Петр Акимов - Плата за страх
Панкратова воспользовалась инвентаризацией, и отныне Валерий Захарович рассматривал заявки на расходы только в письменном виде и только с третьего по пятое число каждого месяца. Все просьбы о деньгах, которые поступали в иное время, Тамара даже не показывала шефу. На нее жаловались. Это ведь теоретически всем хочется порядка. А практически привычка к хаосу подобна наркотической зависимости.
В том-то и прелесть порядка вообще и стандартизированных отчетов, в частности: узкие места вылезают сами, вне зависимости от настроений. Необходимость заранее обосновывать командировки заставила готовить для каждой из них бизнес-планы, а методичность Панкратовой вынуждала предоставлять и письменные отчеты о всех командировках. В результате этой простой вроде бы системы прибыльность командировок выросла в апреле и мае на 17 процентов — немалые деньги.
— Но у нас уже две лампочки перегорели в кабинете! — вознегодовал в середине апреля начальник отдела маркетинга Бутицкий, который курировал и хозрасходы. — Что же нам теперь, две недели, до третьего, в потемках работать?
— А вы до этого не знали, что лампочки перегорают?
— Ладно, допустим, мы ошиблись. Должны были предусмотреть, — смирялся Лев Александрович, перед тем как пустить в ход свой главный аргумент, — но работа же не должна страдать!
— Вы правы.
— Значит, вы отдадите заявку на подпись?
— Нет.
Лампочки стоили копейки. Бутицкий запросто мог купить их на свои деньги. Но тут уж шло на принцип. Сегодня эта мымра маринует копеечную заявку, а завтра похерит спешную командировку. И главный маркетолог нажаловался Воротникову. Тот вызвал Тамару Владиславовну и заорал на нее, едва она переступила порог:
— Ты что, перемать вашу мать! Уже и с лампочками меня будут дергать из-за тебя?! Сами не можете решить? Развела тут гребаную бюрократию! Где их заявка? Давай я подпишу. Что ты мне суешь?
— Опись оргтехники по отделу Льва Александровича. Двух ноутбуков не хватает. Один из них до сих пор дома у сотрудницы, уволившейся три месяца назад.
— Да? — Воротников уже злился по новому адресу, и Бутицкий начал понимать, что сунулся с лампочками действительно как-то некстати. — А где второй?
Панкратова молча повернулась к своему оппоненту.
— Он как-то, — замялся Лев Александрович, — делся куда-то.
— Спе-е-ерли?!
Дольше всех наведению порядка сопротивлялась бухгалтерия. Как ни странно. Привыкнув подписывать у шефа кассовые ордера задним числом, главбухша искренне полагала: уж она-то заслуживает особого отношения. Простая мысль, что либо правило есть для всех, либо его нет ни для кого, дошла и до бухгалтерши.
Воротников в работе был откровенным до цинизма, добрым до глупости, гениальным до эгоизма, но почти всегда — интересным. Он разительно отличался от верховенствующего в России типа богача-скороспелки, нувориша, который готов обманывать и обдирать до последней нитки кого угодно, даже друзей, партнеров и ближайших сотрудников. Рубить, короче, сук, на котором «сидит» любой бизнес. Валерий Захарович был совершенно из другого теста. Обладая удивительным чутьем на деньги и прибыль, он, казалось, больше радовался росту зарплаты и доли в доходах фирмы своих сотрудников, чем собственным. На каждом совещании начальников отделов и филиалов Воротников неустанно повторял:
— Нам выгодно учить людей работать. Чтобы они, тратя как можно меньше времени и сил, зарабатывали как можно больше. Во всем мире, не только у нас, сказать человеку: «Ты акционер, ты имеешь свою долю от прибыли всей фирмы!» — мало. Акционерами не рождаются. Ими учатся быть.
В Воротникове странно уживались вспыльчивая, чреватая обидной язвительностью грубость и выносливая снисходительность.
Как это и бывает обычно, от заботы об общем благе Панкратова получила нечаянную выгоду для себя лично. Помимо премии. Тамаре Владиславовне удалось вызволить переносной компьютер от уволившейся сотрудницы. Шеф разрешил ей забрать ноутбук домой. Чтобы она могла работать вечерами, возвращаясь домой пораньше, и в выходные, не тратя время на дорогу до офиса.
Эта машинка неожиданно стала сущей находкой для дочери. Зайка, не по-детски терпеливая, никогда не жаловалась, что ей скучно дома одной. Она жила так, как привыкла. Смотрела телевизор, листала книжки с картинками, которые Тамара ей покупала, даже если с деньгами было совсем худо. Когда в доме появился мощный «Тошиба», девочка восприняла его как ожившую сказку. И не только из-за игр, которыми предыдущие обладатели компьютера его туго набили. Зайку особенно заворожили две программы.
Детская энциклопедия, в которой роскошные по качеству иллюстрации сопровождались наложенными на музыку текстами, творила чудеса, помогая девочке развивать мышление. Компьютер ведь не устает и не злится. Он одно и то же готов повторять столько раз, сколько нужно. Но еще больше понравилась Зайке программа для художников. Можно было рисовать, используя полтысячи цветов, делать коллажи из фотографий и даже небольшие мультфильмы.
Сначала Тамара не позволяла дочке одной включать компьютер. Она панически боялась, что та может что-нибудь испортить.
Но со временем убедилась, что Зайка, с трудом говорившая, плохо запоминавшая буквы и цифры, обретя в машине терпеливого друга и наставника, преображается на глазах. Она была готова сутками сидеть в наушниках возле плоского экрана, перебирая ставшими вдруг подвижными пальчиками клавиши и уверенно оперируя «мышкой».
Все взаимосвязано в жизни. Радость, которой прибавилось в ее доме вместе с достатком и компьютером, сопровождалась стабилизацией отношений и на работе. Даже невольно обиженные ею сослуживцы, неохотно привыкавшие к новой — спокойной, но неотвратимой — дисциплине, дулись гораздо меньше.
Подобрела к ней и Колоскова, перестав подозревать Панкратову в соперничестве. Подготовленные референтом сводки раскрывали те резервы, которые она сама упускала в работе с выгодными клиентами. Колоскова надеялась женить на себе Воротникова и, примеривая на себя роль шефини, училась ценить курицу, несущую золотые яйца.
То, что Ирина Павловна, по ее выражению, «вышла на финишную прямую» и что Воротников под ее нажимом вот-вот подаст на развод, она ни от кого не скрывала. Большинство сослуживцев осуждали служебный адюльтер, но все-таки старались дружить с потенциальной хозяйкой.
— Молодец, Ирка! — завидовала секретарша Людмила, когда они с Панкратовой поглощали разогретый в микроволновке обед. — Соображает. Сейчас путных свободных мужиков попросту нет. Все прихвачены. Остались одни пацаны, нищие да пьяницы. Значит, надо искать, кого жены не ценят или плохо стерегут.
— Джунгли какие-то, — не сдержалась Панкратова, обычно избегавшая разговоров на внеслужебные темы.
Она полагала, что, чуть дай волю, последуют вопросы и к ней самой — о муже и о дочери. А ей совершенно не хотелось давать повод для жалости. Предпочитала держаться так, точно у нее дома был сущий рай. Включая любящего заботливого супруга.
— Ага, — джунгли. А как вы хотели? — франтовато закуривая, посматривала на нее свысока Людмила. — Не всем же везет. Но я бы на вашем месте не расслаблялась. Хороший мужик — слишком большая ценность и редкость, чтобы на него полагаться. То, что у них между ног, своевольно. Не уследишь, как одна останешься.
Тамару покоробило, что совсем молоденькая Людмила уверена, что мужик и сам по себе — ценность. А женщина — нет. Только что-то незаметно, чтобы за границей нашими самцами интересовались. Зато жены из России там — нарасхват. Европейцы и американцы специально сюда едут, чтобы жену найти. Но вслух Панкратова сказала:
— Ты как старушка рассуждаешь.
— Нет, как раз как молодая. Которую обошли при дележке. Разве я виновата, что те, кто мне нужен, давно расхватаны? — Люда сурово поджала губы и с ожесточением призналась: — Мне не до жиру. Я, как вы, всю себя в работе гробить не собираюсь. Если богатенький Буратино попадется, я его зубами у кого угодно выдеру. И потом с него глаз не спущу! Смотрите на Ирку: днюет и ночует у нас в приемной. Эта, — Людмила вздохнула с сожалением, — свою добычу из когтей не выпустит.
— Ладно, хватит облизываться. Лучше наведи порядок в базе данных. У тебя там опечаток — немерено.
— Ох и зануда же вы, Тамара Владиславовна! Вам лишь бы, как курочке, по зернышку удачу собирать.
— А тебе что, все и сразу подавай?
— Разумеется. Точно! Все и сразу! Иначе ведь и не бывает. Это только в букварях можно потихоньку, копя, сопя и вкалывая, счастьем запастись. А в жизни оно либо готовенькое, в полном комплекте, с деньгами и кайфом, сваливается. Либо — полный облом.
— Людочка, это скользкая теория, — не удержалась Тамара Владиславовна. — Разве ты в школе не проходила книг, в которых любители заиметь все и сразу, как в рулетке, чаще все и сразу теряют?
