День писателя - Анна Велес
А коллега Савелия уже суетился рядом со своей обожаемой писательницей, что-то лепетал милое и бессмысленное, забрал у нее стаканчики, галантно помогал снять куртку.
Следователь посмотрел на Гриню, который топтался посреди комнаты со своей коробкой. Выглядел археолог-любитель не слишком хорошо. Вид изможденный и какой-то унылый, черные мешки под глазами. И вообще, можно было подумать, что Григорий не спал пару суток. Савелий перевел взгляд на Алину. Нет, она держалась заметно лучше, и выглядела почти, как всегда. То есть несколько надменной и раздраженной. А еще — усталой.
— Что теперь? — обреченно поинтересовался следователь. — В списке самых идиотских покушений осталось что-то еще?
— Не знаю, — писательница устроилась на стуле возле его стола. Как-то так с облегчением, будто ее ноги не держали.
— У вас обоих жуткий вид, — высказал очевидное Савелий.
— Зато ты красавчик, — ядовито отозвалась она. — Мы, вообще-то, выполняли твое задание.
— Вроде бы я вас вагоны разгружать не отправлял, — заметил он язвительно. — Вообще не помню, чтобы что-то тебе поручал.
— Гриня? — обратилась Алина к дяде. — А у мужчин может быть девичья память? Или это как-то иначе называется?
— Вообще, я был на его стороне, — сообщил ее родственник обалдевшему от такого спектакля Владику. — Но теперь… Нет, дорогая! Это ранний маразм.
У напарника Савелия было очень интересное выражение лица. Вроде бы он старался выразить приятелю поддержку нервной улыбкой и неким ожиданием чуда в глазах, но при этом еще и вопросительно поднял брови в немом вопросе.
— Осторожнее, — буркнул ему Савелий. — Если у тебя так лицо навсегда перекосит, ни один пластический хирург восстанавливать не возьмется.
И он перевел привычно обреченно усталый взгляд на Алину.
— Я искренне тронут твоим желанием внести какой-то вклад в наше гиблое дело, — начал следователь. — И заранее благодарен за помощь. Но я честно не знаю, в чем суть вашего подвига. Пожалуйста, просто скажи, что происходит.
— Ладно, — сдалась писательница. — Кстати, там чай и булочки. Гриня пек сам. На нервной почве часов в восемь утра. Должно быть вкусно. А так… Ты сказал проанализировать список моих контактов. Помнишь? Надо было понять, как я провоцирую своего хейтера.
— Помню, — оживился Савелий. — Извини. Реально не сразу сообразил. И?
— Вот мы его всю ночь и составляли, — призналась она невесело. — Работа всё равно не шла. Я вообще решила пока отложить этот сюжет. Так что надо было чем-то заняться.
— Немного позаботиться о своей безопасности? — язвительно предположил следователь.
— Поработать вместо Следственного комитета, — тут же в тон парировала писательница.
— Они такие милые! — не подумав, сунулся Гриня, указывая Владику на свою племянницу и Савелия.
Девушка перевела на дядю тяжелый взгляд. Следователь с ужасом понял, что эти двое сейчас просто устроят тут свару.
— Показания по делу Капустина, — быстро напомнил он Владу, указав на Григория. Напарник потянул свидетеля к выходу из кабинета, провожая в допросную. Савелий тут же снова всё внимание обратил на Алину. — Не отвлекайся. И… Что там вы принесли? Кофе? Пей заодно.
Как ни странно, девушка послушно потянулась за стаканчиком с напитком.
— В общем, так, — перешла она на серьёзный тон. — Мы нарисовали таблицу в ноутбуке. Я диктовала, Гриня вносил данные. Так быстрее. Но…
Она кисло улыбнулась.
— По итогу было понятно только одно, — с грустной иронией призналась писательница. — Я, оказывается, очень общительный человек. И всё! Но…
Она сделала большой глоток кофе.
— Потом мы поспали часа три-четыре, и меня озарило. Более-менее я помню, когда и о чём говорила с друзьями. А если посмотреть внимательно на письма? Вдруг где-то что-то пересечется? Так, пока Гриня делал завтрак и выпекал булки, да после, я всё проверяла, что ты прислал.
— И? — несколько поторопил её следователь.
— Очевидно, — угрюмо и с явной неохотой произнесла писательница, глядя куда-то в стену над его левым плечом. — Ирка…
Савелий как-то даже растерялся. Он вдруг представил, каково Алине сейчас. Весь этот идиотизм с угрозами и покушениями устроила её лучшая подруга. Тяжко…
— Но подожди, — решил он не торопиться. — Это лишь версия. Надо ещё раз проверить её алиби. И… У нас в целом, нет доказательств, только подозрения. А нужны факты и улики. Письма отправляли в разных мессенджерах, скрывая свой IP, через VPN. И доказать, что это она…
— Это Ира, — повторила писательница. — Письма писала она. Понимаешь… У каждого автора есть свои фишки. Повторяющиеся из романа в роман устойчивые выражения, свои цитаты и отсылки. Даже то, как он строит фразы, какие ставит знаки препинания. Все это индивидуально!
— Авторский стиль, — блеснул знаниями терминов её мира Савелий.
— Вот! — победно улыбнулась писательница. — Я знаю стиль каждого из моих друзей. Я правила Антону два его первых романа. Я читаю всё, что пишут Семён и Ленька. Да я в пьяном бреду узнаю манеру каждого из них, даже если они будут всеми силами пытаться её скрыть. Но в письмах это точно кто-то незнакомый. Точнее, это вообще не писатель. А в нашей компании это только Ирка.
— В целом, я понимаю тебя, — аккуратно согласился следователь. — Но такое доказательство к делу не пришьешь. Да, есть, конечно, экспертиза, но она стоит дорого, и…
— Не нужна экспертиза, — возразила Алина. — Все проще. Тексты. В них есть ещё и содержание. Только она так досконально знает мои сюжеты. Потому все эти гадости тоже могла писать лишь она. То, последнее сообщение. Которое ты сам получал вместо меня. Про личную жизнь и гаремники.
— Про что? — Савелий ничего такого не помнил. Или не понимал.
— Это когда у главной героини толпа поклонников, — перевела девушка. — Её все поголовно любят и на этом построен сюжет.
— Когда все одну, это не сюжет, это… — начал привычно язвительно следователь.
— Забудь, — решительно велела Алина. — Короче, буквально в тот же день мы обсуждали с Иркой сцену из моего нового романа, того, который я бросила. Там как раз должны были появиться несколько персонажей-мужчин вокруг главной героини. Понимаешь? Я и застряла на этой сцене! Никто, кроме неё о ней не знал. И ей не нравилась моя идея.
— А они… —
