Лариса Соболева - Петля Афродиты
– Существует масса способов обойти это ерундовое правило. Скажу больше, вашего сына Константина тоже видели там. В тот же час и те же минуты. Вам троим немного не повезло. Уважаемая Надежда Алексеевна, если следователь постарается, а в его старании никто не сомневается, вам и вашим детям могут приклеить групповщину! То есть убийство по предварительному сговору! А это совсем другие статьи, очень тяжелые статьи. Давайте вместе попытаемся выпутаться из этой плохой истории?
Она на минуту застыла, было ощущение, что Надежда Алексеевна проглотила кусочек отравы, а потом неожиданно брякнулась на пол. В сердцах Чекин взмахнул руками:
– Ну вот! А говорит – убила. Убийцы в обморок не падают.
Запись прервалась. Богдан Петрович занервничал, схватил со стола диктофон, стал нажимать на кнопочки, Чекин остудил его порыв:
– Не старайтесь, это конец записи. Батарея села.
Предварительно наглухо закрыв дверь, они слушали запись в кабинете, хозяин сидел за письменным столом, гость – напротив него. Вот и объяснение – почему Константин сбежал, да и Марьяна до сих пор неизвестно где. Столько всего выяснилось, а ни черта не ясно. Разумеется, Богдана Петровича интересовало:
– Как Надя?
– Да все нормально, – заверил адвокат. – В чувство привели, таблетки выдали, в изолятор перевели, там ей будет комфортней. Даже психологически легче переносить тюремный быт не в камере.
– А еще поговорить с ней удалось?
– Нет, конечно. Выводы я кое-какие сделал, но они ничем не подкреплены, потому серьезной основой для защиты быть не могут.
– А что за выводы? – заинтересовался Богдан Петрович.
– Они все там были, все трое: Надежда Алексеевна, Марьяна и Константин. В одно и то же время. Но что произошло в квартире Лопатиной, кто из них убил – этого никто не знает. А мать есть мать, она готова защищать и выгораживать своих детей в любом случае, даже самоотверженно брать на себя вину. И второе… Лично мне понятно, что о групповом сговоре речь не может идти…
– Конечно! – воскликнул Богдан Петрович. – А что, так и выглядит? Неужели групповщину шьют?
– Пока Комиссаров этого не говорит, но скажет. Фишки он обычно оставляет на финал, чтоб всех сразу скосить.
– А вы? Что вы думаете, как было дело?
– Понимаете, очень странно, что Надежда Алексеевна и ее дети оказались в квартире Лопатиной в одно и то же время. Мне кажется, их всех кто-то собрал там.
– То есть никто из них не виноват в смерти Инны?
– Я бы это не рискнул утверждать. Но каким-то образом они все собрались в ее квартире в одно время – потрясающе подлая ситуация. Короче, я буду трясти операторов связи. Раз Надежда Алексеевна отправила эсэмэску Инне, то почему Марьяна и Константин не могли получить такую же эсэмэску?
– Логично, – согласился Богдан Петрович. – Но от кого? От Нади? Зачем ей было собирать детей у Инны?
– Понятия не имею. Сотовой связью займусь немедленно, пока у операторов хранятся сведения. И последнее: я хочу устроить свидание вам с Надеждой Алексеевной. Может, вы ее раскрутите на откровенность?
– Это было бы здорово!
– Не радуйтесь. Вы ей не родственник, не муж – свидание получить будет очень непросто, но я попытаюсь уговорить Комиссарова устроить нам в интересах дела хотя бы короткую встречу. Дело вроде бы простое, но копнешь его поглубже – ни в чем нет уверенности. Признаюсь, дело очень интересное. Кстати, а что Болотов, муж Надежды Алексеевны?
Богдан Петрович безнадежно махнул рукой, дескать, на его помощь рассчитывать не приходится. Чекин еще обсудил с ним некоторые детали совместной работы, после адвокат ушел, а Богдан Петрович постучался в комнату Артема.
Комната приобрела божеский вид благодаря Элле. Хотя она и приболела (промокла во время дождя и простудилась), тем не менее, умудрилась ликвидировать бардак, и удалось ей это сделать без особых хлопот, как-то легко получилось. Девочка лежала под одеялом, мальчик торчал у компьютера. Богдан Петрович сунул ей градусник, поинтересовавшись:
– Как наше самочувствие?
– Не знаю, – ответила Элла. – Спать хочется все время.
– А кто не дает? Артемка? Мы его проучим. – Пикнул градусник, значит, пора его вынимать. – Неплохо. Тридцать семь и семь, это меньше, чем тридцать восемь и девять, верно? Славно, что воспаления легких нет, остальное переживем. Спи, девочка. Артем…
– Чего? – И даже не оглянулся.
– Оторви свой стан от кресла, ты мне нужен на пару слов.
Богдан Петрович привел его в гостиную, оформленную в современном стиле, кстати, мебель подбирала Надя, у нее неплохо получается, есть дизайнерская жилка. Да и согласился он на смену интерьера, чтоб она же не упрекала, будто его взгляды и вкусы отдают психологией старьевщика, а квартира напоминает склад эпох. Отстоять удалось только кабинет. Он сел на диван и хлопнул ладонью по сиденью, мол, сюда падай, Артем остался стоять:
– У меня работы по горло, я постою.
– Ладно. Теперь признавайся, где был с воскресенья на понедельник, когда Инну… м? Родителям сказал, что ко мне поехал, а я тебя увидел только утром, когда ты спал. Лучше сейчас скажи, чтоб я продумал, как тебя обезопасить от такого ирода, как Комиссаров.
– Да не волнуйся, дядя Богдан. Я тусил. В кафе. У выпускников этого года была встреча, собралось немного, человек восемь. Так что народ меня видел, назовет точное число, время – до минут, когда разошлись и когда меня теряли из виду. Но и в туалет я бегал с кем-нибудь, так что алиби лучше моего не бывает.
– А почему следователю не сказал?
– Да ну его. Он какой-то… как фрагмент гниющего мяса.
– Ну и сравнение. Элла как, не тоскует по сестре?
– У нас все ОК, дядя Богдан. Честно. Мы тебе не мешаем?
– Мне здесь только тишина мешает, так что живите сколько надо.
После его слов Артем сел на диван и положил руку на плечо крестного, которого искренне любил и уважал. А ведь было за что!
– Дядя Богдан…
– Ой, только не надо благодарных соплей, – сбросил он руку юноши, потом вздохнул. – Вы уедете, мне будет тут хуже, чем сейчас.
– Так мы же будем приезжать и останавливаться у тебя, – пообещал Артем. – Лишь бы с убийством Инны разобрались быстрее. Я сообщил, что по семейным обстоятельствам не могу сейчас приехать, но сколько эти обстоятельства могут длиться?
– Сам виноват! Ввел в заблуждение следователя, – упрекнул парня Богдан Петрович. – Да и меня тоже заставил волноваться, паршивец эдакий. Давай поедем к Комиссарову и предоставим твое алиби.
– А мама? А Марьяна? Может, я еще пригожусь. Буду путать следака…
Богдан Петрович потрепал парня за кудри, это был одобрительный жест взрослого человека, но притом настоял:
– Оставаться в городе добровольно – одно дело, а под подпиской ходить и всегда иметь шанс угодить в СИЗО – совсем другой расклад. В тебе еще детство играет, а с ним пора прощаться, раз вступаешь в самостоятельную жизнь. Так что давай номера телефонов ребят, которые подтвердят, что в ту ночь ты был с ними. И гуляй потом сколько посчитаешь нужным. Но зато будешь свободен.
Артем закивал. А как не согласиться с дядей Богданом? Детство кончилось. Той ночью, когда он оторвал Эллу от Сати и привез сюда. Сейчас он полностью вышел из-под опеки, самостоятельно принимает решения, значит, обязан считаться с правилами, которые выработала сама жизнь. Артем продиктовал номера телефонов и остался дома с больной Эллой, а Богдан Петрович сел в машину и отправился к следователю, представляя, как испортит тому настроение.
* * *– Мне надоела твоя стройка… твой дом… и ты надоел со своими растворами, тазиками, ведрами, мастерками, красками, замазками, собаками, драчливыми петухами… Это не петухи, а мутанты! Ящеры какие-то из доисторических времен. Мне надо в салон. Моя голова похожа на стог сена! Маникюрша в обморок упадет, если увидит мои ногти. Пользуешься моим трудом… Я тебе не крепостная! Вместо того чтоб выяснять, кто убил его сестру, между прочим, родную и единственную, он пашет на стройке и меня эксплуатирует, рабовладелец хренов.
Марьяна бубнила без устали, а работала плохо. За время, что она здесь жила, ее превратили в натуральную батрачку, причем бабушка Прохора очень довольна девушкой, она, видите ли, не думала, что городские на что-то путное способны. А Марьяна «рада» похвалам – до скрежета зубов от злости. Ее научили доить козу, кормить бегающую и плавающую живность на птичьем дворе, собирать яйца и не давать петухам заклевать себя. О, петухи – это враги. Стоит Марьяне зайти на птичий двор, как два мутанта невероятных размеров – белый и цветной – так и норовят налететь, клюнуть, еще и лапами ударить. Теперь она умеет месить тесто и печь пироги, в общем, сплошной кошмар. Бесплатную домработницу нашли.
Сегодня с утра она собирала строительный мусор и выносила его во двор, высыпая в специальный контейнер, который Прохор потом вывозил на свалку. Он клеил обои под стоны и ворчание батрачки.
