Пуговицы - Ида Мартин
– А учителя что? Классная и директриса?
– Ну, Тамара сразу на ее сторону встала, стерва: «какой ужас», «бедная девочка», «психологическая травма», «насилие» и полный воз этой хренотени. А директрису уважаю. Она быстро просекла, что да как. Пыталась помочь мне. В суд ходила. Говорила, что Наде мозгоправ нужен. Да какой там уже психолог! Поздняк метаться. Если бы у меня других приводов не было, может, и проканало бы, но все до кучи приплели: и драки, и кражу жвачки, и порчу школьного имущества…
– Значит, Ольга Викторовна Надю не любила?
– Какое любила? Ее из-за той истории из школы поперли. Кажется. Но это не точно.
– А ты случайно ничего не знаешь про дом престарелых «Пуговицы»?
– Что? – Антон нахмурился. – Почему я должен про это знать?
– Ну, мало ли, вдруг кто-то упоминал.
– Нет, не знаю. Все! Перекур окончен. – Пульнув щелчком окурок с балкона, он ушел.
– Довольна? – в голосе Бэзила прозвучала издевка. – Узнала все, что хотела?
– Не все, но кое-что.
Мы смотрели друг на друга так, будто что-то осталось недосказанным. Не знаю, о чем думал в тот момент Бэзил, но я свои мысли озвучила прямо:
– Слушай, Бэзил, так ты меня все-таки любишь?
– Понятное дело, люблю, – отозвался он с подозрением. – Что-то не так?
– Нет, не любишь. По-настоящему не любишь. Ты не думай, это не претензия. Просто факт. Я знаю, что не любишь так, как любят кого-то близкого и дорогого. Не любишь, и это даже хорошо, потому что я тебя тоже так не люблю.
– Ты чего? – Его скепсис сменился удивлением.
– Просто не хочу больше делать вид, что мы вместе, потому что это глупый фарс и показуха.
– Ну, хватит уже! – Он дружески обхватил меня за плечи и потряс. – Я же принес тебе деньги, договорился с Антоном, а то, что тема Нади меня достала, так это не обсуждается.
– Я не могу играть в то, что я с тобой, если на самом деле не с тобой.
– А… Все ясно. – Он отпустил меня и отвернулся к раскрытому окну. – Решила кинуть меня ради Надиного питомца.
– Мы с тобой не встречаемся, Вася, поэтому и кинуть я тебя не могу.
– Это неважно.
– Ты ничего не слышал из того, что я говорила.
– Я все слышал, но ничего, блин, не понял.
– В этом-то и вся проблема.
– Микки, – он посмотрел исподлобья, – тебе стоит хорошенько подумать, кого ты выбираешь…
– Почему обязательно нужно выбирать? – Старый триггер вспыхнул красной сигнальной лампочкой. – Почему я все время должна выбирать? Да, мне нравится Томаш, да, у нас отношения, но и ты мой друг. Я не хочу ссориться ни с кем из вас. Почему так нельзя, а? Почему человек не может просто жить и радоваться? Почему ему постоянно нужно ставить подножки, как будто у него и так все зашибись как хорошо?!
Психанув, я попрощалась с родными Бэзила и ушла. Успела дойти почти до дома, когда от него пришло сообщение: «Потому что в жизни всегда приходится выбирать».
Бэзил никогда не мог видеть дальше очевидного.
«Привет, – тут же на ходу я набрала сообщение Лизе. – Что делаешь?» – «Ничего». – «Ты в ТЦ?» – «Где же еще мне быть?» – «Хочешь, приходи ко мне. У меня дед в больнице. Можно с ночевкой». – «Серьезно? А что случилось?» – «Ничего не случилось. Просто помириться хочу».
Лиза примчалась ко мне через двадцать минут после нашей переписки. Влетела в квартиру и сразу бросилась на шею.
– Я очень по тебе скучала.
– Я тоже, – призналась я.
Она притащила с собой большую картошку фри и коробку наггетсов. Мы устроились в комнате на диване, и я ей сразу все выложила: и про дом престарелых, и про Антона, и про Бэзила, и про Томаша. Лиза слушала, удивленно хлопая глазами, и молчала, поедая картошку. Когда я наконец закончила, она поинтересовалась:
– А ты не спрашивала его про нее?
– Томаша про Надю? – догадалась я. – Не хочу и боюсь. А вдруг узнаю то, что мне не понравится?
– Плохое нужно узнавать сразу, – рассудительно сказала она. – Я бы на твоем месте не верила Томашу и ничего лишнего не рассказывала. Ты извини, но вообще очень странно, что он вдруг так резко с тобой замутил. Не было ничего, не было, и тут – бац! Может, ему просто от тебя что-то нужно?
– Я удалила запись при нем.
– И ее нигде не осталось?
– Только у тебя.
– Видишь, у него нет гарантий, что ее не существует, значит, лучше держать тебя поблизости, под наблюдением.
– Да нет, Томаш не такой. Это он со стороны мутный, а узнаешь ближе – совсем другой человек.
– Ну-ну! На это и расчет. Я знаю таких, как Серж, который перед матерью на задних лапках пляшет, а за ее спиной при первой же возможности меня зажимает, и она всему верит, что он плетет. Всему! Знаю, что тебе неприятно это слышать, но осторожность никогда не помешает. И Бэзилу тоже не верь. Он дружит до тех пор, пока ему выгодно, какими бы лозунгами он ни прикрывался. И вообще, я на твоем месте поговорила бы с девочкой.
– С Дашей? Думаешь, он рассказывал ей про Надю?
– Думаю, что дети разнюхивают гораздо больше, чем им нужно знать. А если она на самом деле такая, как ты рассказываешь, то ей наверняка захочется с тобой этим поделиться. Главное, чтобы брата рядом не было.
Хитрить Лиза умела. Я до такого не додумалась.
– Спасибо за совет. Я попробую.
– А ты можешь для меня тоже кое-что сделать? – Она оживленно заерзала.
– Выкладывай.
– Можешь написать этому Леше, а то я сама не могу?
– Леше? – Я сначала не поняла, о ком речь. – Твоему блогеру? А как же Фил?
– Ты так говоришь, будто он уже согласился и у меня есть выбор, – смущенно хихикнула Лиза.
– Что написать?
– Да что угодно. Просто чтобы познакомиться.
– Давай телефон.
Следующие два часа мы разглядывали фотки Леши и придумывали, что написать. Выглядел он до отвращения симпатичным и счастливым. Как будто вся его жизнь – молодежный сериал с кучей друзей, девчонок, вечеринок, домашней «эстетикой» в духе Фила, солнечным летним расслабоном,
