Эд Макбейн - Забавы с летальным исходом
И она ничуть не удивлена, когда однажды в ноябре, в субботу, Кори соглашается пойти с ними в музей. Она знает, как он талантлив, и твердо верит в то, что человек, проявивший талант в какой-то одной области, вполне вероятно, проявит его и в другой. Нет, в большинстве случаев это убеждение не оправдывается, но, с другой стороны… С другой стороны, разве, к примеру, Энтони Квинн не только замечательный актер, но и выдающийся художник-живописец? Или тот же Тони Беннет… Так что, возможно, в том есть доля истины, как знать?.. Посещение музеев с Джеком уже вошло у нее в привычку, задолго до того, как с ними поселился Кори. Кстати, они как раз шли в музей в тот день, когда столкнулись с той дамочкой… как ее… Ну, словом, с знакомой Лоутонов. Ах да, Клэр, не помню дальше, она катила колясочку с младенцем и, заметив их, так и стала пожирать глазами. Еще бы, ведь Джек как-никак женат. Хорошо еще, что он представил ее, как Холли Синклер. Черт возьми, ведь эта баба, едва придя домой, тут же бросится звонить Джилл. Знаешь, кого я сегодня встретила, а, Джилл? Джека! А под ручку с ним шла такая рыженькая куколка!..
Впервые Мелани с Джеком увидели чашу Сократа в субботу, пятнадцатого ноября. Она была выставлена под стеклянным колпаком на втором этаже музея. Стояла, слегка наклоненная набок, и зеркальце, специально установленное внутри, отражало буквы, выцарапанные на донышке: «ΣOK».
— Видел ее в музее Гетти в Малибу, — говорит Кори. — Стоит целое состояние.
— Что это значит, целое состояние? — спрашивает Мелани.
— Ну два-три миллиона.
— А по мне — так обыкновенная глиняная бутылочка, — говорит Джек.
— Ни хрена подобного. Видишь те буквы на донце?
— Ну и что?
— Это имя Сократа. Первая буква называется «сигма», то же, что по-нашему «с». А на конце «к», потому что по-гречески Сократ пишется через «к». Сократ. Именно из этой чаши он и пил яд. Настойку болиголова.
— Да будет тебе! — говорит Мелани.
— Нет, правда. Это единственная бутылочка из всех найденных, на которой сохранились буквы. Ученые считают, что или гончар, или один из тюремщиков решил сохранить ее в качестве сувенира. И выцарапал имя Сократа на донышке.
— Вау! — восклицает Мелани. — И что же они с ней делают? Так и перевозят из музея в музей?
— Должно быть, взяли напрокат, для выставки, — говорит Джек. — Тут где-то должна быть информация, пойдемте посмотрим.
И они действительно находят информацию, напечатанную на листке бумаги и заключенную в рамочку под стеклом. И там говорилось, что чаша является постоянным экспонатом музея древнегреческого искусства в Афинах, что грант, полученный от правительства Греции, дает возможность возить эту историческую реликвию по музеям всего мира. Путешествие чаши началось в июне прошлого года. С тех пор она успела посетить двенадцать городов. И прямо отсюда должна отправиться на юг. Сперва — в Вашингтон, потом — в Атланту, и…
— Калузу? — удивленно воскликнул Джек.
— Да там только один вонючий и жалкий музеишко, — говорит Мелани. — Должно быть, это какая-то другая Калуза.
— Нет, наша Калуза, во Флориде, — говорит Джек. — И музей «Ка Де Пед». Вон написано, погляди-ка!
Они снова смотрят на табличку.
Да, действительно, так и написано, черным по белому: «Калуза, шт. Флорида». Так и написано.
— А почему ты сказала «вонючий»? — спрашивает Кори.
— Да потому, что туда сроду никто не ходил и не ходит. Сонное царство.
— Так давайте грабанем его, и все дела! — говорит он.
Глава 9
Мужчина, пивший кофе со льдом в компании с Джеком и Кэндейс, был просто огромен. Широченные плечи, бочкообразная грудь, лапищи, как у боксера-тяжеловеса. И Джеку нравилось то, что он видит. По словам Кэндейс, Гарри Джергенсу предстояло «нейтрализовать» охрану в музее. Зейго, еще один опытный вор, называл это «завалить сторожей». Очень милое выражение. Джеку вообще страшно нравилось, как разговаривали эти люди.
Был четверг, до запланированного ограбления оставалось два дня.
— Так, вы говорите, их там двое? — спросил Джергенс.
— Да, — кивнула Кэндейс.
На ней была короткая ярко-синяя юбка, белые босоножки и белая майка. Сидели они на улице, у бассейна. Солнце еще не приблизилось к зениту, но термометр показывал уже восемьдесят шесть градусов. Уголок острова, где они собрались, был довольно уединенным и тихим, лишь изредка доносились крики чаек. От лагуны их отделяла лужайка футов пятидесяти в длину, окаймленная мангровыми зарослями. В ночь ограбления они подплывут к этому дому на лодке, так, во всяком случае, уверял Зейго. И Джек верил ему, поскольку пару раз видел подобные ситуации в кино.
— Нормальная музейная охрана, — говорила тем временем Кэндейс. — И никаких дополнительных сторожей на время пребывания чаши нанимать они не собираются.
— А ты знаешь, где они будут? Я имею в виду, точное расположение?
— Знаю.
— И это точняк?
— Как в банке, — ответила она. — Оба будут снаружи обходить музей.
— Где конкретно снаружи?
— Ну, один из них обходит музей со двора, по кругу.
— Дергает за ручки дверей и проверяет, заперты или нет?
— Не думаю. Иначе может включиться сигнализация.
— А на хрен он тогда нужен?
— Наверное, ходит с фонариком и посвечивает. Смотрит, в каком состоянии окна, возможно, проверяет широкие входные двери. Они полные лохи и деревенщина, Гарри. И если и вступали когда в разборки в музее, так только с вандалами. И никто не ожидает нападения.
— Ну а другой? Ты вроде бы говорила, их двое?
— А второй ходит по периметру. Дело в том, что само здание обнесено каменной стеной и…
— Высокая?
— Шесть футов. И он делает обход изнутри. И с ним собака.
— Чудненько! Просто смерть до чего обожаю общаться с гребаными шавками!
— Доберман.
— Еще того хлеще! Ну а тот, который обходит музей? У него тоже собака?
— Нет.
— Он вооружен?
— Они оба вооружены.
— Хорошенькая работенка мне светит, как я погляжу! — проворчал Джергенс. — Ну а внутри на кого нарваться можно?
— Ни на кого.
— У них нет нужды во внутренней охране, — вставил Джек. — Считают, что системы сигнализации достаточно.
— Она включается тут же, как только кто-нибудь проникает в помещение.
— Чудненько, — повторил Джергенс.
— Причем это не какие-нибудь там примитивные устройства, — сказала Кэндейс. — Настоящий шедевр стоимостью четверть миллиона баксов. Последнее слово техники, предназначенное именно для охраны произведений искусства.
— Шедевр, но не последнее слово техники, — поправил ее Джек. — Его установили еще в 1979 году.
— А ну-ка, расскажите поподробнее, — попросил Джергенс.
Джек уже слышал всю эту историю — Кэндейс выложила ее ему вчера, как только пришла из библиотеки. И вот теперь она рассказывала ее снова в надежде, что Джергенс не даст слабины и не откажется от всей этой затеи. Ей страшно хотелось, чтоб дело у них выгорело. Она строила большие планы в связи с этим самым делом.
В 1979 году, в ожидании прибытия сокровищ Тутанхамона, музей вбухал двести сорок тысяч долларов в новую систему сигнализации, призванную уберечь от вторжения злоумышленников. И это несмотря на то, что за четыре года до этого президентом Фордом был подписан специальный акт под названием: «Гарантии от потерь при демонстрации предметов искусства и изделий, представляющих художественную и историческую ценность». Суть его сводилась к тому, что все вышеперечисленные предметы должны быть застрахованы. И Кэндейс подозревала, что Калуза вовсе не хотела войти в историю как город, где из музея, пусть даже такого захудалого, похищаются бесценные сокровища. В одной из газетных статей — в ней отчетливо улавливалась странная смесь провинциального бахвальства и столь же провинциального самоуничижения — было подробнейшим образом расписано, какие именно меры безопасности предпринял музей «Ка Де Пед». По словам журналиста, приобретенная музеем система напрочь отвергала даже теоретическую возможность покушения на сокровища. А приобретения эти сводились к следующему.
Магнитные контакты на всех дверях и дверных рамах. Установленные должным образом, они образовывали так называемую «правильную» цепь для контрольной панели.
— Не знаю, поймешь ли ты это, Джек, — сказала она. — Любая электронная система состоит из трех основных компонентов…
«Век живи — век учись», — подумал Джек.
— А именно: из датчиков, контрольного блока и сигнального устройства. Существует два типа сенсорных переключателей, нормально закрытые, которые сокращенно называют «НЗ», и нормально открытые, или «НО».
— Знаю. Слыхали про всю эту муру, — буркнул Джергенс.
— А я — нет, — сказал Джек.
«Тогда не суй свой гребаный нос в это дело», — подумал Джергенс, но вслух этого говорить не стал.
