Пожалуйста, избавьте от греха - Рекс Тодхантер Стаут
Кеннет Меер держал портфель на коленях.
– Я просто возмущен! – негодующе начал он. – Почему вы не могли пригласить меня прийти вчера вечером? Почему именно сегодня?
Вулф кивнул:
– Я должен принести вам свои извинения, мистер Меер. Вот они. Я рассчитывал, что успею получить определенную информацию, касающуюся того самого дела, которое собираюсь обсудить с вами, но не успел. Однако, поскольку вы здесь, мы можем обсудить кое-что другое. Кровь на ваших руках. Через неделю после взрыва бомбы вы впали в депрессию, настолько сильную, что она привела вас сначала в клинику, а потом и ко мне. Уже потом, когда я приступил к расследованию, ваши окровавленные руки заинтересовали меня впрямую. Я рассматривал несколько гипотез: вы сами подложили бомбу и не выдержали груза ответственности. Или вы просто знали или подозревали, кто это сделал, и совесть не давала вам покоя. Воображаемые окровавленные руки настойчиво требовали от вас: пожалуйста, избавьте от греха. Или само событие слишком потрясло вас. При виде случившегося и крови на своих руках вы испытали настоящий шок. Все эти гипотезы имеют под собой основания, но мы с мистером Гудвином даже не обсуждали их. Мы редко тратим время на обсуждение догадок.
– Мне это нравится – пожалуйста, избавьте от греха, – задумчиво произнес Меер. – Очень красиво сказано.
– Я тоже так считаю. Думаю, что и мистер Гудвин разделит это мнение. Однажды он выразился, что я езжу на словах без седла. Но вся беда в том, что прошли три недели, а догадки так и остались догадками. Не угодно ли что-нибудь прокомментировать?
– Нет.
– Совсем ничего?
– Нет.
– А ваша депрессия не прошла? Или вы по-прежнему просыпаетесь среди ночи, чтобы вымыть руки?
– Нет.
– Значит, случилось или было сказано нечто такое, что избавило вас от депрессии или облегчило ее? Что? Вы это знаете?
– Нет.
– Так не пойдет, – покачал головой Вулф. – Сегодня утром я резко поговорил с мисс Лугос. Я сказал, что, по моему мнению, она лжет. О вас я сейчас думаю то же самое. Есть еще один момент, который имеет к вам отношение и которого я не касался, но теперь упомяну. Почему вы сказали одному человеку, что расследование должно сосредоточиться на Хелен Лугос?
Меер не нахмурился, не вздрогнул и даже не моргнул, а просто сказал:
– Я этого не говорил.
Вулф повернул голову:
– Арчи?..
– Вы сказали это, – напомнил я Мееру, – Питу Дамиано. День точно не назову, но вскоре после случившегося. Примерно месяц назад.
– Ах, ему! – Он ухмыльнулся – вернее, сделал вид, что ухмыляется. – Пит соврет не дорого возьмет.
– Это глупо, – заявил Вулф. – Вы знали, что рано или поздно эти слова могут припомнить, и должны были подготовить приемлемый ответ заранее. Голословное отрицание вам не поможет. Сейчас я задам вам тот же самый вопрос, который утром задал Хелен Лугос, причем теми же самыми словами: в понедельник, девятнадцатого мая, днем, сразу после ланча, вы находились в приемной с мисс Лугос? Наедине с ней. О чем вы разговаривали? О чем шла речь?
На этот раз он уже нахмурился:
– Вы задали ей этот вопрос? И что она ответила?
– А что вы ответите?
– Ничего. Я просто не помню.
– Пф! Я задал вам семь вопросов и услышал в ответ одни «нет». Я перед вами извинился. Теперь я приношу извинения самому себе. В другой раз, мистер Меер. Мистер Гудвин проводит вас.
Я встал, но остановился, так как мне показалось, что Меер хочет что-то сказать. Его губы дважды размыкались, но оба раза он промолчал. Он посмотрел на меня, увидел безучастную физиономию, взял портфель под мышку и поплелся к двери. Я вышел следом.
Вернувшись в кабинет, я спросил:
– Нам нужно обсудить догадки?
Вулф пробурчал:
– Ты бы вполне мог уехать еще до ланча. Извиниться перед тобой?
– Нет, благодарю. Номер телефона, как всегда, у вас на столе.
Я вышел в прихожую, прихватил дорожную сумку, прогулялся пешком до гаража, сел в «херон» и покатил к Вестсайдскому шоссе. Лили Роуэн ждала меня на своей Поляне в Уэстчестере. Так уж она почему-то назвала свою виллу – Поляна.
Глава 18
В понедельник утром Эймори Браунинг сделал то, чего не делал прежде никогда. Он прошел по всем трем помещениям оранжереи до горшечной, не заметив по пути ни одной орхидеи. Я не видел выражения его лица, поскольку он шел за мной, но уверен, что прав. Трудно в это поверить, ведь вокруг так и притягивали взгляд пышно цветущие орхидеи, не заметить которые мог только слепой. Впрочем, в каком-то смысле он и был слепым.
Было двадцать минут одиннадцатого, и я только успел вернуться после похода в банк, где депонировал полученный от клиента чек, когда позвонили в дверь. На крыльце стоял будущий президент КВС. Я открыл дверь, и он сразу протопал через прихожую в кабинет. Когда я, заперев дверь, вошел следом за ним, Браунинг стоял перед столом Вулфа.
– Где он? – требовательно спросил он.
– Там, где бывает всегда в этот час. В оранжерее. В одиннадцать он спустится. Вы можете подождать здесь. Если нужно, то я к вашим услугам.
– Вызовите его сюда. Немедленно!
Голос командирский, хотя по внешности этого не скажешь. Раньше я определил, что брюшко у него появилось лет пять назад, но сейчас, глядя на него, решил, что лет десять назад.
– Это невозможно, – сказал я. – Для него правило превыше всего. Он наполовину мул. Если дело у вас и вправду неотложное, то я могу позвонить ему по телефону.
– Вызовите его!
– Попытаюсь.
Я прошел на кухню, сел за маленький столик, за которым обычно завтракаю, подтянул к себе внутренний телефонный аппарат и нажал на кнопку «О».
Пару минут спустя, что близко к норме, в ухо ворвался знакомый голос:
– Да?
– Я из кухни. Эймори Браунинг ждет в кабинете. Как-то раз в детстве меня пугали картинкой с изображением дракона, извергающего пламя. Так вот, это Браунинг. Он приказал, чтобы я вас немедленно вызвал. Я сказал, что вы
