Евгения Михайлова - Сломанные крылья
– Неужели он в машине не спит? Да и поесть там же может. Она могла его повезти, скажем, к врачу, к подруге. Мы не будем ждать до вечера.
– А если…
– Нет, через забор ты не полезешь. Потому что ты с нами. Никаких гоп-стопов. У нас ничего нет для внедрения. Я даже не об ордере говорю, а о подозрениях. Кто-то что-то сказал, кто-то с кем-то спал, кто-то где-то умер. Это пока истории для женской бани.
– Ты все доступно объяснил. Но хоть немного подождем?
– Немного – да.
– Я покурю вон на том холмике. Оттуда, наверное, окна видны, занавески, то да се.
– Посматривай, конечно. Такая твоя профессия. Сергей сначала подошел к машине, в которой сидели Надя и Никита.
– Похоже, никого дома нет. Немного подождем, осмотримся. Вы посидите в машине, чтоб толпу не создавать.
– А мы не можем, скажем, через забор… – начал Никита.
– Ни в коем случае. Нет формальных оснований. Давай не будем проявлять вредную инициативу, а то Слава прогонит не только тебя, но и меня.
– Не буду, – послушно сказал Никита.Сергей пошел на холм, закурил, задумчиво разглядывая окна дома, закрытую дверь террасы.
– У меня одна бывшая одноклассница живет точно в таком же доме, – сказала Надя Никите. – У них гараж в подвале и выезд с другой стороны. Просто на выезде ворота без запоров, на пружинах, открываются в обе стороны. Можно не выходить.
– Если мы незаметно посмотрим, думаю, ничего страшного?
– Я сейчас дам задний ход, сверну, чуть-чуть проедем. Они не заметят, наши сыщики. Они крышу изучают, будто в планетарии.
Машина выехала задом к тихой, незаметной улочке, где не было ни людей, ни домов. Дом Васильевых с тылу тоже казался совершенно пустым. Но ворота на пружинах вдруг распахнулись, и на улочку начал тихо, осторожно выползать автомобиль.
– Останови, – сказал Никита и выскочил из машины. Он подошел к женщине, которая сидела за рулем, с извиняющейся улыбкой:
– Я прошу прощения. Вы не могли бы мне помочь? Я хотел спросить…
Ирина с ужасом смотрела на крупного парня и странную женщину, которая тоже вышла из машины. Бледная, прямой, пронизывающий взгляд… Она пришла за ее сыном. Она и какой-то бандит. Ирина опустила окно и нажала курок, целясь Никите в грудь. Надя видела это, как в замедленной съемке.
И себя она вдруг увидела со стороны: как рванулась вперед и закрыла Никиту собой. Ее сердце вдруг зажглось, его пронзила острая боль, и все исчезло.
Глава 31
Слава с интересом смотрел на худенькую женщину с озабоченным и, кажется, добрым лицом.
– Вы не догадываетесь, почему мы вас вызвали, гражданка Белова?
– Ума не приложу. Никогда не имела дел с правоохранительными органами. Что-то случилось? Какая-то жалоба на больницу?
– Немного хуже. Вы знакомы с Ириной Васильевой?
– Да, мы вместе учились на биофаке.
– Что вы о ней можете сказать?
– Она была очень способной, но предпочла стать домохозяйкой. Мы изредка созваниваемся.
– Она обращалась к вам с какой-нибудь конкретной просьбой за последнее время?
– Ну о чем она меня может просить? Она состоятельная женщина.
– У меня ее мобильный телефон, и я могу назвать дату и время ее звонка вам на работу. Есть распечатка разговора. Она хотела с вами встретиться, чтобы не говорить о своей просьбе по телефону.
– Я не понимаю, почему вы все это так тщательно проверяли? С ней что-то случилось?
– Не с ней. Вы работаете в больнице, и я полагаю, что она попросила у вас какое-то лекарство. С какой целью?
– Господи, прямо допрос. Точнее, это, видимо, он и есть? Да, Ира сказала, что ухаживает за старой, одинокой соседкой, страдающей склерозом и, как это называется, неусидчивостью, что ли. Ира боялась, что та в ее отсутствие может уйти и не найти дорогу обратно. Врачи в поселке бабушкой не занимаются. Я сказала, что мы в похожих случаях иногда даем один не очень распространенный препарат. Его довольно давно запатентовал профессор нашего мединститута.
– На что он действует?
– Успокаивает, и без тяжелых побочных явлений, характерных для большинства транквилизаторов.
– Он может вызвать амнезию?
– В больших дозах – возможно. Но мы даем очень маленькие. Он хорошо влияет на сосуды, исчезает потребность в ряде других лекарств. Больные хорошо себя чувствуют, а для нас это, кроме всего, и экономия. Мы – бедная больница.
– Да, я знаю. Зарплата маленькая?
– Почему вы спросили?
– Вы ведь продали Васильевой лекарство? Посетительница покраснела:
– Ира дала мне немного денег, потому что знает мои проблемы. Но я не из-за этого. Может, вы, наконец, объясните…
– Еще один вопрос. Вы предупредили Васильеву о том, что доза должна быть маленькой?
– Конечно. Там есть инструкция. Один миллилитр на два дня, если речь идет о старом человеке.
– Действительно экономно. Только речь не о немощной старушке. Ирина Васильева угостила молодую девушку, добавив как минимум четыре ампулы в спиртное.
– Этого не может быть! Она знает: со спиртным средство принимать нельзя.
– Возможно, она поступила так именно потому, что знала. Что может быть в таком случае?
– Ну, не знаю. Тяжелое состояние, рвота, головная боль.
-Амнезия?
-Да, не исключено. Временная, конечно.
– Почему такое лекарство дают людям, и без того страдающим склерозом?
– Потому что хуже не будет. Иногда такие больные, как верно описала Ирина, мучают свой мозг какими-то делами, не сделанными много лет назад, куда-то стремятся, путаются. Лекарство отвлекает их от этого. Но при чем здесь молодая девушка? Кто это?
– Долго рассказывать. Прочитайте, пожалуйста, протокол экспертизы.
Посетительница просмотрела бумаги и подняла на Славу расширенные от ужаса глаза.
– Она умерла?
– Как видите.
– У меня нет слов. Я не знаю, что сказать.
– Вы внимательно все прочитали?
– Не знаю.
– Прочтите еще раз. Я разговариваю сейчас с вами как со специалистом, а не приятельницей Ирины Васильевой. Мы имеем дело с умышленным убийством?
– Что вы, нет! Вам это скажет любой врач. Доза увеличена. Девушке вообще не нужно было давать такое лекарство. Но там был и другой препарат, тоже в большом количестве. Даже одна таблетка аспирина разжижает кровь, а их было, похоже, много. Возникла интоксикация. Девушка захлебнулась кровью и рвотными массами. Не знаю, как она оказалась одна в такой ситуации.
– Ее хотели отправить в другой город. Такая версия у подозреваемой.
– Подозреваемая… это Ирина? Ну да. Я скажу вам свое мнение, хотя уже, наверное, тоже рассматриваюсь как соучастница. Это не было умышленное убийство и даже убийство по неосторожности. Это несчастный случай. Если бы кто-то был рядом, остановил бы кровотечение, повернул бы девушку на бок, этого не произошло бы. Но я с себя вины не снимаю. Нельзя давать лекарства даже подругам.
Вы так внимательно на меня смотрите. Я не защищаю Ирину. Я в ужасе. Я не знаю, за что она так с этой несчастной… Но убивают иначе.
– К сожалению, другую женщину она убила иначе.
– Что?
– Да. Выстрел в сердце с близкого расстояния.
* * *Из-под двери комнаты, в которой закрылся Никита, в кухню проникал густой сигаретный дым. Лена и Оля сидели за столом, над полными чашками чая, но ни одна не сделала даже глотка.
– Что мне делать? – растерянно спросила Лена. –Я же вижу, он опять не справляется с очередным кошмаром.
– Что нам делать, тетя Лена? Я хочу быть рядом, но боюсь слишком маячить перед его глазами. Это же из-за меня. Из-за нас с малышом.
– С тех пор как ты вернулась, я ждала каких-то непростых изменений. Я знаю, что он не сможет жить без тебя. Но она… Она была таким странным, тяжелым и в то же время таким преданным Никите человеком, что я мысли от себя гнала, что он когда-то ее оставит. Ждала чего угодно. Но чтобы такой ужас… Понимаешь, она тебя, живую, похоронить хотела. Чего теперь скрывать. Но она погибла, спасая жизнь моего сына.
– И моего, тетя Лена.
Они обе вздрогнули, потому что Никита стоял на пороге комнаты и слушал их разговор. Он смотрел на Олю.
– Оля, я всегда знал, что рано или поздно буду на коленях умолять тебя быть со мной. А сейчас… Понимаешь, она все время смотрит на меня, такая прямая, такая самоотверженная, такая одержимая своей, может быть, придуманной любовью. Я места себе не нахожу. Я во всем себя обвиняю. И с этим своим адом даже боюсь прийти к тебе – на ребенка посмотреть. А как мечтал, господи!
– Никита! – Оля встала, как ученица за партой. –Ты и твоя жена совершили подвиг. Вернули мне мою жизнь. Я хочу, чтоб ты знал: в этом твоем аду я где-то рядом. Я хочу помочь тебе его пройти. Но тебе пока не нужно к нам приходить. Мне вообще кажется, что тебе нужно побыть с родителями Нади.
– Да, я сейчас поеду.
