Последнее испытание - Скотт Туроу
– План 10б5-1 был принят в «Пафко Терапьютикс» после того, как акции стали продавать на открытом рынке и начались клинические испытания «Джи-Ливиа»?
– Да.
– Сколько акций в соответствии с этим планом продала компания «Мединвест»?
– Около десяти процентов. Мы решили, что это подходящий момент начать получать отдачу от наших инвестиций.
– А сколько акций «ПТ» продал тогда в соответствии с описанным вами планом Кирил Пафко?
– Нисколько, – отвечает Вейлл.
– Нисколько, – повторяет Стерн и медленно кивает, словно пытается осмыслить информацию, которая до этого не была ему известна. – Продолжая разговор об акциях Кирила – скажите, вы знали, что доктор Пафко передал часть своего пакета акций «ПТ» в трастовые фонды, созданные в интересах внуков?
– Да, я это знал.
– А распространялся ли на эти акции, по сути, акции внуков доктора Пафко, план 10б5-1?
– Нет, поскольку Кирил лично больше не получал от этих акций никакого дохода.
– Благодарю вас, – говорит Стерн. – Были ли внесены поправки в план 10б5-1, когда компания «ПТ» сообщила о получении от УКПМ предварительной информации, что «Джи-Ливиа», скорее всего, будет одобрен?
– Да.
– Скажите, какую часть своего пакета акций «ПТ» компания «Мединвест» продала, исходя из скорректированного плана, в течение последующих двух лет?
– Половину.
– Получив существенную прибыль?
– Весьма существенную.
– А что можно сказать в этом смысле о человеке номер два в компании «ПТ», докторе Макви? Какой процент своего пакета акций она собиралась продать?
– Практически все – как только будут сняты ограничения на этот счет со стороны Комиссии по ценным бумагам и биржам.
Стерн задает те же вопросы по поводу других топ-менеджеров и членов совета директоров компании, включая Лепа и его первого заместителя, Хиро Танакава, – все они, согласно разработанному плану, продали значительную часть своей доли в «ПТ» вскоре после одобрения препарата. Наименьшая доля была у Ольги Фернандес, и она заработала на продаже акций около пяти миллионов долларов. Для всех это оказалось настоящим золотым дном.
– А что же Кирил Пафко? – интересуется Стерн. – Сколько акций продал он в соответствии с вариантом плана 10б5-1, относящимся к периоду непосредственно перед и после официального одобрения препарата «Джи-Ливиа»?
– Нисколько.
– Нисколько? – Стараясь произвести максимально возможное впечатление на жюри, Стерн, глядя на Вейлла, прищуривается, делая вид, что чего-то не понимает. – Ноль? Доктор Пафко не продал ни одной акции из своего пакета, о котором спрашивал вас мистер Фелд и стоимость которого оценивалась в сотни миллионов долларов?
Фелд заявляет протест – на том основании, что Стерн один раз уже задал вопрос и получил на него ответ. Однако Сонни протест отклоняет, поскольку на этот раз вопрос адвоката касается скорее стоимости пакета акций, а не того, была ли продана какая-либо его часть.
– После одобрения препарата со стороны УКПМ поднялась ли еще больше цена акций, когда на рынке пошли слухи о возможном выкупе «ПТ» гораздо более крупной фармацевтической компанией?
– Да.
– Планировал ли «Мединвест» продать остаток своих акций?
– Объявление тендера, то есть официального публичного предложения о выкупе всех акций «ПТ», привело бы к отказу от плана 10б5-1 и отмене всех ограничений, которые были наложены на сотрудников и членов руководства компании. В связи с тем, что у игроков рынка существуют определенные ожидания, почти всегда лучше продать бумаги до того, как тендер завершится, и не ждать заключения сделки – в этом случае возможны некоторые осложнения. Так что да, «Мединвест» продал остатки своей доли после того, как совет директоров «ПТ» принял предложение компании «Толливер».
– А что насчет Кирила?
– Ничего. Он так и не продал акции. Он собирался держать их до самого последнего момента.
– А вы когда-нибудь говорили с Кирилом по поводу того, почему он не планировал продать хотя бы часть своей доли?
– Говорил. Несколько раз.
– Возражаю, – вмешивается в опрос свидетеля Фелд, имея в виду, что Вейлл должен дать конкретный ответ – когда и где состоялся разговор или разговоры и кто еще присутствовал при беседе.
– Что ж, лучше всего я помню подобный разговор, который состоялся между мной и Кирилом, когда доктор Пафко встретил меня в аэропорту. Это произошло осенью 2017 года. Стоял чудесный день, и складная крыша на его кабриолете была откинута. Мы ехали в штаб-квартиру «ПТ» в округе Гринвуд.
– И что конкретно вы и доктор Пафко говорили тогда?
– Возражаю, это домыслы, – заявляет Фелд. Правила, запрещающие принимать на веру показания, которые могут являться домыслами, довольно просты – на первый взгляд. Так, простой факт – что небо было голубым – не может считаться доказанным на основании чьих-либо показаний, описывающих погоду и цвет небосвода в некий конкретный день. Чтобы установить тот факт, что небо голубое, свидетеля, сделавшего соответствующее заявление, необходимо было подвергнуть перекрестному допросу. Однако у этого правила имеется около тридцати признанных всеми исключений, которые делают его применение весьма проблематичным и спорным. Согласно подсчетам Стерна, по меньшей мере треть судей, с которыми ему приходилось иметь дело, не могли похвастаться исчерпывающим пониманием всех нюансов этого правила. Исключение, которым собирается воспользоваться Стерн, связано с тем, что, как он сам говорит, речь идет о «внутреннем состоянии» человека. Тем самым адвокат хочет сказать, что своими словами свидетель вовсе не пытается доказать, что небо действительно было голубым или же день, о котором идет речь, был прекрасен, а лишь то, что он являлся таковым, по мнению Кирила. Получив это объяснение, судья принимает решение о допустимости использованной формулировки.
– Видите ли, суть того, что Кирил сказал… – пытается продолжить Вейлл.
– Еще одно возражение, – снова прерывает его Фелд. Его реплики имеют такой же эффект, как если бы он зажег над прокурорской ложей неоновую вывеску с надписью: «То, что сейчас последует, гособвинению невыгодно».
– Доктор Вейлл, – говорит Сонни, – вы помните точно, что сказал доктор Пафко?
Доктор Вейлл, по-прежнему жизнерадостный, исторгает из груди очередной смешок, похожий на взвизг.
– Да, но эти слова не для телевизионного прайм-тайма.
– Мы все здесь люди взрослые, – говорит Сонни.
– Ну, цены на акции здорово поднялись. «Толливер» заявил о своем намерении выкупить компанию, так что Кирил имел полное право продать свой пакет. Его доля в тот момент стоила где-то полмиллиарда. Я сказал, что большинство людей в этой ситуации предпочли бы забрать деньги, но он только рукой на меня махнул. Мы тогда много шутили, и Кирил произнес: «Ян, мне насрать на деньги. Уже много лет. Я женат на богачке».
Стерн, который никогда не слышал подобных слов от Кирила, чувствует, как у него отвисает нижняя челюсть. Публика же в зале суда разражается хохотом.
