Мертвый сезон. Мертвая река - Джек Кетчам
В следующий миг Ник схватил Мардж за шкирку, как котенка, и потащил наверх, на чердак. Здоровяк отшатнулся назад и, споткнувшись о порог, завалился в кухню; из обрубка руки во все стороны брызгала кровь, пока он судорожно и бестолково вертел над головой пострадавшей конечностью. Он опустился на колени, ухватился невредимой рукой за угол стола. Его кровь собралась на полу в небольшую лужицу.
Дети гурьбой устремились по лестнице, но Ник уже был готов их встретить. Сунув револьвер за пояс, он подхватил косу, ждущую у дверного косяка, и взмахнул ею. Лезвие, наточенное до завидной остроты, со злобным свистом рассекло воздух – и прямо на Мардж, распростершуюся у его ног, закапала кровавая морось. Краем глаза она увидела, как голова парня, застывшего столбом впереди всех, на верхней ступеньке, странно съехала в сторону – и повисла на тоненьком лоскуте кожи, увенчав собой алый фонтан.
Мардж услышала, как маленькие дикари удивленно и негодующе взвыли. Их убитый товарищ завалился прямо в их гущу, безголовое тело покатилось с лестницы. Внизу громко голосила Лора – голосом потерявшей рассудок, проклятой души.
И вот Ник наконец оказался внутри с Мардж. Окровавленная коса была брошена на пол. Он задвинул засов и прижал матрас к двери, а она тяжело поднялась на ноги, чтобы помочь ему поставить комод на место – как гарант их относительной безопасности.
Комната, казалось, плотно сомкнулась вокруг них.
Шквал ударов обрушился на защищавшую их от бушующего хаоса дверь.
У подножия лестницы Лора стояла, моргая и глядя на предмет, выкатившийся прямо к ее ногам. Со стороны он мог показаться ее собственным зеркальным отражением: широко раскрытый рот, округлившиеся глаза, безвольно провисшие губы в слюне и крови. Присев рядом с этим явлением, она осторожно протянула руку к глазам отсеченной головы – сама не понимая, что делает, растопырила пальцы «козой» и опустила веки. Когда их зрительный контакт прервался, Лора почувствовала, что и сама теперь может отгородиться от всего мира при помощи пары тонких кожаных мембран. Она сидела у подножия лестницы, рядом с отсеченной головой, закрыв глаза – и, хоть и не видела скользящих мимо нее незнакомцев, каких-то живых существ, похожих на людей, но не вполне ими являющихся, могла живо их себе вообразить. Складывалось впечатление, что все они играют в «китайских пожарных» – она сама обожала эту забаву в детстве: вот машина встает на светофоре, и вся детвора высыпает из нее на дорогу, обегает от борта до борта пару-тройку раз – сколько успеется – и залезает назад в ту же дверь, откуда начала. Взрослые, конечно, страшно ругаются… но это ведь пустяки в сравнении с удовольствием от дешевого адреналина.
Ощутив странное дуновение у самой щеки, Лора снова открыла глаза.
Отсеченная голова по-прежнему лежала прямо перед ней, лицом вверх.
Лора заплакала. Между ней и входной дверью стояли только две маленькие девочки-оборвашки, настороженно разглядывая ее. У всех здесь была работа – на лестнице крепкие мужчины проламывали себе путь сквозь тонкую панельную перегородку на чердак, в кухне женщины пытались перевязать тряпьем разорванную тяжелой пулей из «магнума» кисть лысого «штурмовика». На этих двоих никто как-то и не обращал внимания в суматохе, но им тоже хотелось доказать свою полезность – вот они и приценивались к Лоре. Им она не казалась опасной добычей.
Дети, увы, не обманывались на ее счет.
Худощавый мужчина просунул руку в дыру, пробитую в двери, и выдвинул засов. Налег на ручку – дверь отчего-то не поддавалась. Он возмущенно глянул на своего собрата. Растолкав детей, они оба спустились на несколько ступенек вниз и с разбега разом кинулись на дверь – тот, что был в красной рубахе, метил ближе к дверной ручке. Увидев, что заслон подался-таки на пару дюймов, оба довольно ухмыльнулись – и снова отошли, готовясь ко второму броску.
За дверью Ник выругался и сильно толкнул комод. Его злило осознание того, что они задержались слишком долго, и у него не было даже времени сходить за молотком и гвоздями, чтобы зафиксировать дверное полотно. Что ж, его недосмотр. Он слышал, как враги проломили панель. Даже если бы он и Мардж прижались к комоду всем весом, они не смогли бы удержать их дольше нескольких минут. Им придется прыгать.
Ник задумался, все ли из атакующих собрались в доме. Вдруг кто-то еще снаружи караулит их? Прямо под окнами? Очередной удар пришелся по двери, и комод сдвинулся на пару новых дюймов.
– Нам тут больше делать нечего, – вынес вердикт Ник.
Мардж кивнула. Она стояла так близко, что он улавливал запах ее пота и горячее дыхание. На секунду выглянув в окно, он сказал:
– Ты первая.
Мардж посмотрела на него, раскрасневшаяся и испуганная.
– Но как же я…
– Крыша как раз у тебя над головой и выступает вперед примерно на фут. Дотянись до нее руками, как следует уцепись, вытяни вниз ноги и падай – просто падай вниз, не полощи руками и не пытайся перегруппироваться на подлете, иначе костей не соберешь. Не разжимай рук, пока не перестанешь раскачиваться, чтобы ноги были строго параллельно стене дома. Падая, постарайся чуть согнуть ноги в коленях – так смягчишь приземление.
Ник увидел выражение безнадежности на ее лице. Имелся еще один путь отхода, но не было смысла и заикаться о нем. Для такого Мардж, как ни крути, была недостаточно сильна. Он сам воспользуется им, если ничего другого не останется.
– Мардж, – сказал он. – Придется прыгать. Только не бойся. Все получится, уверяю. Все пройдет как надо. Зуб даю, вся эта ватага сейчас собралась в доме. Как только сможешь бежать – направляйся в лес и жди меня, если сможешь. Если не сможешь, если со мной что-нибудь случится – просто беги изо всех сил. Только не забывай держать колени согнутыми во время падения. Никаких сломанных ног, прошу. – Он увидел, как она слегка улыбнулась. Уже лучше. – Давай, скорее. Времени у нас в обрез.
Мардж отошла от комода. По двери снова со всех сил вдарили.
– Да, и вот еще что… – окликнул он.
Мардж обернулась, и он увидел, что в глазах девушки застыли слезы. Только теперь до него дошло, что именно надо было сказать ей, давно уже следовало.
– Кроме тебя, у меня больше никого не осталось. И я тебя чертовски люблю. Всегда любил. Тебя и Карлу,
