Искатель,1994 №2 - Дональд Уэстлейк
Он мгновенно исчез за внутренней дверью, оставив меня в шлюзовой камере (простите, что так говорю: слишком начитался научной фантастики) наедине с объявлениями и моими думами.
Мне тотчас пришла в голову мысль о побеге. Удрать было нетрудно. Выскочить в дверь, свернуть направо и юркнуть в универмаг. В фильмах, которые показывают поздно ночью, беглецы всегда уходят от погони, забираясь в универмаги, а я последние годы видел столько ночных сеансов, что, кажется, познал эту методу от «а» до «я».
Но я так никуда и не убежал. Я просто напомнил себе, что испытывал точно такие же чувства перед походом к мистеру Агриколе, равно как и перед вторжением в дом мистера Гросса, причем в обоих случаях мне не только удалось побороть эти чувства, но и с грехом пополам остаться в живых. Так почему теперь должно быть иначе?
— Третий раз не повезет, — пробормотал я, облекая в слова древнее суеверие, которое вряд ли стоило выдумывать. Три — плохое число. Три человека — и одна спичка. Три забастовки — и тебя увольняют.
Внутренние двери распахнулись, прерывая мои размышления о тройках, и вернувшийся охранник сообщил:
— Сейчас кто-нибудь спустится.
— Благодарю вас.
В последующие несколько минут он старательно не обращал на меня внимания, устремив угрюмый сосредоточенный взгляд на улицу. Странное это ощущение — когда на тебя не обращает внимания человек, с которым ты делишь закуток шириной в четыре фута. Поэтому я ничуть не расстроился, когда в шлюзовую камеру заглянул еще один полицейский в форме и сказал:
— Мистер Пул? Не угодно ли пройти со мной?
Очень приятный и внушающий доверия человек. Лысеющая голова, лоснящийся лоб, чуть дымчатые очки, кроткая повадка. Я пошел с ним без колебаний; мы миновали несколько помещений и поднялись по лестнице на третий этапе.
Ну что, право, могло случиться со мной в полицейском участке?
— Привет, корешок, — сказал Траск или Слейд.
— Да за тобой и не угнаться, племянничек, — сказал Слейд или Траск.
Полицейский в форме пропустил меня вперед и закрыл дверь. Передо мной на сером ковре стояли улыбающиеся Траск и Слейд. Позади них виднелся письменный стол, а за ним восседал человек, которого скорее всего и звали Махоуни. Как раз в таком кабинете, темноватом и тесноватом, и полагалось бы сидеть помощнику какого-нибудь старшего инспектора.
— Я хочу поговорить с Махоуни, — заявил я.
— А ты упорный парень, племянничек, — заметил Траск или Слейд.
— Эта черта нравится мне в нем больше всего, — умилился Слейд или Траск.
— Постарайтесь, чтобы он не шумел, — сказал человек за столом. — Это опасно.
Голос его звучал взволнованно. Господи, да ему ли волноваться?!
— Не суетись, — ответил Траск или Слейд, мы свое дело знаем.
— Выведите его через заднюю дверь, — велел человек за столом. — Я скажу, когда путь будет свободен.
— Инспектор Махоуни, мне надо поговорить с вами, — сказал я.
— Когда мы виделись в последний раз, у тебя была пушка, племянничек, — сказал Слейд или Траск. — Как с этим сегодня?
— Никак, — ответил я, внезапно ощутив тяжесть пистолета, лежавшего в кармане моего плаща.
— Все-таки давай посмотрим. Заложи-ка руки за голову.
Никто из них не размахивал оружием. Мне надо было всего-навсего сунуть руку в карман, вытащить пистолет и открыть пальбу. Но я всего-навсего сложил руки у себя на макушке.
Слейд или Траск подошел, небрежно охлопал меня и забрал пистолет. Он взглянул на меня и с ухмылкой покачал головой, подбросив мой маленький пистолетик на ладони.
— Ты мог бы пораниться этой штукой, племянничек, — сказал он.
— Чего он не звонит? — спросил человек за столом.
— Угомонись, — посоветовал ему Траск или Слейд. — Все будет шито-крыто.
Я глубоко вздохнул и сказал:
— Нет, не будет.
Все трое уставились на меня.
— Надеюсь, ты не станешь делать глупостей, племянничек? — осведомился Траск или Слейд.
— Вам лучше выслушать меня, инспектор Махоуни, — сказал я. — Ваши неприятности серьезнее, чем вы думаете.
Неправда. Неприятности были у меня, и я прекрасно знал, насколько они серьезны. Но Махоуни нервничал, и я ухватился за это обстоятельство, исполненный решимости пойти на все, лишь бы добиться своего.
— Уткнись в тряпочку, племянничек, — велел мне Траск или Слейд.
Но было уже поздно. Реакция Махоуни на мои слова оказалась несоразмерной их содержанию. Секунд тридцать он сидел с таким видом, будто его вот-вот хватит удар. Махоуни был человеком лет пятидесяти, с седеющими волосами песочного цвета и вялой бледной ирландской физиономией, щедро усыпанной веснушками. Веснушки на щеках, веснушки на тыльных сторонах ладоней. Можно было спорить, что веснушками усеяны и его мясистые плечи. Лицо его, толстощекое, с двойным подбородком, имело подленькое и лживое выражение, как у жулика, выехавшего на загородную прогулку. Такие физиономии очень здорово строит Эд Бегли.
Махоуни поднялся на ноги, но не вышел из-за стола, и сказал:
— Ты о чем это? Что еще за неприятности у меня?
— Он блефует, — ответил Траск или Слейд. — Дай ему волю — еще не так споет и спляшет.
Слейд или Траск подкинул в воздух мой маленький пистолетик и опять поймал его.
— Ну, все ясно, — заявил он. — Видишь эту игрушечную пушку? Парень пришел тебя убивать, так же как убил Фермера и пытался убить мистера Гросса.
Махоуни все больше размякал. Он не знал, что думать. Я сказал:
— А что, если они заблуждаются, инспектор? Мне известно, где вы живете. Сто шестьдесят девять — восемьдесят восемь, Восемьдесят третья авеню. Кабы я хотел вас убить, то не стал бы являться сюда, в полицейский участок, а подкараулил бы вас возле дома.
Траск или Слейд подошел ко мне и ткнул меня твердым пальцем в грудь.
— Кажется, тебе велели уткнуться в тряпочку.
— Погоди, — сказал Махоуни. — Осади назад, Траск. Пускай говорит.
Траск. Узнав, который из них Траск, а который Слейд, я испытал почти невыносимое чувство облегчения. Я едва ли не напрочь забыл, зачем пришел сюда и чего пытаюсь добиться.
Но Траск напомнил мне об этом. Он крепко хлопнул меня по плечу и сказал:
— Ладно, племянничек, будь по-твоему. Можешь держать речь.
Слейд (теперь-то уже точно Слейд) добавил:
— Спой, племянничек, и станцуй для нас. Хочешь, мы сыграем тебе на губах?
— Тихо, — сказал Махоуни. — Пусть говорит.
— Благодарю вас, — произнес я.
Махоуни наставил на меня веснушчатый палец.
— И смотри, чтобы это была правда.
— Кто-то стучал властям, — начал я, — и эти люди думают, что виноват я. Кто-то убил мистера Агриколу, и они думают, что в этом тоже моя вина. Но если это не
