Джорджо Щербаненко - Предатели по призванию
Ну вот, именно это он и хотел от нее услышать: нельзя самолично вершить суд, иначе мы в конце концов все перебьем друг друга; а что, подумал он, было бы неплохо. Ее, во всяком случае, он решил добить:
– А что, раньше, до убийства, вы этого не знали?
Она смутилась, но ответила сразу:
– Знала, но мной владел порыв мести, и я не сумела его сдержать.
Дука поднялся, подошел к двери, повернулся спиной к девушке, к Карруа, к Маскаранти, закурил сигарету и глубоко затянулся: очень хотелось успокоиться, быть выдержанным, ведь он все-таки не где-нибудь, а в Главном полицейском управлении Милана, в кабинете высокопоставленного чиновника, и должен собой владеть, но это никак не удавалось.
– Вы даже спать не могли, верно? – мягко спросил он, не поворачиваясь к ней, однако бешенство все равно просочилось в голосе.
Она обрадовалась, что ее так хорошо понимают, и когда он обернулся, то увидел довольно безмятежную улыбку.
– Да, когда ошибаешься, тебе уже нет покоя, пока не поправишь дело.
Дука вернулся на место, не сводя с нее глаз: в ней было все, чем должна обладать кристально чистая женщина, и даже больше, это была просто квинтэссенция чистоты и высокой нравственности – взять хотя бы то, как она ответила на все его «почему», даже монашка так бы не ответила.
Он собрался задать ей еще вопрос, но в кабинет вошел полицейский с газетой в руках – это был свежий, только что отпечатанный и еще пахнущий типографской краской номер «Коррьере».
– Американцы совершили мягкую посадку на Луне, – сообщил Карруа.
На страницах миланской хроники был репортаж о процессе над грабителями на улице Монтенаполеоне: все они заявляли, что не виновны; братья Бергамелли, обвиняемые как зачинщики, сидящие на скамье подсудимых, устроили настоящий спектакль, грозили кулаками адвокату истца, орали ему: «Да как вы смеете?!», острили, балагурили, грубили судье, и Дука подумал, что, скорее всего, их оправдают за недостаточностью улик.
А вот эту ни за что не оправдают за недостаточностью улик, ей дадут как минимум десять лет за двойное преднамеренное убийство, настолько преднамеренное, что она аж из Финикса прилетела, чтобы убить; она на суде не станет грозить кулаком адвокату истца, а скажет прямо и просто:
– Да, я убила их – преднамеренно, я все рассчитала.
Когда на скамье такая подсудимая, присяжным остается только кроссворды разгадывать.
И Дука стал снова задавать ей вопросы:
– Чем вы докажете, что убили их? – Мало ли на свете помешанных: явится кто-нибудь на улицу Фатебенефрателли и скажет: «Я убил Джозуэ Кардуччи». Доказательства нужны.
После семи лет работы в уголовном архиве она, конечно, предвидела такой вопрос.
– Доказательства в кармане моего пальто.
Карруа сумел наконец разлепить глаза.
– Действительно, – подтвердил он, – она сказала мне об этом, как только явилась. – Из кармана ее громоздкого пальто он вытащил два белых пакета – большие, пухлые пакеты. – Это мескалина-шесть. – Он протянул Дуке и знаком попросил у Маскаранти закурить.
Дука вскрыл один пакет: внутри оказался матовый пластиковый мешочек, надорванный в уголке, и Дука, заглянув в дырку, увидел маленькие пакетики величиной с почтовую марку, на которых было четко и ясно написано: «Мескалина-6». Да, теперь все ясно, это была та самая мескалина, которую так тщетно искал Клаудио.
– Как они к вам попали? – спросил он Сюзанну Паани (Паганика): ему действительно было очень интересно это знать.
Все объяснилось просто, такое и раньше было: когда она ужинала с Аделью и Туридду в «Бинашине», к их столику подошел какой-то человек и передал Туридду Сомпани эти пакеты.
– Как он выглядел?
– Невысокий и очень коренастый.
Ну конечно – Ульрико, Ульрико Брамбилла.
– А потом?
– Адвокат Сомпани взял пакеты и засунул их в карман. А потом вытащил и попросил меня: «Положите, пожалуйста, к себе в пальто, а то они такие тяжелые, что оттягивают карманы пиджака».
– Значит, в тот вечер пришел коренастый человек, – повторил за нею Дука, – вручил два пакета и ушел, а Сомпани попросил вас подержать их у себя до дома, потому что они оттягивали ему карман, – правильно я вас понял?
– Да, все так.
Конечно, адвокат Сомпани отдал ей пакеты не потому, что они оттягивали карман, просто таково правило игры: ведь по пути, что угодно могло случиться – какой-нибудь инцидент, стычка с дорожной полицией, – так лучше, если пакеты найдут у кого-нибудь другого, а он от всего отопрется: ничего не знаю, впервые вижу. Согласно тому же правилу, Джованна, явившись к нему на операцию, оставила у него чемодан с автоматом: если вдруг что-то не сработает, то пусть лучше автомат найдут в доме доктора Дуки Ламберти, чем в машине Джованны или дома у Сильвано Сольвере.
– Вы хотите сказать, что после того, как вы сбросили в канал машину, пакеты остались у вас в кармане и вы про них забыли?
– Да.
– А когда вспомнили?
– В Финиксе.
– Как же вы провезли их из Финикса в Милан?
– Никак, я их не вынимала из кармана.
– А если б вас задержали, что бы вы сказали?
– Правду, я же ехала сюда сдаваться, какая разница, кто меня арестует, главное – чтобы правда вышла наружу.
По каменному лицу Дуки нельзя было понять, что его душит нервный смех: какая прелесть, вот порадуется Международная ассоциация по борьбе с наркотиками, узнав, что человек дважды пересек Атлантику, имея в кармане полкило мескалины-6 (лучший способ провезти наркотики – не прятать их, а просто положить в карман пальто и повесить пальто на руку).
А потом стал еще пуще смеяться, по-прежнему оставаясь внешне бесстрастным: подумать только, что приключилось вокруг этой мескалины! Богиня возмездия, прибывшая из Финикса, штат Аризона, убила пресловутую пару и вернулась на родину с мескалиной, даже не вспомнив про нее, а за эти два пакета Клаудио Вальтрага сперва убил Сильвано, решив, что тот их присвоил, затем – Ульрико Брамбиллу, будучи уверен, что пакеты у него, наконец сам попался и потащил за собой в каталажку много важных птиц. Да, сам дьявол, встреться он с Сюзанной Паани, схлопотал бы, как выражаются боксеры, чистый нокаут.
– У меня все. – Теперь Дука отошел к окну: по улице прогромыхал первый трамвай.
Карруа повернулся к Маскаранти.
– Проводи синьорину.
– До свидания. – Сюзанна Паани улыбнулась Карруа. – До свидания, – сказала она Дуке, слегка повысив голос.
– До свидания, – сухо отозвался Дука и немного наклонил голову: до свидания, богиня, спустившаяся с небес, чтобы покаяться и получить – так как будто говорится? – заслуженное наказание.
– Ей и все пятнадцать могут дать, – заметил Карруа, когда она вышла вместе с Маскаранти.
Дука снова посмотрел в окно на проезжавший грузовик.
– Ведь на суде, – продолжал Карруа, – она будет настаивать, что убила преднамеренно, и никакой адвокат не убедит ее солгать, умолчать о чем-то, нет, она все выложит, потому что она дура, круглая дура.
– Прошу тебя, – сказал он тихо, – пожалуйста, не называй ее дурой.
– Почему это? – взъерепенился Карруа. – Сидела дома, за пять тысяч километров отсюда, никто ничего о ней не ведал, к этому сброду никакого отношения не имела, убила двоих мерзавцев, которых сам Бог велел прикончить, так зачем же возвращаться, чтобы получить срок от десяти до пятнадцати? А выйдет конченым человеком, и будет ей уже за сорок. Как же не дура? Дура и есть.
– Нет, прошу тебя, не говори так. – Дука наклонился и стал ему втолковывать, тихо, терпеливо, как ребенку: – Разве не отрадно сознавать, что есть еще на свете такие, как она? Ты бы хотел, чтобы все были, как Сомпани, как Клаудио Вальтрага?
– Отрадно, отрадно, но она же лучшие свои годы проведет за решеткой, и за что?.. Ну не тупость ли?
– Да, она проведет за решеткой свои годы. Но именно за это мы должны ее уважать. Кого ты больше уважаешь – ее, Сюзанну Паани, или «черную вдову» из Меленьяно, которая душила своих новорожденных детей?
Карруа немного помолчал, потом произнес:
– Ее, Сюзанну Паани, только отстань от меня.
– Извини. – Дука устало откинулся на спинку кресла.
– А это что, скажи, пожалуйста? – раздраженно буркнул Карруа, бросая взгляд на входящего Маскаранти. – Зачем ты мне прислал отречение Галилея? Ты ведь знаешь, у меня нет чувства юмора, будь добр, объясни, что это значит.
Дука скосил на него глаза.
– Это значит, что мне надо пятьдесят тысяч в счет моего жалованья. – Пятьдесят тысяч в счет жалованья охотников на карманников и проституток: в одиннадцать возвращаются из Инвериго сестра, племянница и Ливия, ему надо повести их завтракать и что-нибудь им купить в подарок.
– Но тебя же еще не зачислили в штат, – пробормотал Карруа, потом поднялся, открыл небольшой стенной сейф и порылся в нем. – Вот, подпиши. – И протянул ему бланк.
Дука взял деньги; надо успеть купить себе рубашку, а то Лоренца очень расстроится, когда увидит эти обтрепанные обшлага.
