Диана Кирсанова - Созвездие Козерога, или Красная метка
– И напишем, – сказала я твердо.
Писать не пришлось. Не прошло и получаса, как комнату заполнили люди в белых халатах: два врача и санитары с носилками. Но и носилки не понадобились. До машины Любу Синельникову Сашка донес на руках, и женщина с комплекцией девочки-подростка доверчиво обнимала его шею скрюченной рукой.
* * *– И здесь ничего, – вздохнул сын, когда мы ехали по второму адресу. – У кого и какой здесь может быть повод для убийства? У этих алкашей-наркоманов?
– В принципе… Синельниковы могли быть недовольны тем, что Сима их до Любиной пенсии не допускала.
– Да ну! До такого изощренного способа убийства они не додумались бы. Все, на что эти люди способны, – табуреткой по башке вдарить. Ну, ножом в живот пырнуть, в крайнем случае. А приглашения рассылать, красные осколки с собой носить – слишком сложно для них. И потом, при чем же здесь Глеб Поляков, Рита и Лара?
Вместо ответа я только наклонила голову.
Нашего второго свидетеля, Дмитрия Олеговича Логинова, мы, к моему удивлению, дома не застали. Впустившая нас в квартиру длинноногая девушка лет двадцати, в облегающих трико и майке с волком из «Ну, погоди!» во всю силиконовую грудь, довольно приветливо пояснила, что «Дима на работе».
– Где? – переспросила я, как бы незаметно становясь между ней и Сашкой – мне активно не нравилось, что деваха смотрела на моего сына так, будто прикидывала, стоит ли прямо сейчас выходить за него замуж.
– На работе.
– На какой работе? Он же…
– Ну и что? – перехватила она мою мысль, тряхнув роскошной крашеной шевелюрой. – «Он же инвалид» – вы это хотели сказать?
– В общем-то… да.
– Для Димы никакая инвалидность не помеха. Да вы и сами увидите. Спускайтесь сейчас обратно на улицу, заверните за дом, там будка стоит, «Ремонт обуви». В ней он и сидит.
Не дожидаясь благодарности, она в последний раз смерила Сашу оценочным взглядом и, решив, что жениться ему еще рано, захлопнула дверь.
Будка «Ремонт обуви» была недавно обшита оцинкованным железом и сверкала в свете закатного солнца так ослепительно, как будто возомнила себя современным торговым центром из стекла и бетона. Оставив покряхтывающую от усталости машину у логиновского подъезда, мы поспешили к маленькой мастерской, на бегу перепрыгивая через радужные лужицы. На улице заметно потеплело.
Бодрое и деловитое тук-туканье слышно было за несколько шагов. В такт к этим звукам приятный мужской баритон распевал арию Мефистофеля:
Жил-был король когда-то,При нем блоха жила…Милей родного братаОна ему была.Зовет король портного:«Послушай ты, чурбан!Для друга дорогогоСшей бархатный кафтан!»
– Блоха! Ах-ха-ха-ха-ха! – автоматически продолжила я. Правда, не так громко и уж сосем не так красиво.
Сидевший в инвалидной коляске перед верстаком крепко сбитый, не старый еще человек с внешностью Ильи Муромца живо поднял на меня смеющиеся глаза.
– Ага! Заказчики или запевалы?
– Ни то, ни другое.
– Интересно!
Он аккуратно положил на верстак молоток, которым подбивал набойки на потрепанной женской туфле, и совершенно киношным жестом погладил себя по короткой кудрявой бородке:
– Слушаю вас, дорогие товарищи.
– Мы из собеса, – снова начала я все то же вранье, – пришли узнать, в чем вы нуждаетесь, какая помощь…
– А-а, – Илья Муромец, то есть Логинов, моментально потерял к нам всякий интерес. – Ну, это вы напрасно, молодые люди. Не стоило и время тратить. Ни в чем я не нуждаюсь, сам себе на борщ со сметаною зарабатываю, а если и понадобится что – то уж не обессудьте, я к другому человеку из вашего ведомства обращусь. С которым у нас полное взаимопонимание и доверие друг к дружке.
Он снова взял в руки туфлю, осмотрел ее со всех сторон и принялся набирать в рот мелкие гвоздочки, зажимая их между зубов.
– Если под «другим человеком из нашего ведомства» вы подразумеваете социального работника Серафиму Чечеткину, то вам ее долго не увидеть. На Серафиму Чечеткину покушались. Она в больнице, в очень тяжелом состоянии.
Последние слова я не договаривала, а выталкивала из себя испуганной скороговоркой: человек в инвалидном кресле изменился в лице и, выронив и туфлю, и гвоздочки, рванулся ко мне, то есть сделал попытку рвануться; коляска катнулась, натолкнулась на верстак и встала. Вцепившись в ручки кресла с такой силой, что у него побели костяшки пальцев, Дмитрий Логинов, не отрываясь, смотрел на меня и силился заговорить.
– Вы не знали об этом несчастье? Да? – спросила я, попятившись. Хотя это и так было понятно.
– Когда… это… случилось?! – с трудом выдохнул Логинов.
– Недавно… вчера.
– Что с ней?!
Нельзя было не подчиниться этому требовательному тону – переглянувшись, мы с сыном присели на скамеечку для клиентов и все рассказали.
Сидевшего перед нами человека с Серафимой связывали гораздо более глубокие отношения, нежели просто соцработника и его подопечного – в этом нельзя было сомневаться. Когда мы замолчали, он тоже долго не подавал голоса, а может быть, и вовсе забыл о нашем присутствии. Опустив светловолосую голову на грудь, Логинов долго сидел, не двигаясь. И вдруг, вскинувшись, со всего размаха врезал кулаком по верстаку – да так, что на нем подпрыгнули, а частично и свалились на пол сапожные инструменты.
– Проклятые ноги! – застонал Дмитрий сквозь зубы. – Проклятье!
Возразить на это было нечего. На кончике языка у Сашки – я это видела – вертелось несколько вопросов, но задавать их было страшновато: с первых минут разговора стало ясно, кто здесь главный.
Сашка повел себя решительно:
– Вы кого-нибудь подозреваете?
Вопрос не задел ушей этого человека. Внезапно вскинувшись, как очнувшись, он посмотрел мимо меня на Сашку и спросил с железной требовательностью в голосе:
– Сима в больнице, говорите? Значит, какой-никакой уход за ней имеется. А как же девочки?
– Татьяна в полной безопасности. А Рита… Рита умерла. Мы же вам сказали.
– Это я понял, – гнул свое сильный человек. – Я спрашиваю про других дочек. Про моих. Моих и Симиных.
Ничего себе! Сперва было я глупо подумала, что у многодетной Серафимы где-то на стороне припрятана еще парочка ребятишек. Но сразу же отвергла эту мысль, как заведомо идиотскую.
– Катюшка, Маша, Полинка. И самая маленькая – Дашутка. Где они? – спрашивал тем временем Логинов у Сашки.
– Дома…
– За ними присматривают?
– Как вам сказать… Вообще-то, да – всем миром. И мы сами навещаем, и соседки заходят. Но в основном за девочками братишки смотрят. Старшие. Но все дети сыты и одеты, вы не беспокойтесь, – осторожно отвечала я.
Подумав, Логинов кивнул:
– Молодцы у меня сынки. Настоящие мужики! Иного я от них и не ждал.
Этого я уже не вынесла:
– Как?! Вы хотите сказать, что и мальчики – ваши? Все пятеро младших Симиных детей – ваши?!
– Конечно, – отрезал человек в инвалидной коляске. – Не этого же мокрицы? Который – «муж»!
По всему было видно, что Дмитрий Логинов не настроен пускаться с нами в долгие разговоры: в его мозгу происходила напряженная работа. Снова опустив голову на грудь, инвалид некоторое время что-то решал. Колебания, если они у него и были, отпали очень быстро:
– Вот что, товарищи… Вы меня к ним отвезите. Не дело это, что дети без присмотра. Есть у вас такая возможность – на место меня доставить?
– Да, но…
Я хотела сказать, что Михаила Чечеткина, Симиного мужа, тоже в любой момент могут выписать домой, и в этом случае Логинов столкнется с трудной задачей – объяснить каким-то образом свое присутствие в чужом семейном гнезде. Но все мои сомнения Дмитрий отодвинул одним движением широкого плеча:
– Это уж мое дело, как я с ним объясняться буду. Если вообще до объяснений дело дойдет. Главное, вы меня отвезите. Сам я по снегу на коляске вряд ли доеду, а то бы не просил. Не люблю одалживаться.
Что-что, а об этом он мог бы и не предупреждать. Перед нами сидел настоящий, во всех смыслах этого слова, сильный мужик, хоть и в инвалидной коляске. Непонятно, как это произошло, но даже среди нас, здоровых людей, Дмитрий Логинов смотрелся лидером, и его авторитет мы признали без боя.
– Ты, парень, подгони-ка машину поближе, – приказал он Сашке, сняв через голову кожаный фартук. – А вы, пожалуйста, будку заприте. Замок вон, на полке лежит.
Дмитрий развернул коляску и ловко вырулил на ней к выходу.
Я догнала их уже у самой машины – на то, чтобы справиться с мудреным замком, понадобилось время. Логинов, опираясь на Сашкины плечи, перебрался на заднее сиденье. Осмотрев коляску, Сашка быстрым и ловким движением тряхнул ее, сложив вдвое и пристроил в багажник.
Мы тронулись.
– Никогда я себе этого не прощу, – скорее для себя, чем для нас, пробормотал Логинов, когда мы выехали на автостраду и набрали скорость. – Это я во всем виноват. Не был бы болваном, не поддался бы на ее уговоры – ничего бы и не случилось!
