Смертельная обида - Николай Иванович Леонов
Крячко понимал, что его план сыроват. С другой стороны, риска в нем определенно меньше, чем если они нагло полезут в ЧОП. К тому же, после той перестрелки накануне ночью он вполне мог осознать всю серьезность ситуации, устрашиться, как большинство подельников генерала Потапова. И пойти на мировую.
– Да, это хороший план, – согласился Крамаренко. – Конечно, это не официальное опознание, но на данной стадии его и не требуется. Официальное опознание мы проведем позже…
– Значит, мы с вами договорились, – сказал Крячко, поднимаясь с бревна. – Давайте условимся о дальнейших действиях. Вы мне сейчас дадите номер вашего телефона. Когда будет назначено время «смотра», о котором я говорил, я пришлю вам эсэмэс-сообщение. Сообщение будет примерно такого содержания: «Бабушка приезжает во столько-то». И будет указано время. Где именно будет происходить «смотр», я не знаю – это определит генерал Потапов. Но вы, я думаю, сможете это узнать по своей служебной линии. А когда узнаете, подойдете туда в нужное время – якобы случайно.
– Хороший план, – одобрил Крамаренко. – И мне даже не нужно будет ничего узнавать – я и так знаю, где у нас проходит построение личного состава. В зимнее время это делают в коридоре второго этажа – он более просторный. А в такое время, как сейчас, если нет дождя, во внутреннем дворе. Так что будем считать, что мы обо всем договорились. Мне только одно неясно: причем тут бабушка?
– Хорошо, пусть приедет дедушка, – согласился Крячко.
Глава 16
Капитан Ряшенцев должен был встретиться с надзирательницей СИЗО Леной Смирновой. После того как Гуров высадил его из машины, капитан дошел до ворот изолятора и теперь слонялся возле ворот, коротал время. Надо сказать, встречаться с надзирательницей ему не хотелось. Его томило предчувствие, что из этой встречи ничего толкового не выйдет. «Если эта Лена так далеко зашла по пути сотрудничества с бандитами, – размышлял он, – то она ни за что не пойдет на контакт. Даже и не стоит пытаться как-то до нее достучаться. А она явно глубоко увязла в этом деле. Это не просто сообщение какое-нибудь «сидельцу» передать или деньги. Она напрямую участвовала в убийстве двух человек. И что я ей могу обещать? Что она на суде скажет «Ой, простите, я ошиблась, больше не буду» – и ее простят? Нет, конечно. Какой-то срок, хотя бы условный, она должна получить. И работу свою потеряет. Так чем я ее буду соблазнять? Получается, что нечем. Не случайно сам Гуров тоже не стал с ней встречаться, занялся другим делом». Однако, будучи полицейским, то есть человеком на службе, он не мог не выполнить приказ – у него даже и мысли такой не было. Просто настроение было тоскливое. И с этим тоскливым настроением он ждал, когда из ворот СИЗО выйдет надзирательница. Ее фотографию Гуров ему заранее показал, так что капитан не боялся ошибиться.
И вот надзирательница Лена Смирнова показалась из ворот СИЗО. Ряшенцев отметил, что она еще довольно молода и не потеряла своей красоты. «За такой еще многие поухаживать захотят», – подумал он. И тут, словно подслушав его мысли, из группы людей, стоявших возле входа в изолятор, вышел человек лет тридцати. Он был одет в дорогую куртку, еще более дорогие туфли – в общем, производил впечатление состоятельного человека. И не был похож на бандита – а таких капитан Ряшенцев видел в жизни немало. Скорее, молодой человек походил на предпринимателя средней руки.
«Предприниматель» подошел к Смирновой, что-то ей сказал, и они вместе направились к стоянке. Вот когда капитан остро пожалел, что он «безлошадный» – у него машины не было. И, как нарочно, поблизости не было видно ни одного такси. А если будешь сейчас вызывать, время безнадежно уйдет. Да и не всякий таксист согласится участвовать в слежке. Ряшенцев сталкивался с такими ситуациями, когда таксисты отказывались ехать вслед за какой-то машиной. «Ладно, хотя бы марку и номер авто запомню», – подумал капитан.
И тут он заметил поблизости стоянку электросамокатов. Решение пришло мгновенно. Капитан достал телефон, оплатил аренду и выкатил «средство мобильности» из бокса. Тем временем он не переставал следить за молодым человеком и его спутницей. Они подошли к новенькой «Мазде» ярко-красного цвета и сели в машину. Ряшенцев сразу запомнил номер машины, отпечатал его у себя в мозгу. Но этого ему было мало. Ему хотелось проследить, куда эти двое поедут. Конечно, была большая вероятность, что цель поездки банальна – к парню на квартиру, понятно зачем. Но могло и иначе обернуться.
Красная «Мазда» выехала со стоянки и покатила куда-то на южную окраину города. Капитан следовал за ней. Конечно, он не мог развить такую же скорость, как автомобиль, даже близко не мог. Но ему помогали два обстоятельства. Первым было плотное уличное движение. Все улицы в середине дня были забиты, машины не ехали, а, скорее, ползли. А вторым благоприятным обстоятельством был яркий цвет машины. Такое алое пятно трудно потерять из виду. Несколько раз капитан, правда, сильно отставал. Но каждый раз, двигаясь по тротуару, слегка нарушая правила движения, проезжая на красный свет, он нагонял машину с интересовавшими его людьми. Водитель красной «Мазды», видимо, не замечал слежки, и это Ряшенцева вполне устраивало.
Так они ехали около получаса. Пошли городские окраины, а затем город остался позади. Теперь автомобиль увеличил скорость, и капитан уже не мог его догнать. Красное пятно удалилось далеко вперед, еще немного – и капитан потерял его из виду. «Ну, вот и все, – мелькнуло в голове у Ряшенцева. – Провалил я задание! Что я теперь скажу Гурову? Что мне не хотелось разговаривать с надзирательницей Смирновой, и я поэтому решил проследить за машиной, но не удержался у нее на «хвосте»? Представляю, как Лев Иванович на меня посмотрит…»
Красную «Мазду» капитан потерял, но продолжал ехать по загородному шоссе – просто по инерции, а еще из упрямства. Он уже ни на что не надеялся, ехал просто так – все
