Эд Макбейн - Забавы с летальным исходом
— Как бы он не облажался. В ту ночь, когда нам предстоит работа, — добавляет она.
— Вот уж не знал, что и ты с нами, — говорит Джек.
— Ладно, перестань.
— Просто я хотел сказать, ты вдруг исчезаешь…
— Мама заболела.
— Мы звонили твоей мамаше раз сто. И там тебя не было. И что-то мне не показалось, что она больна.
— Ну, теперь ей гораздо лучше.
— А почему ты не отвечала на звонки?
— Была занята.
— Чем это, интересно?
— Соображала, как лучше провернуть дельце. Думала о том, как Кори облажался последний раз в Лос-Анджелесе. Только на сей раз это тебе не аптека, Джек. Это музей, где хранятся вещички стоимостью два с половиной миллиона баксов, вот.
— Знаю.
Джек призадумался.
С таким видом, точно и сам думал о том же.
— Он очень ненадежный человек.
Самая сдержанная характеристика.
Джек снова впадает в задумчивость.
— А с греком уже встречались? — спрашивает Мелани.
— Да, Кори.
— А почему не ты?
— Не я.
— И он уже что-то дал?
— Пока нет.
— Ты в этом уверен?
— Уверен. Если б Кори получил аванс, мы бы уже начали нанимать команду.
— И когда планируешь получить бабки?
— В данный момент наш грек уже выехал сюда из Гренады. Кори собирается навестить его, как только он приедет. Времени осталось в обрез. И грек это понимает.
— А разве греку не все равно, с кем он имеет дело?
Джек оторвал взгляд от дороги.
— Что ты имеешь в виду?
— Разве его волнует, кто именно будет красть для него чашу?
Взгляд снова устремился на дорогу.
— Я хочу сказать, он ведь не помолвлен с Кори, нет?
— Думаю, нет.
— Таким образом, команду может набрать кто угодно, верно?
Молчание.
Она не сводит с него глаз.
Джек по-прежнему смотрит через ветровое стекло на дорогу, руки крепко сжимают руль. Над дорогой дрожит раскаленный воздух. Время от времени, точно мираж, возникают и исчезают черные маслянистые лужи.
— Да, кто угодно, — нехотя произносит он наконец.
— Тогда это будем мы с тобой, — говорит она.
В рапорте Паркера, который он дал Карелле, значились имена, адреса и телефоны трех остальных участников драки в коктейль-баре. Тех самых ребят, которых официантка обозвала клоунами. Одного из них действительно звали Ларри, тут она не ошиблась. Правда, в рапорте было указано полное имя: Лоренс Рэндольф Родино, а также рабочий адрес: «Компания Андриотти по расфасовке мяса и мясных продуктов», дом № 1116 по Хэмптон-стрит. То есть где-то на окраине, в районе Квотер.
Короче, у черта на рогах, если ехать от 87-го участка, что на Гровер-стрит. Но, как ни странно, Карелла проделал весь этот путь без особых затруднений. На улицы вышла вся снегоочистительная техника, имевшаяся в городе, и они так и сияли чистотой, словно именно в таком виде собирались дождаться настоящего тепла. Мало того, дикторы, передающие прогноз погоды, настолько запугали людей, что многие не стали оставлять машины у дома, а потому и этой помехи на дорогах не было. Карелла припарковался в ряду грузовиков, с которых на специальные кары разгружали огромные и плоские мясные туши. И уже направился к входной двери дома под номером 1116, как вдруг его остановил какой-то мужчина в белом халате и белых перчатках и крикнул:
— Эй, мистер! Здесь парковаться нельзя!
— Полиция, — бросил через плечо Карелла и створил дверь.
Еще один мужчина в белом халате и перчатках остановил его на входе.
Прямо как в кино о Джеймсе Бонде.
— Чем могу помочь? — спросил незнакомец.
Карелла сверкнул жетоном.
— Полиция, — сказал он. — Мне нужен Ларри Родино.
— У нас зараженного мяса нет, — ответил человек в белом.
— Я не зараженное мясо пришел искать. Я ищу Ларри Родино.
— Дверь в конце коридора, — сказал мужчина. — У нас мясо чистое.
Карелла дошел до конца коридора и постучал в дверь, на которой не значилось ни имени, ни номера.
— Войдите, — ответил голос.
Карелла отворил дверь и в нерешительности застыл на пороге.
— Мистер Родино? — спросил он.
— Да. А вы кто?
— Я из полиции, — ответил Карелла и затворил за собой дверь. Потом подошел к столу и протянут руку. — Детектив Карелла, — сказал он. — 87-й участок.
— А я думал, личинками занимается участок 10, — пробурчал Родино.
— Нет, зараженное мясо тут совершенно ни при чем, — сказал Карелла.
— Тогда как вы о нем узнали?
— Я же смотрю телевизор… Я по другому делу. Хочу задать вам несколько вопросов о той драке в баре «Серебряный пони», двадцатого декабря.
Родино покачал головой.
— Вас интересует пушка, верно? — спросил он.
Плотного телосложения высокий мужчина — Карелла догадался об этом, несмотря на то что Родино сидел и было трудно определить его рост. Густые вьющиеся каштановые волосы, карие глаза, пушистые каштановые усы, крутой подбородок с ямочкой посередине. Карелле не хотелось бы вступить с таким в драку в баре. Не только в баре, в любом другом месте — тоже.
— Из нее кого-то прихлопнули, верно? — спросил Родино.
Казалось, для подобного заявления были все основания.
И Карелла тут же насторожился: откуда это ему известно?
— С чего вы взяли? — спросил он.
— Раз вы заявились сюда не для того, чтоб искать личинки в мясе, чего у нас, надо сказать, не было и нет, стало быть, дело в пистолете. И стало быть, из него или кого-то прихлопнули, или же он фигурировал в ограблении. Иначе о драке, которая и яйца выеденного не стоила и после которой всех отпустили по домам, речь бы не шла. Я прав или нет?
— Попали в десятку.
Родино поднял на него глаза.
— Вы хорошо знали Эрнста Коррингтона?
— О Господи… — пробормотал Родино. — Он что, покончил с собой?
— Тогда уж не знаю, что и думать… О Бог ты мой, его убили, да?
— Да.
— Из его собственной пушки?
— Нет. Из дробовика.
— Где? Когда?
— Во Флориде. Вечером, в прошлый вторник.
— Бог ты мой… Но при чем тут тогда «вальтер»?
— Вы видели этот «вальтер»?
— Конечно, видел. Как не увидеть!.. Вам когда-нибудь тыкали стволом прямо в физиономию?
— Нет, — сухо ответил Карелла. — Расскажите-ка поподробнее.
— Ну… просто драка вышла из-под контроля, вот и все.
— Так вы были знакомы с Джеком и Кори, правильно?
— Да, конечно. Были знакомы.
— И при каких обстоятельствах познакомились?
— Да просто встречались в «Пони».
— А до того Кори не знали?
— Нет. Но знал, что он отсидел срок, если именно это вас интересует.
— А откуда вам стало это известно?
— Ну он, в общем-то, и не слишком скрывал. Иногда мне даже казалось, он гордится этим. Ну, вы меня понимаете… Словно тюрьма — это некий знак отличия, что ли… Что он сумел выжить в тюряге.
— Ага.
Знак отличия, надо же, подумал Карелла.
— Расскажите мне, с чего началась драка.
— Ну, Джек стал нарываться и…
— С чего это вдруг?
— Просто нажрался, вот и все.
— Да, но с чего он так завелся?
— Кажется, один из нас сказал что-то такое об ихней троице.
— Какой именно троице?
— Ну о нем, Кори и Холли. Той рыженькой, что ходила с ними все время.
— Это ведь были вы, верно?
— Что значит «я»?
— Вы первым сказали об этой троице?
— С чего вы взяли?
— Джеки Рейнз подкинула эту мысль.
— Кто, черт возьми, она такая, эта Джеки Рейнз?
— Официантка, которая работала той ночью.
— Ах, Джеки… Да, помню, официанточка. Так это она вам сказала?
— Да, она.
— Ну раз такое дело… Да, возможно, именно я ляпнул это первым. Потому как не раз видел эту троицу вместе.
— Кого видели вместе?
— Ну, эту троицу… Причем не только в «Пони».
— Когда это было?
— Примерно в ноябре.
— И где же вы их видели?
— Сроду не догадаетесь!
— Но все-таки?..
— В музее.
— Каком именно музее? — спросил Карелла.
— В МИА, — ответил Родино.
И рассказал, что однажды, непогожим ноябрьским днем, в Музее искусств Айзолы было полным-полно школьников и студентов со всего города. Они пришли посмотреть выставку из Афин. Родино же пришел туда с другой целью. На сорок втором году холостяцкой жизни он вдруг обнаружил, что нет на свете лучшего места, чем музей, где можно клеить молоденьких девушек. Именно в музеях или же на благотворительных ярмарках. Но поскольку ноябрь в этом городе — самое поганое время года, никаких ярмарок под открытым небом не проводилось. А потому оставались лишь музеи. И вот мрачным, серым и холодным ноябрьским днем, в субботу, он направился в МИА.
Его совершенно не интересовала вся эта греческая мура, выставленная в залах на втором этаже. Зато он заметил, что туда валом валят двадцатилетние студентки из колледжей. Поднимаются по лестнице и выстраиваются в длинную очередь, чтобы увидеть, как это было обещано на афише, «ЗНАМЕНИТУЮ ЧАШУ СОКРАТА». На той же афише красовалась фотография некоего небольшого сосуда типа бутылочки или пузырька, покрытого грязью и повернутого так, чтоб было видно донышко. А на донышке были выцарапаны три буквы: «ΣOK». Ниже, тем же самым цветом, что и заголовок, были набраны слова: «Находка века. Выставка работает с 9 до 15 ноября».
