голос:
– Ты молодец, Мэг, если не считать возни с замками. Это нас не остановит. Пожалуйста, не надо нас недооценивать. Я действительно хочу, чтобы твоя дочь была в безопасности, поверь мне, у меня самого дочурка почти ее возраста, и я понимаю, что чувствовал бы, если бы узнал, что ее жизни что-то угрожает. Итак, давай просто будем вести себя как взрослые.
– Ах ты, сволочь, – выдохнула она; слова вырвались прежде, чем она успела их остановить.
– Такой настрой тебе не поможет, Мэг. Понимаю, что сейчас я тебе не нравлюсь, но, когда я благополучно верну Лору домой, ты поблагодаришь меня и поймешь, что я твой самый лучший на свете друг.
– Мечтай, тварь.
– Ай-ай-ай, надеюсь, с коллегами-присяжными ты так не разговариваешь. Ты должна понять наконец, что мы на одной стороне.
– Да? А мы на стороне добра или зла?
– Успокойся, Мэг. Сосредоточься. Думай только об одном. Ты ведь хочешь снова увидеть Лору?
Она ничего не ответила.
– Конечно хочешь, она твоя единственная кровиночка, – сказал он после паузы. – Какой будет жизнь без нее? Если она умрет, как муж и сын? Подумай об этом, Мэг. Представь, каково это – поехать в аэропорт и подписать акт о получении останков маленькой Лоры. Давай подумай хорошенько. Какое дерево выберешь для гроба? А обивку? А ручки латунные подберешь?
– Прекрати, – выпалила она, задыхаясь, – пожалуйста, не надо.
– Мэг, ты знаешь, что нужно делать. Мы прекрасно понимаем, что некоторые из твоих коллег-присяжных могут причинить неудобства, но не беспокойся, мы сделаем все, что в наших силах, чтобы решить этот вопрос.
Связь прервалась.
48
13 мая, понедельник
В семь часов вечера в офисе Хокстона программист Рио Самбрано, бывший инспектор столичной полиции Пол Константиниди и адвокат Гриди Ник Фокс сидели за столом для совещаний, а на большом компьютерном мониторе на стене перед ними красовалось изображение Хьюго Пинка.
– Ладно, ребята, одно дело сделано, – сказал Фокс, – этот джентльмен с превеликим удовольствием принял наше предложение помочь ему выбраться из финансовой ямы. То, что он сказал сегодня в комнате присяжных, сработало. Итак, теперь нужно сосредоточиться на возможных проблемах, связанных с другими присяжными и свидетелями. Предлагаю начать с присяжных.
Он кликнул мышкой, и изображение сменилось: перед ними предстала фотография седовласого мужчины лет шестидесяти.
– Майк Робертс, – объявил Фокс, – детектив-суперинтендант полиции Хэмпшира в отставке. Мы знаем лишь то, что он был вынужден досрочно уйти на пенсию. Вполне возможно, он был этому не рад, но нужно больше информации – я работаю над этим.
Он снова кликнул мышкой. На мониторе появилась фотография стройного мужчины в очках без оправы, со светлыми волосами и модной прической. Через несколько мгновений на экране замелькали другие его изображения, а затем возникла короткая статья из «Википедии».
«Тоби Девинтер, 31 год, актер. Женат на Майкле Дэвенпорте».
– Что о нем известно, Ник? – спросил Пол Константиниди.
– Гей, левый, активист «ЛГБТ плюс», ярый участник общественной организации «Брайтон прайд». Интеллектуал. Не могу сказать, какое решение он примет, но может занять сторону меньшинства.
– Посмотрим, смогу ли я что-нибудь на него нарыть, – кивнул Константиниди.
Оба мужчины ухмыльнулись. Рио Самбрано, уловив суть, тоже улыбнулся.
Следующим появилось напряженное лицо Мэйзи Уоллер, на ней был серебряный крестик на цепочке.
– Не замужем, – сказал Константиниди. – Прихожанка англиканской церкви. Живет с престарелой матерью, страдающей слабоумием. Добрая христианка, так что, наверное, милосердна. Получить от нее «невиновен» будет несложно.
Они пошли дальше по списку присяжных.
По мнению всех троих, сложность могла возникнуть с дебелого вида женщиной по имени Гвендолин Смитсон, которая, судя по записи с жучка, вживленного в телефон Мэг Магеллан, с самого начала вступительного заявления прокурора решила, что Гриди виновен.
Ник Фокс предупредил их обоих, что следует избежать ситуации, при которой присяжные не сумеют прийти к единому мнению. Им необходим был однозначный, четкий оправдательный вердикт по каждому пункту обвинения. Иначе им грозил
