Выжить для любви - Светлана Михайловна Чудова
Я точно знаю!
Глава 19
Он не верил своим ушам! Слухи не могли не дойти до него. Город не такой уж и большой. А высшее общество очень любило посплетничать. Она согласилась работать у этих выскочек Сапруновых! В их кошмарном доме – наглядном подтверждении того, насколько недавно они разбогатели. Он же получил коротенькое вежливое письмо, в котором Ника объясняла, что уже подыскала другое место. Но это было уже после того, как до него дошли слухи.
Он держал письмо в руке, уставившись на аккуратную, четкую подпись. Ее несколько строчек он прочитал раз десять, но от этого не становилось легче. Ему казалось, что бумага источает легкий свежий аромат. Запах Вероники. Этот аромат причинял ему мучительную боль – ведь ее место здесь! Она должна быть рядом с ним!
С каждым днем боль становилась острее, в его жизни недоставало чего-то очень важного. И это было невыносимо.
Он приложил письмо к щеке, утешаясь тем, что Вероника прикасалась к этому листочку, а потом отправила его ему.
Как она могла так поступить с ним? Неужели она ничего не поняла?.. Ну конечно! Откуда она могла знать?! Нет, она ни в чем не виновата – ведь она его ни разу не видела. Но как только увидит, сразу поймет, что они созданы друг для друга. Наверное, она уже жалеет, что связалась с этими Сапруновыми, понятия не имеющими о жизни высшего общества. Вероника, конечно, добросовестно попытается облагородить их дом и будет повторять попытки, пока не убедится в их бесплодности.
Он был знаком с Сапруновыми – в конце концов, бизнес есть бизнес. Правда, у них в доме он никогда не бывал. Ну что ж, значит, пришло время нанести им визит. Получить приглашение будет нетрудно. Сапруновы развлекались с размахом, свойственным деревенщинам, не имея никакого представления о благопристойности и не умея ценить уединение.
Ведь это отличная мысль – побывать в гостях у Сапруновых! Он наверняка увидится с Вероникой! Возможно, ее даже представят ему. Обычно слуг не представляют гостям, но Майя Сапрунова и на такое способна. Да и Вероника не просто прислуга – в своем роде она королева, привыкшая править миром из-за кулис. Она заслужила право царить в его мире, а не ублажать каких-то выскочек.
Ради блага самой Вероники он просто обязан вытащить ее из этого вертепа. Надо действовать – и чем скорее, тем лучше. Но забывать об осторожности не следует. Понадобятся тщательное планирование и отточенные навыки. Очередное испытание пойдет ему только на пользу.
* * *
Люди – рабы своих привычек. Они придерживаются привычной накатанной колеи, поскольку это проще, чем выбраться из нее. Психологи считают, что большинство людей предпочитают любые, даже самые ужасные, но знакомые им обстоятельства полной неизвестности. Женщины терпят плохих мужей – но не потому, что надеются на лучшее, а из страха остаться в одиночестве. Все неизвестное пугает. Только смельчаки да те, кто совсем отчаялся, решаются вырваться из колеи.
Людям свойственно день за днем следовать одним и тем же путем. Одни и те же люди оказываются в одних и тех же местах приблизительно в одно время. Кирилл не надеялся застать у телефонной будки таинственного незнакомца в светлом костюме. Он рассчитывал, что кто-нибудь из проходящих мимо завсегдатаев центра заметил его в тот день, когда погиб Виленский. И… и что?
Неизвестно.
Продавцы из ближайшего магазина ничего не заметили. Но им и полагалось работать, а не глазеть по сторонам. А люди, сидящие на скамейках, прогуливающиеся по аллеям? Стайка хихикающих подростков, молодая женщина с ребенком в коляске, поедающая булочку с маком? Где они были в тот вечер? Может быть, тоже провели его здесь?
Примерно в то же время, когда неизвестный позвонил с Московской площади в дом Виленского, Кирилл отправился к развлекательному центру и принялся методично опрашивать посетителей, показывая им фотографию. Этот человек никого им не напоминает? Нет ли у них похожих знакомых? Может быть, они уже встречали его где-нибудь?
Чаще всего Кириллу отвечали удивленными взглядами и отрицательно качали головами. Некоторые люди говорили «нет», даже не посмотрев на снимок. Другие внимательно рассматривали его, но ничего не припоминали. «Нет, этого человека мы видим впервые. Извините…»
Кирилл не сдавался. В деле не находилось ни единой зацепки – ни слухов, ни улик. Он ударился лбом о неприступную стену. Осмотр раны ничего не дал. Никаких подозрительных отпечатков в библиотеке не обнаружилось. Орудие убийства не найдено, свидетелей нет, мотивов – тоже.
Ровным счетом ничего.
Постепенно Кирилл начал злиться. Невозможно совершить убийство и испариться, не оставив следов. Против этой мысли восставало все его существо. Гордость ищейки не позволяла ему махнуть рукой на гиблое дело.
Он остановил двадцатого по счету парня. Девушка с губами, вымазанными черной помадой, висла на нем, как кондиционер на стене дома. Оба держались недружелюбно, но снимок рассмотрели.
– Не знаю, – протянул парень, слегка нахмурившись. – Кого-то напоминает, но кого?
Кирилл из последних сил сохранял нейтральный тон. При необходимости он умел вытягивать из допрашиваемых сведения, но сегодня был подчеркнуто вежлив, несмотря на поведение собеседников.
– Может быть, вы встречали его здесь, в Московском развлекательном центре?
– Вроде нет… Э, вспомнил! На Ганнибала Лектора…
И они с гоготом отошли.
– Очень смешно, – буркнул Кирилл себе под нос и отвернулся, не желая тратить время на придурка. Если же когда-нибудь у шутника возникнут нелады с законом, ему можно только посочувствовать. А парень был как раз из таких, кто рано или поздно попадет в полицию.
Кирилл опрашивал посетителей до темноты. Похоже, он опять в тупике. Но если приходить сюда каждый день и не забывать фотографию, может, что-нибудь и наклюнется.
Когда он подъехал к дому, в окнах было темно. Минуту Кирилл сидел в машине перед домом, глядя на окна и чертыхаясь вполголоса. Раньше он не испытывал никаких чувств, подъезжая к пустому дому. Но теперь ему хотелось что-нибудь разбить, чтобы выплеснуть досаду. За какую-то пару недель он так привык видеть у себя дома Веронику, что ее отсутствие подействовало на него, как разрыв с Шурочкой.
Нет – даже хуже!
О Шурочке он почти не тосковал. Известие о том, что она изменяет ему, убило в нем все чувства, кроме злости. А по Веронике он скучал, изнывая от душевной боли. На работе боль утихала, но
