Точка невозврата - Евгения Ветрова
– Зачем ты Арама задираешь, Игорь? – укоризненно сказала Алена.
– А зачем ты всех защищаешь? Прям мать Тереза.
Алена пожала плечами и с улыбкой поставила перед ним коробку.
– Это тебе.
Игорь удивленно поднял брови.
– Закусывай, Игорь.
Игорь поднял брови еще выше.
– Ой, мне-то не ври. Я же прекрасно вижу, когда ты выпивший. У тебя глаза блестят. Ну и запах, конечно.
Игорь поднес руку ко рту, дыхнул в нее, понюхал.
– Шмонит, да? – нисколько не смущаясь, спросил он.
Алена кивнула и помахала перед лицом рукой.
– Завязывал бы ты, Игорь. Геннадий Павлович не будет это долго терпеть.
– Палыч? Ха! – Игорь хмыкнул.
– И все равно завязывай.
– Ну вот сейчас допью и завяжу.
Чуть поскрипывая, к ним подкатила тележка, которую везла стюардесса.
– Кофе налейте, – буркнул Борисов.
Стюардесса с растянутыми в улыбке губами подала чашку. Алена опередила Борисова и взяла чашку из ее рук. Тележка покатилась дальше.
– Выпей со мной, мать Тереза, – Игорь вытащил из-под куртки наполовину пустую бутылку.
Алена выглянула в проход и повернула к нему блеснувшие озорством глаза.
– А давай. Только ты мне в кофе налей. И обещай закусывать.
Она открыла коробку, вытащила из нее чашку, поставила перед Борисовым.
– Сюда наливай, Игорь. Ты с этой бутылкой спалишься совсем.
– Тебе не все равно?
– Нет. Завтра же матч. Если Палыч тебя от игры отстранит, команде трудно придется.
Борисов презрительно хмыкнул, но все же налил в чашку коньяк. Потом плеснул в подставленную Аленой чашку с кофе.
– Ну, давай тогда за игру.
Они чокнулись. Игорь выпил коньяк в два глотка. Шумно выдохнул. Алена пригубила кофе, чуть сморщила носик.
– Ароматно. Закуси, Игорь. Ну, пожалуйста.
– Я курицу терпеть не могу.
– Знаю. Другого ничего нет. Это Кирилла обед. А он спит весь полет. Но тут вот овощи есть. Возьми огурчик хотя бы.
Игорь сунул в рот огурец, похрустел, перемалывая крепкими зубами.
– Везунчик твой Кирилл, живет в раю непуганых идеалистов. Никаких договорняков, никаких подстав.
– А ты нет, что ли? Игорь, тебе грех жаловаться. Ты лучший игрок в команде. Геннадий Павлович тебя любит.
– Эх, Аленка, – Игорь показал на чашку. – Если б ты знала про меня правду. Всякое было. Но я еще всем покажу, кто такой Борисов. Вот они у меня где все. – Он сжал кулак и немного полюбовался на него. – Ладно, давай еще по одной.
– Ага. – Алена подставила чашку. – Только не много. Я пьянею быстро. Придется меня из самолета выносить, – она хихикнула. Щеки ее порозовели.
– Ничего. Алкоголь лучший друг девушек, слышала?
– Разве?
– Вон ты какая сразу красивая стала. Может, отбить тебя у Кира?
– Ой, – Алена засмеялась. – Не смеши. Зачем я тебе? У тебя и так нас как грязи.
– А я не хочу грязи. Хочу чистую. Веришь?
Алена без слов подняла чашку и чокнулась с Борисовым. Тот усмехнулся и опрокинул в себя коньяк.
– Кто мешает, Игоречек? Найди себе девушку…
– Угу, – Борисов хмыкнул. – Вот свалю от вас и сразу найду.
– Так это правда? Ты уходишь?
– А ты жалеть будешь, что ли?
Алена вздохнула и внимательно посмотрела на Борисова. Тот сжал челюсти, обозначив желваки на лице. Лоб его покрылся мелкой испариной.
– Нет, – сказала она, – не буду. Честно. От тебя много проблем. И не только команде.
– Честно. Ну и молодец. Не люблю лгунов. Пожалуй, мне надо выйти. Дай-ка…
Борисов попытался встать и тут же упал на сиденье обратно. Алена не шевельнулась, пристально вглядываясь в его лицо. Борисов потер грудь под расстегнутой олимпийкой.
– Плохо? – Алена чуть наклонилась к нему. – Ничего, скоро будет легче. Совсем легко.
– Ты о чем? – с трудом произнес Борисов, все еще силясь встать.
– Он тоже хотел быть чемпионом, хотел быть лучшим. И он мог. Мог стать лучшим. Но не стал. И я не стала. И ты… тоже не станешь.
Борисов дернул рукой, задев откидной стол, чашка с остатками коньяка упала на пол и покатилась куда-то под кресло. Алена придержала коробку, не давая ей упасть следом. Поднялась и, не глядя на него, пошла к своему месту.
– Я не хотела его убивать, – повторила Алена. – Он должен был почувствовать, каково это – лишиться всего.
– Вы не рассчитали с дозой, – сказал Хорхин.
– Очень даже может быть, что и так, – влез Валентин Семенович. – Если бы он не употреблял алкоголь, то, возможно бы, и не умер. Хотя восстановить работу внутренних органов было бы сложно. До конца жизни ему бы пришлось жить очень и очень трудно. Н-да-с.
– Ну ладно, – Хорхин почесал затылок. – Борисова понятно за что отравили. А гражданку Усову?
Алена подняла глаза.
– Не знаю. Я не планировала ее убивать. И не хотела. Я не знаю, как это вышло.
– Тоже случайность? Не слишком ли много случайностей? – следователь повысил голос.
– Не кричите на мою жену, слышите? – вскочил Порошин. – Кто дал вам право?
– А вы тут руками не машите, а то пойдете соучастником, ясно?
– Нет! – Алена тоже вскочила и вцепилась руками в мужа. – Кирилл! Слушайте, я во всем призналась. Мой муж ничего не знал. Клянусь! Где вам что подписать?
– Дурдом, – проворчал Хорхин и еще раз дал знак полицейским, что все в порядке. – Так, расклад такой. Всем отойти. Всем, я сказал. Или кто-то поедет не на матч, а в КПЗ. Лейтенант, – позвал он одного из оперативников, – обеспечьте порядок в помещении. Чтобы вот к этим рядам и близко никто не подходил. Да, и этого… освободите. – Он кивнул на Усова, сидевшего с вытянутой шеей и, кажется, совсем не понимающего, что происходит.
Полицейские двинулись на толпу, недвижимо стоящую возле места, где находились Порошины, оттеснили.
– Я не оставлю ее, – Кирилл угрожающе посмотрел на полицейских, пытавшихся увести его.
– Поверьте, молодой человек, вы делаете только хуже и себе,
