По следу Атсхала. Проклятие - Борис Токур
К обрыву он вышел уже в глубоких сумерках. Вдали, в укутанном синевой распадке, едва мерцали огни родного селения. Ланс сошёл с тропы и, цепляясь замёрзшими пальцами за торчащие древесные корни, начал спускаться по крутому склону. Он был на середине пути, когда наверху затрещали кусты, и , вскинув голову, затаил дыхание.
На краю пропасти стоял красавец-олень. Могучий самец осмотрел лежащий у ног простор (в этот момент Ланс мог поклясться, что в блестящих сумрачных глазах светилась мудрость) и, грациозно переступив по камням, одним прыжком метнулся обратно в тайгу. Всё стихло. Словно не животное скрылось в зарослях, а бесплотный дух.
Стараясь не шуметь, Ланс снова полез наверх. Забрался на уступ и пошатнулся. Тело друг разбила страшная слабость. Перед глазами замельтешили белые мухи. Привалившись плечом к скале, Мордок зажмурился и провёл дрожащей ладонью по лицу.
Что за напасть!
Ввалившись в расщелину, он без сил опустился на ствол поваленного дерева и потёр окоченевшие руки. Чуть погодя развёл маленький бездымный костерок и согрел воды. Запив остатки солонины отваром из лесных ягод, Ланс утёр руки и со злым азартом пообещал:
– Ну уж этой ночью я тебя достану.
>>>
Ночь выдалась ясная, лунная. Небесная странница плыла над землёй, заливая округу призрачным светом. Двигаясь без малейшего шума, сам Ланс чутко улавливал любой посторонний звук – треск тонкой веточки в верхушке дерева, одиночный вскрик далёкой птахи, лёгкий шелест увядшей травы, потревоженной ветром.
Поплутав по нехоженым тропам, молодой охотник взобрался по склону, спустился в овраг и скоро подошёл к чужой территории. Над ним нависали остатки стен из холодного чёрного камня. Не раздумывая, старший сын Мордока запрыгнул на выступ и, нырнув в расщелину, оказался на той стороне.
Он был здесь единожды, и после того случая нарушать заповедных границ даже не думал. Он, как и другие охотники, редко заходил в эту часть леса. Да и нужды как-то не было. Что вело его в этот раз, Ланс не понимал. Просто шёл и прислушивался к окружающей жизни.
Неясная возня в стороне вынудила замедлить шаг. Обступивший лес взирал на пришельца в строгом молчании. Вновь послышался настороженный шорох, и природное упрямство взяло верх. Мордок крадучись углубился в дремучие заросли. Гибкий и подобранный, словно хищник, почуявший добычу. По небу поползли рваные тучи. На горные склоны опустилась прохлада.
Вскоре лес поредел. Обойдя здоровенный дуб, Ланс припал к замшелому стволу и вылупил глаза. За сплетением веток дикой малины стоял тот, за кем он шёл через всю тайгу. Красавец-олень нервно повёл головой, украшенной роскошными ветвистыми рогами. Мудрый взгляд остановился на скрывающих Мордока зарослях. Животное всхрапнуло.
Не замечая сбегающих по вискам капель пота, охотник медленно завёл руку за спину. Вытянул из колчана стрелу и приладил к луку.
Цель. Выдох. Удар сердца. Ещё удар… ещё… удар…
Пальцы мягко разжались.
С лёгким свистом рассекая воздух, смертоносное жало устремилось вперёд. Могучее тело оленя вздрогнуло. Передние ноги подогнулись. Взбрыкнув, самец встал на колени и, уперевшись рогами в дубовый ствол, грузно повалился на землю. Более не таясь, охотник покинул укрытие и уверенно подошёл к добыче. Неожиданно из кустов метнулась длинная тень, и, едва не сбив с ног, к Мордоку бросился молодой сильный волк.
– Серый! – охнул Ланс, рассмотрев на спине знакомую серебристую отметину. Он присел на корточки, потрепал жёсткую густую шерсть. – Ты откуда здесь?! А здоровый-то какой стал…
Серый впился клыками в штанину и потянул за собой.
– Что такое… куда? – Ланс с недоумением смотрел, как зверь в нетерпении дёргает головой. Но следом пошёл.
Они взбежали на пригорок, по узкой тропке спустились в ущелье и обогнули скалу, за которой открылся тёмно-махровый лес.
Оглядываясь на Мордока, молодой волк бежал впереди. Потом юркнул в ельник и пропал. Раздвигая мохнатые колючие лапы, заинтригованный Ланс двинулся следом. Деревья, как верные стражи, скрывали таинственный вход в пещеру. Парень заглянул в темноту и приглушённо позвал:
– Серый!..
Но в ответ прилетело только шелестящее эхо.
На миг обернувшись, Ланс вошёл под каменный свод и окунулся в царство стылого мрака. На стене у входа приметил факел. Снял. Задумчиво покачал на ладони увесистый светоч. Затем достал огниво и высек искру над просмолённой паклей. Вспыхнув с сердитым шипением, рыжее пламя осветило пещеру. Потревоженная тьма заметалась по стенам. Тенями расползлась по углам и забилась в щели.
Стены туннеля покрывали рисунки. Нанесённые неумелой рукой, они повторяли историю древней Атсхалии, о которой Ланс слышал с раннего детства: о девственной природе и временах, когда эти земли и близко не знали о таком создании, как человек. О бесчисленных стаях волков – извечных хранителей гор. О демонических тварях, огромных и свирепых, с устрашающим оскалом и горящих глазах.
Перед внутренним взором Мордока мимолётом пронеслись обрывки чьей-то чужой и далёкой жизни. Он видел сущностей, пришедших из тьмы и вновь канувших после бешеной схватки с могущественным противником. Всё это было так давно, ещё на заре истории. Настоящими хозяевами Атсхалии были и оставались стремительные серые монстры.
Ланс тряхнул головой и нахмурился. Видения унеслись прочь. Пещера, будто нутро оживающего исполина, застонала, наполняясь низким грохочущим гулом. Тьма за границей света заклубилась неясными тенями. Из глубины туннеля прилетел шелест осыпающихся камешков.
Мордок дождался, когда стихнет последний отзвук, и крадучись двинулся дальше. Шорох собственных шагов перекликался с таинственным шёпотом:
Ланс.
… Ланс.
… … Ланс.
Эхом отскакивая от каменных стен, тихое перешёптывание летело вперёд, маня за собой в непроглядную черноту. Увлекаемый зовом, молодой охотник всё больше удалялся от входа в пещеру, пока на том конце туннеля не замаячило блеклое пятно.
Он покинул мрачную темницу и оказался на вершине скалы. На краю пропасти стояла фигура в тёмном плаще. Высокий, на две головы выше Ланса, старец с иссушенным телом и белой бородой опирался на кривой посох с деревянным навершием в виде черепа оленя.
– Судьбу не изменить, Ланс, – услышал Мордок бесплотный голос; старец не размыкал уста. – Зло войдёт в дома тех, кто призывает большую беду, и Грейстоун испытает гнев духа Атсхалии.
Мордок более не правил своим телом. Против собственной воли он медленно приблизился к высокой фигуре. Поднял голову и едва не отпрянул, чувствуя, как холодеет душа. С обтянутого сухой кожей черепа на него обратились тёмные провалы вместо глаз.
Старец указующе поднял руку, и, безропотно повинуясь, Ланс посмотрел на небо. Тучи разошлись, и на чёрном полотне дрогнули багровые звёзды.
За спиной нестройным гулом отозвались горы,
