Алексей Макеев - Невеста смерти
— Это смотря для кого.
Вслед за Богдановым в их кабинет потянулись коллеги, которые заходили для того, чтобы поделиться впечатлениями от его выступления, и он, не выдержав, сбежал от них к Орлову, тем более что нужно было обсудить один вопрос.
— Петр! Ты пока не поручай мне никаких сложных дел, если только какую-нибудь мелочовку, с которой за пару дней разобраться можно, потому что скоро начнут Демидовск зачищать, вот я и не хочу в каком-нибудь деле надолго завязнуть, чтобы оно не помешало мне потом туда выехать.
— А кто тебе сказал, что ты туда поедешь? — удивился Орлов. — Нет, Лева! Я тебя никуда не отпущу, и ты останешься в Москве! Ты там для всех враг номер один! И, как только это осиное гнездо разворошат, для бандитов будет делом принципа тебя прикончить, потому что с тебя все началось. Это ты помог Левашову сбежать!
— Все было с точностью до наоборот — это он помог мне сбежать, — поправил его Лев.
— Один черт! Потому что в результате вы исчезли оба, а не будь тебя, он так и сидел бы у них под присмотром! Пусть даже всю верхушку посадят, но рядовые бойцы останутся, и они не простят тебе того, что ты их прежней сладкой жизни лишил, — говорил Петр и, увидев, что Лев собирается ему возразить, что и сам не лыком шит, взорвался: — Ты, Лева, все никак разудалую молодость забыть не можешь? А надо бы! Пора! У тебя уже и возраст, и здоровье не те, чтобы под пулями бегать! Сиди в кабинете и компьютером работай, а для лихих дел люди помоложе найдутся! И разговор на этом считаю закрытым!
Взбесившись, Гуров, выходя, так шарахнул дверью, что стены задрожали. Он вернулся в свой кабинет, где с порога заявил Крячко и Вилкову:
— Вы видите перед собой древнего старика! Развалину! Рваную калошу, которая уже ни на что больше не способна, как сидеть в теплом месте у теплой стенки!
— Ну что вы, Лев Иванович! — воскликнул Саша. — Вы вполне в форме!
А вот Крячко негромко заметил:
— Лева! Богу — богово, кесарю — кесарево, а слесарю — слесарево! Каждый должен заниматься тем, что у него лучше получается! Ты — аналитик, вот и думай головой! И подставлять такую голову под бандитские пули — преступление! Не по чину и не по возрасту тебе уже приключения на собственную задницу искать! Опыт у тебя богатейший, вот и передавай его подрастающему поколению, смену нам готовь. А под пулями бегать много ума не надо!
— Ты меня еще на преподавательскую работу загони, — буркнул Гуров.
— И до этого со временем дело дойдет! А пока побереги себя! Возьми себя в руки и перестань жечь нервы! Ты с этой историей скоро с ума сойдешь! Ты ее как что-то личное воспринял! Но нельзя объять необъятное! Я понимаю, что ты проигрывать не привык, но выше головы не прыгнешь! Получится — и слава богу! Не получится — так это тоже не повод рвать на груди нижнее белье! Ты знаешь, сколько Сереге лет? — Гуров задумался, потому что никогда не обращал внимания на такие вещи и не помнил. — Ты в своем репертуаре! — усмехнулся Стас. — Так вот, он даже не мой, он твой ровесник! И второй инфаркт! Так что ты прибереги свой организм для грядущих мозговых штурмов, а голову — особенно! Кто, как не мы, тебе правду скажет? Ты на себя посмотри! Тебя же эта история так перевернула, что ты уже на человека не похож! А все бурлишь, плюешься кипятком и рвешься в бой! А ты расслабься, успокойся… Абстрагируйся, одним словом, и…
— Богатое слово выучил! Долго запоминал? — съехидничал Лев.
— И посмотри на это дело со стороны, — невозмутимо продолжил Стас. — Может, увидишь то, что раньше проглядел. А уж кому это в жизнь воплощать, найдется!
— Тогда я поехал домой абстрагироваться! — язвительно произнес Гуров и действительно поехал домой.
По дороге он немного успокоился и, добравшись до любимого кресла и расслабившись в нем, стал медленно и основательно прокручивать в голове всю эту историю, обращая внимание на самые, казалось бы, незначительные детали. И тут он все понял! Обматерив себя самыми черными словами за то, что действительно позволил эмоциям взять верх над здравым смыслом, бросился к телефону, решив, что десять часов вечера — время для звонка вполне нормальное.
— Алексей Юрьевич! — почти крикнул Лев, когда Попов ему ответил. — Нужно срочно пробить по всем базам, в том числе пограничников, Пахомову Ладу Михайловну. Место рождения значения не имеет, но вот дата рождения должна совпадать. Она сейчас в России, это совершенно точно! Не исключено, что и ее соучастник вместе с ней!
— Почему вы так решили? — насторожился тот.
— Понимаете, она торопится! — начал объяснять Гуров. — В Омске сына Гаврилюка убили накануне свадьбы, чтобы удар был еще больнее. А вот дочь Герасимова похитили, не дожидаясь какого-то торжественного события в ее жизни. Пусть не свадьбы, так хоть выпускного вечера, например, до которого рукой подать. И сына Грищенко убили просто так, хотя тоже могли бы подгадать под какой-то особый случай.
— Не лишено логики, — согласился Попов. — А что с именем?
— Видите ли, она всю жизнь любит только одного человека — Егора Пахомова, а он звал ее Ладой! И место на кладбище она для себя оставила, и место для портрета и надписи на памятнике, который поставила Егору и его тете. Может быть, это и несколько выспренно прозвучит, но мне кажется, что она хочет быть похоронена рядом с любимым человеком под той фамилией, которую носила бы, останься он жив.
— То есть вы полагаете, что она смертельно больна и приехала в Россию, чтобы здесь умереть и упокоиться рядом с ним, но перед этим успеть рассчитаться с оставшимися врагами? — уточнил Алексей Юрьевич.
— Да! И за кладбищем в Железногорске следовало бы понаблюдать.
— Вполне вероятно, — согласился Попов и укоризненно произнес: — Лев Иванович! Ну почему самые светлые мысли приходят в вашу голову исключительно на ночь глядя, когда я уже не могу ничего организовать. Но завтра же с утра люди займутся поисками, в том числе и в больницах тоже, включая частные.
Положив трубку, Гуров подумал, как же прав был Крячко, когда сказал, что он воспринял эту историю как что-то личное. А ведь всего-то и нужно было зажать в кулак эмоции и сохранять хладнокровие и ясность ума. Но, если эмоции почему-то не контролируются, то… Может, уже пора пить ведрами валерьянку? Едва дождавшись возвращения жены из театра, он, как бы невзначай, спросил:
— Машенька! Как ты думаешь, у меня нервы в порядке?
Она внимательно посмотрела на него и пожала плечами:
— Ну раз ты меня при моих-то работе и характере еще не убил, значит, они у тебя как канаты. Но вот только и им иногда нужен отдых. Как ты думаешь, а не поехать ли нам в отпуск? Куда-нибудь на море. Будем валяться в шезлонгах, пить легкое вино и слушать, как волны, шурша галькой, накатывают на берег.
— Дипломат ты у меня, — хмыкнул Лев. — А как же твои спектакли?
— А как же мой муж? — спросила в ответ она.
— Ладно, поговорю об отпуске с Орловым, когда это дело закончится.
— Не надо, Левушка! Я с ним сама поговорю, — с ласковой вкрадчивостью разъяренной пантеры пообещала Мария.
А Петр, явно в подтверждение своих слов о том, что не отпустит Гурова в Демидовск, поручил его группе дело о похищении с целью выкупа дочери банкира Щербакова, которое произошло три дня назад. Но банкир сначала решил найти дочь с помощью собственной службы безопасности и, только убедившись в том, что своими силами им не справиться, обратился в полицию, так что приходилось опять работать по холодному следу. Крячко и Вилков вкалывали как проклятые, а вот Лев не мог полностью сосредоточиться на новом деле, потому что в голове постоянно крутились мысли о Рогожиной. К счастью, Стас и Саша практически без помощи Гурова разобрались с этим делом. Оказалось, что никакого похищения не было, а банкирская дочка просто имитировала его со своим парнем — девица была очень недовольна тем, что отец не дает ей столько денег, сколько ей хотелось бы, и решила раздобыть их таким вот способом.
Неделя подходила к концу. Гуров каждую минуту ждал звонка от Попова, но тот все молчал. Тюрин, уже со среды терроризировавший Льва звонками по поводу его участия в следующем воскресном ток-шоу, довел его до белого каления, потому что Гуров не знал, что отвечать. Наконец, не выдержав, он собрался в субботу позвонить Попову сам. Но, не успел взять телефон, как тот зазвонил — это был Стас.
— Левка! Наташу вернули! — проорал он.
Подобного обращения к себе Гуров ни от кого, даже от жены, не терпел, но сейчас он понял состояние Крячко и простил ему все.
— Представляешь? Собачники рано утром со своими питомцами гулять вышли, а она на лавочке возле подъезда спит — ее снотворным накачали, — продолжал надрываться Стас. — Ольгу позвали, она там вся на рыд изошла! От ее воплей жильцы всех близлежащих домов проснулись. Кто-то, не разобравшись, полицию вызвал. А я же им, когда в Серпухове был, свою визитку оставил, вот они, как с делами немного разобрались, мне и позвонили!
