Хорошие девочки тоже лгут - Карен М. МакМанус
В тот злополучный день, когда все пошло прахом, я смотрела свой любимый мультик «Песочница с привидениями». Кормак его терпеть не мог, потому что призраки разговаривали пронзительными голосами. Однако отца дома не было, и я спокойно наслаждалась мультфильмом. Какое-то время.
А после началось. Трудно сказать, помню ли я те события или просто знаю о случившемся со слов Джейми. Перед мысленным взором кристально четко встает образ Кормака, врывающегося в дверь.
– Почему вечно включен этот гребаный мультфильм? – заорал он.
Я попыталась выключить телевизор, но случайно нажала на другую кнопку и прибавила звук. Услышав мой нервный смех, Кормак побагровел от ярости.
– Ты думаешь, это забавно? Да, малышка?
В его глазах блеснул лед. Уж это наверняка реальное воспоминание. Впервые за все время он посмотрел на меня так, как обычно смотрел на маму.
Джейми тут же подхватила меня на руки и побежала в спальню, запихнула в шкаф и чем-то заблокировала дверь, чтобы я не сумела ее открыть. Мне оставалось лишь сидеть и слушать, как отец почти до смерти избивает мать. Я всхлипывала, раз за разом повторяя одни и те же два слова: «моя вина», «моя вина», «моя вина».
Вероятно, он убил бы Джейми, а после добрался бы и до меня, но кто-то из соседей услышал шум и вызвал полицию. Кормака арестовали, а Джейми увезли в больницу. Этого соседа я видела еще один, последний раз, когда Джейми после выписки вернулась домой.
– Такие мужчины не прощают, – сказал тогда сосед. – Тебе лучше исчезнуть.
И мы прислушались к его совету.
Едва Джейми полностью поправилась, она сменила нам имена. Мы переехали в Неваду к ее школьной подруге Марианне. Потом нас занесло в Вегас, и Джейми согласилась работать в «Чистюле». Наверное, путь воровства казался ей в то время на удивление безопасным, поскольку окружающие нас люди прекрасно умели о себе позаботиться.
Джейми с отцом не были женаты, и его имя не значится в моем свидетельстве о рождении. Порой мне кажется, что его вовсе не существовало, так же, как и Эшли с Кайли Берк. Только однажды, в тринадцать лет, я набрала в Гугле его имя. И узнала, что Кормак Уиттакер отбыл половину двадцатилетнего тюремного срока. И что, судя по его фотографии с безжизненным взглядом, у нас с ним нет ничего общего. Я целиком и полностью дочь Джейми. Однако несколько лет, проведенных рядом с ним, не прошли бесследно, и психологическая травма детства до сих пор влияет на мою жизнь.
Даже сейчас, когда мертвую тишину в машине нарушает лишь звук моего голоса.
Такое чувство, что моя истинная сущность отошла на второй план, а робкая малышка Кайли внезапно собралась с духом и, преодолев все мои защитные барьеры, вырвалась на волю, чтобы рассказать свою историю. Слова льются из меня, словно вода через прорванную плотину, и нет способа их остановить.
– Дело не только в том, что я боюсь оставлять Джейми, – объясняю, глядя на мелькающие за окном деревья. – Все взаимосвязано. Кормак накричал на меня за то, что я смотрела любимый мультик, а потом чуть не убил маму. Из-за этого мультфильм стал вызывать во мне страх. В противном случае я бы не вышла из гостиничного номера в Вегасе, когда он начался. И мы бы не познакомились с Джем. А значит, в эти выходные нас бы здесь не было. И никто не пытался бы убить маму.
И я не сидела бы в этой машине, выкладывая всю правду о своей жизни. Наверное, стоило бы молчать, но признания все так же слетают с губ. Не только об Эшли, Кайли и Джем. Обо всем, что я видела и делала после приезда в Биксби, включая эпизод с убийством Паркера и бегством из леса.
Потому что в такие моменты очень трудно понять, где остановиться, и ты осознаешь, что миновала критическую точку, лишь когда она остается далеко позади.
Глава 27
Лиам
Как-то за год до смерти мама переключала каналы в гостиной, и на экране мелькнул старый фильм под названием «Медовый месяц в Лас-Вегасе».
– О нет, – простонала она, глядя на десятки мужчин в наряде Элвиса. – Только не это.
Она тут же попыталась переключить канал, но тщетно – батарейки в пульте управления уже давно барахлили, а мы так и не удосужились их заменить. Мама почти поднялась с дивана, чтобы поискать новую упаковку батареек, но я протянул руку, останавливая ее.
– Мне уже шестнадцать, мам. И псевдо-Элвисы меня больше не трогают.
– Они трогают меня, – ответила она, но с улыбкой откинулась обратно на подушки.
– Наш Элвис был не таким блестящим, – заметил я, наблюдая, как группа имитаторов в пестрых нарядах заполняет скамьи в часовне. Затем в проходе появилась актриса в вечернем наряде с высокой прической, вся украшенная драгоценностями. – И Джейми тоже.
– Бедная девочка, – вздохнула мама. – Она была сущим ребенком.
– В двадцать два года?
Уже задав этот вопрос, я вдруг вспомнил, как в прошлом году, разбирая в ящике стола, нашел в дальнем углу ту старую свадебную фотографию из Вегаса. И меня тогда поразило, насколько молодо выглядела Джейми. Я-то помнил ее с позиции пятилетнего ребенка – высокую, взрослую, как Люк. Однако на фотографии она могла бы сойти за мою ровесницу.
– А твоему отцу было тридцать четыре, – сухо ответила мама, похоже, думая о чем-то другом. Она еще раз попыталась переключить канал, потом сдалась и бросила пульт на кофейный столик. – Сейчас тебе трудно это осознать, но подобная разница в возрасте имеет значение. Он уже достаточно повзрослел и отлично понимал, что к чему. А она в двадцать два года с четырехлетним ребенком? Джейми взвалила на себя взрослую ответственность еще до того, как вообще смогла понять, что значит быть взрослой. По-моему, она ухватилась за Люка просто потому, что подсознательно искала помощи.
– Тогда она выбрала не того мужчину, – пробормотал я.
– Вот-вот, – со вздохом подтвердила мама.
___________
После признания Кэт я по меньшей мере в десятый раз прокручиваю в голове этот разговор с мамой.
– Ты знал, что мать Кэт воровка? – врывается в мысли резкий голос Огастеса.
– Нет, – честно отвечаю я.
Впервые мы разговариваем наедине с тех пор, как почти впавшая в ступор Кэт выложила все начистоту – не
