Алина Егорова - Сапфиры Айседоры Дункан
– Отпусти меня! – просил он, но Элиза снилась снова и снова.
Даниил даже сходил в церковь. Он робко подошел к иконе, оглянувшись по сторонам, чтобы случайно его не увидели знакомые, поставил свечку и помолился. Ему было очень неловко идти в храм, словно это было чем-то предосудительным. Полковник госбезопасности и церковь – вещи несовместимые. Лапкин неумело перекрестился – он вообще был неверующим. После посещения церкви душа немного успокоилась и какое-то время Элиза не тревожила.
Она приснилась через три недели, в майскую ночь накануне дня собственной гибели. Приближение этой даты всегда вызывало у Даниила сильнейшее волнение и повергало в тоску. Элиза взяла его под руку и повела за собой. На ее пальце адским блеском сверкали сапфиры. Он почувствовал во сне прикосновение этих дьявольских камней. Руки Элизы были ледяными, а камни обжигали огнем.
Лапкин проснулся разбитым с учащенным сердцебиением. В этот же день он умер.
* * *Вениамин сразу узнал перстень бабушки Тони. Какая-та девка нахально нацепила его на палец и позировала перед объективом фотоаппарата. Это был тот самый перстень – «перстень балерины», как называл его дед, Веня узнал бы из тысячи. Он часто видел, как бабушка им любовалась, бережно брала в руки, подносила к пробивавшимся сквозь узкое окно солнечным лучам. Она никогда его не носила, и Веня не знал почему. «Он хранит тепло рук другой женщины. Впрочем, ты мал еще, чтобы это понять», – говорила бабушка Тоня.
Кроткая Антонина никогда не спрашивала мужа о происхождении перстня. Она догадывалась, что вещь реквизированная. Однажды в приступе тоски за опустошенной бутылкой коньяка дед разоткровенничался: вещь уникальная и бесценная, сделана в семнадцатом веке, она была изготовлена специально для невесты английского короля. О последней владелице перстня Лапкин упомянул туманно: этих сапфиров касались тонкие пальцы балерины. Нет ее давно, а камни ее помнят. У камня память долгая – не сотрешь ее и водой не смоешь. Вон она там, внутри сапфира, фуэте кружит, – говорил он, и Веня соглашался. Мальчик вглядывался внутрь синих камней, и ему чудилась танцующая женская фигурка.
Про то, что перстень был подарен Айседоре Дункан, Лапкин не рассказывал никому. Только однажды в порыве отчаяния назвал ее имя на допросе у следователя, когда убили Антонину. Тогда он рассказал все: и про свое бездомное детство, и про первую встречу с мадам Дункан, и про последующую, когда подрос; про перстень, что Айседоре подарил англичанин, а она отдала его Элизе Краузе. Но про то, что он убил Элизу, Лапкин умолчал. Он сказал, что она была заподозрена в шпионаже в пользу Германии, а это в предвоенном тридцать девятом году для Советского государства представляло особую опасность. Краузе была застрелена при задержании. Нет, не он, Даниил Лапкин, в нее стрелял – он вообще работал в другом отделе, стреляли в Элизу другие.
На сайте Агнессы перстень был представлен как магический предмет, наделяющий его хозяйку сверхъестественной силой и указывающий на ее принадлежность к особому клану.
Прочитав записи на сайте, Вениамин получил представление об Агнессе, понял, что ей нужно. У нее был целый раздел о Космическом мужчине – тот же принц на белом коне, только в современном обличье.
Вениамин постарался соответствовать идеалу. Пригодился богатый опыт общения с дамами, приобретенный в бытность альфонса. Познакомиться по Сети и напроситься на встречу. Для такого искушенного мужчины, как Веня, познакомиться с барышней – раз плюнуть, особенно когда Агнесса только об этом и мечтала. Она активно искала своего Космического мужчину и охотно откликалась на предложения познакомиться с любым, кто хоть как-то подходил под его воплощение.
Он оделся с иголочки, взял напрокат БМВ и пустил в ход все свое обаяние. Агнесса-Оксана пришла на свидание без перстня. Оно и понятно: такую дорогую вещь носить небезопасно. Дома она тоже не торопилась им хвастать. Его попытки издалека заговорить об украшении не давали результатов. Ему все же удалось его увидеть. Когда Агнесса замешкалась на кухне, Веня ринулся шарить по полкам. Долго искать не пришлось. Однажды подруга открывала бар, и он заметил на нижней полке шкатулку. Он не ошибся: перстень оказался именно там.
Замешательство продолжалось недолго. По лицу Вени поползла кривая ухмылка. «Фуфло!» – разочаровался он. Вениамин сразу определил подделку. Он, державший в руках подлинные сапфиры, спутать их с фальшивыми не мог. У настоящих особое сияние, их грани переливаются. Камни имеют ауру, которую можно почувствовать, от нее бежит холодок и бросает в жар. Это он точно знал, ощутил на себе, когда однажды узнал от деда подробности истории перстня. Тогда Вене было мало лет, но он все помнил. Детские впечатления отчетливо врезались в память и остались навсегда.
Если раньше Агнесса казалась ему чудачкой, примеряющей на себя роль экстрасенса, взрослой девочкой, не наигравшейся в детстве, то теперь он увидел в ней куклу, пустую и насквозь фальшивую. «Даже имя у нее не настоящее. Стесняется собственного», – догадался Вениамин.
Откуда у нее копия перстня балерины? – без ответа на этот вопрос он уйти не мог. Где-то рядом должен был быть подлинник, и ниточка тянется от Агнессы, других следов нет.
Удача подкралась внезапно. К Агнессе заявился Обносков в то время, когда Веня находился у нее в гостях. Когда Леня нагло ввалился в квартиру, Агнесса выставлять его не стала. Она спешно закрыла дверь комнаты, где сидел Веня, и занялась гостем. Он был бы не он, если бы не стал подслушивать их разговор. Ситуация Вениамина забавляла: Обносков сотрясал воздух, угрожая налоговой и прочими неприятностями. Речь зашла о перстне. Леонид, как и многие, не смыслящие в драгоценностях, принял стекляшки за натуральные камни. Потом разговор принял неожиданный поворот – Агнесса призналась, что у нее всего лишь копия, и поведала, где можно найти оригинал.
К Агнессе должны были прийти на консультацию, и она уже вошла в образ: надела тунику и перстень. Его она носила только при клиентах. «Надо беречь его энергетику. Во время занятий я медитирую. Сапфиры передают мне силу, а я наполняю их своей», – услышал Веня однажды пространное объяснение.
Заводскую улицу Вениамин отлично знал, как и дом, в котором раньше располагался «Золотой ключик» – в Великом Новгороде он вырос.
Кристина. Эта несуразная молодая женщина приходила к Агнессе не раз. Познакомиться с ней и войти в доверие не составило ни малейшего труда. Уже на второй день их «романа» Веня узнал от Кристины все, что его интересовало.
Старик с Заводской улицы, Степан Константинович Каморкин, действительно, являлся хранителем перстня балерины. Он был недоверчивым и подозрительным и ни за что бы не расстался со своим добром.
– Дед раньше в милиции работал, на преступников насмотрелся. Теперь в каждом злодея видит. Квартира у него – швейцарский банк. Всюду охранных датчиков натыкано. Он своей сигнализацией надоел. Старым совсем стал, и за ним присмотр нужен. Моя мама иногда приезжает его проведать. Боится открывать дверь, когда его дома нет. Дед ей ключи дал и научил, как квартиру с охраны снимать, только мама все равно нервничает, когда на кнопки жмет – беспокоится, что неправильно что-то сделает и наряд приедет. Уже однажды такое было, приезжали. Она сначала меня гоняла, чтобы я помогла с тремя кнопками справиться. А что там уметь-то? Но теперь, слава богу, мама пульт освоила и меня ездить в Новгород не заставляет.
Беспечная Кристина болтала о том, о чем не каждому близкому стоило рассказывать, не то что случайному знакомому. Но Веня в ее глазах выглядел «порядочным», и доверять ему было можно. На его воровское счастье, мать Кристины была в отъезде, и ничто не помешало умыкнуть из ее квартиры связку ключей от замков Каморкина.
Следовало торопиться, пока Обносков его не опередил и не завалил все дело. Веня переоценил своего конкурента – Леня был нерешительным и к тому же тугодумом. Он ходил кругами возле дома Каморкина, как кот вокруг сметаны, не зная, с какой стороны подступиться.
Вениамин соображал не в пример быстрее, обладал ключами и информацией о клиенте. Он тоже следил за стариком, но делал это аккуратно.
Дождавшись момента, когда Каморкин покинул дом, Веня проник в его квартиру. С сигнализацией он справился играючи – Кристина достаточно подробно о ней рассказала.
Фамилия Каморкина была на слуху в семье Вени. Так звали следователя, который вел дело бабы Тони. Дед говорил, что Каморкин нечист на руку, за ним водится не одно преступление, и перстень исчез не без его участия.
– Сапфиры его сами погубят, – пророчил Даниил Васильевич. Все понимали, что старик говорит так от бессилия – повлиять на ситуацию он не мог. Дед уже вышел в отставку, былые полномочия утратил, а друзей, которые могли посодействовать, у него не осталось.
