Эхо преступления, или Интервью с Царевной - Алёна Александровна Комарова
— А как же работать. Лопатой и граблями целое поле не обработаешь.
— А кто обещал, что будет легко? Все развалили. Такие богатые колхозы и совхозы были. Люди по сорок лет на одной работе работали, знали, что на пенсии обеспеченными будут. И что? Всех отправили в свободное плавание, и не спасли, когда все пошли ко дну. Но ты знаешь, у некоторых получилось расковырять в себе предпринимательскую жилку. Путем кровавых мозолей на руках. Кто-то сразу отправился в Турцию за тряпками. Кто-то перепродавал вещи и натуроплату. Моя одноклассница Елена Павловна всю жизнь проработала на ламповом заводе. Ей зарплату телевизором отдали. Черно-белым. Она несколько недель выезжала с ним на рынок, чтобы продать. Сейчас это вызывает грустную усмешку. Женщины и мужчины, которые привыкли работать, исполняя обязанности, которые им дают начальники, стали хозяевами своих судеб. Но вот ирония — они не знали как самим себе отдавать указания. Мало уметь работать, нужно уметь наладить процесс работы. А это оказалось самым трудным. На этом многие прогорели.
— А Гордеевы?
— Николай Владимирович был удивительный человек. Он справился с поставленной задачей. Не сразу. Постепенно. Люди поверили ему. Сначала он взял в аренду одно поле, потом второе и в конце концов полколхоза.
— А вторую половину колхоза кто взял?
— А вторую арендовал бывший председатель Роулов. — Надежда Семеновна махнула рукой — как-то они поделили все и разошлись. Главное людей никто не обижал. Арендную плату платили вовремя. Зерном отдавали, людям хозяйство кормить нужно было.
— А когда Гордеевых убили, куда земля отошла?
— Год или два никто ее не брал. Люди собирались и попросили Роулова забрать. Он согласился.
— А сейчас?
— А сейчас еще хуже. Наш-то председатель забросил фермерство. Надоело ему видите-ли. Устал. Старый стал. Распродал все. И теперь только ленивый не лезет в арендаторы. Заключают договора аренды, год поработают, а потом перезаключают со следующими. Это, конечно, бардак бесхозяйственный, Риточка, но людям все равно кто им платит, главное чтоб платили деньгами или зерном, не важно.
— Неужели быть головой сельского совета легче, чем фермером? — удивилась Рита. — Я всегда думала, что работа в администрации всегда тяжелее, чем работа на самого себя. Он сегодня, кстати, жаловался на свою работу.
— Это привычка. Жаловаться. Не знаю, Риточка. Я всю жизнь у него бухгалтером проработала и все время считала, что он не сможет работать сам на себя.
— Почему?
— Трудно своровать у самого себя.
— Он воровал у себя?
— Он воровал у колхоза. Времена такие были…
— Нужно было воровать?
— Конечно же ты права, времена не причем.
— Натура человеческая. Но тогда получается, что он может воровать бюджетные деньги?
— Здесь я с тобой не соглашусь. Во-первых, он побоится. Ты же знаешь, сколько контролирующих вышестоящих органов следит за каждым шагом. Смотрят, чтобы низы правильно работали. Во-вторых, село с ним действительно расцвело. Люди за него горой встанут. Он, что попросят, сделает. Не отказывает. Старается.
— Значит, все деньги идут на развитие.
Сегодня подобные мысли уже посещали Ритину непросвещенную голову, поэтому она ещё раз мысленно перечислила плюсы правления Станислава Роулова и оставила ростки подозрения его в краже бюджетных средств. А Надежда Семеновна, напротив не оставила подозрения Беликова. Напомнила:
— Рита, ты бы другим не доверяла. Вот Ромка, например…
— Забудь о Роме. Он сбежал. И никто его не видел. И не смотри на меня так — попросила Рита. Бабушка обреченно вздохнула и помотала головой. — Перед тем как так вздыхать, вспомни, кто меня воспитал. Это ты меня научила включать мозги в экстренной ситуации.
На самом деле Рита понимала, что ситуация с Романом оставалась безнадежной, поэтому задействовала все способы спасения. И нашла выход из сложившейся ситуации. Он, конечно, ее саму не привлекал, но другого пока не было.
— Бабуль, он и так пострадал.
— А если это он девчат убивает?
— Проснулись маньячные наклонности? — скептично хмыкнула Рита.
— А чего же он бегает от полиции?
Рита молчала. Она задумчиво грызла ноготь на большом пальце, воткнувшись взглядом в пространство — улетела в космическую даль. Бабушка не удостоилась ответа. Но она не торопила, зная, что такое состояние внучки приведет к правильному решению.
* * *
Не размышляя (что уже странно!), она набрала номер телефона Кузнецова Ильи Кирилловича. Расстались они в хороших отношениях, и Рита считала своим долгом обратиться именно к нему. Если бы Риту спросили, что подтолкнуло её к действие, она не смогла бы ответить вразумительно, но знала она только одно — ей нужно переключить свое (и не только своё) внимание с одного расследования на другое.
— Илья Кириллович, у меня к вам дело — торжественно объявила она.
Кузнецов торжественности не прочувствовал, прыгать от радости и хлопать в ладоши не стал — не в его правилах — тем более, когда речь заходит о делах и уж тем более, когда эту речь заводит журналистка Маргарита Белозерова. Рита мысленно отругала себя за нескромность, но было уже поздно. Разговор не задался. Она путанно объясняла ситуацию и свою к нему причастность, точнее интерес, вернее заинтересованность. Она и сама не могла понять, что хочет от полицейского и чем он может помочь. Позже она поймет, что разговор складывался так, как будто уговаривала и переубеждала полицейского.
Естественно Кузнецов воспринимал информацию так же путанно.
— Зачем тебе все это? — лениво поинтересовался он.
Вопрос прозвучал уместно, но она не могла на него ответить. Естественно промямлила, чем сильно удивила Илью Кирилловича.
— Много вопросов. Я хочу разобраться.
Он сразу же ответил, видимо сильно на него подействовало изумление:
— Обещать не буду. Не знаю, получится ли что-то узнать. Все-таки столько лет прошло.
— А я в вас верю — наглый подхалимаж могла позволить себе только она.
— Я тебя поздравляю. У тебя, Рита, неизлечимая болезнь — аллергия на нераскрытые преступления.
Он готов был прочитать ей лекцию о вреде вмешательства дилетантов и прочих невежд в расследования дел, но не любил сотрясать воздух безрезультатно. А то, что Рита если уж увидела цель и прёт к ней, как локомотив, то ни одно праведное слово не изменит её путь. Поэтому он решил не тратить свою драгоценную энергию. Коротко ответил:
— Я перезвоню.
И сдержал слово. Перезвонил.
— Журналистским удостоверением не свети — не тратя время на объяснения, предупредил Кузнецов. — Ты — студентка. Висяки и прочие птички глухари твоя дипломная работа. Так что завтра к девяти, чтоб была у дверей архива. — Привычку отдавать приказы он пронесет через всю жизнь.
— Так точно — вошла в роль подчиненного Рита. Вспомнила — передавайте привет Владимиру.
Кузнецов все-таки улыбнулся.
— Не
