Софи Ханна - Солнечные часы

– Да, как раз собираюсь… – ответила Ивон испуганно, как нашкодивший ребенок, которого поймали за руку.

– Куда?

– В Шотландию. Бен говорит, мне не помешает отдых. Я согласна.

– Он тоже поедет?

– Да. Как друг. Не понимаю, почему вы интересуетесь мной и Беном.

– Я много чем интересуюсь, – улыбнулась Чарли.

– Мы не имеем к этому делу никакого отношения.

– Оставьте адрес, по которому вас можно будет найти.

Ивон потянулась к сумочке, нашедшей место у дивана, между чашек и газет, и вручила Чарли знакомую карточку.

– Шале «Серебряный холм»? – ровным тоном спросила Чарли. – Вы едете в этот пансионат? Почему именно туда?

– У меня там большая скидка. Я им разработала веб-сайт.

– Как это вышло?

Ивон была ошарашена интересом Чарли.

– Грэм, это владелец пансионата, дружен с моим отцом. Он учился у папы в университете, отец преподает классическую филологию.

– Где?

– В Оксфорде. Грэм был лучшим на своем курсе. Папа был разочарован, что он не остался в университете. Но зачем вам все это?

Чарли оставила ее вопрос без ответа. Грэм – без пяти минут профессор античной филологии. Поддразнил Чарли, когда она упомянула, что читала «Ребекку» Дафны Дю Морье. «Ух ты! Шикарно, сержант». Он что, стеснялся своей образованности? Ну и скромность. Прекрати, велела себе Чарли. Ты не влюблена. Мимолетный интерес – и только.

– А Наоми когда-нибудь бывала в «Серебряном холме»? У нее тоже была их карточка.

Ивон покачала головой:

– Я пыталась ее уговорить, но… после знакомства с Робертом она отказывалась где-нибудь отдыхать. По-моему, считала, что если вместе с ним нельзя, то без него тем более.

Чарли задумалась. Вот, значит, откуда у Наоми та карточка. Грэм знаком с Ивон… Никуда не денешься – придется ему позвонить. Наоми и Роберт могли побывать в «Серебряном холме», несмотря на заверения Ивон.

– Какого черта ты к ней прицепилась? – буркнул Гиббс, когда они сели в машину. – Далась тебе мисс Никотин-с-ментолом и ее муженек-хиппарь. Хамье! Мы любуемся на подоконник с атрибутами наркоши, а он и ухом не ведет!

– Меня интересуют отношения других людей, – отрезала Чарли.

– Кроме моих. Унылого старика Криса Гиббса и его унылой подружки.

Костяшками пальцев Чарли помассировала виски.

– Бога ради, Гиббс! Не хочешь жениться – не женись. Скажи Дебби, что передумал.

Гиббс смотрел прямо перед собой.

– То-то вы все повеселились бы, – пробурчал он.

– Даже не знаю… – Пруденс Келви сидела, подложив под себя ладони, и разглядывала увеличенную фотографию Роберта Хейворта.

Сэм Комботекра понадеялся, что ему удалось скрыть разочарование.

– Когда вы достали снимок, я удивилась – это не то лицо, которое у меня перед глазами стоит с тех пор… с тех пор, как это случилось. Но воспоминания и… чувства искажают реальность, правда ведь? Может, это и он. Просто я… не могу сказать, что узнала его. – Она надолго умолкла, затем спросила: – Кто он?

– Я не имею права говорить. Извините.

Келви приняла отказ без возражений. Сэм решил не сообщать, что ДНК ее насильника сейчас сравнивают с ДНК человека из Калвер-Вэлли, которого обвиняют в совершении очень похожего преступления. Сэм догадывался, что на самом деле Пруденс Келви ничего не хочет знать. Она была потрясена, увидев Сэма на своем пороге, и ее все еще трясло. Надо полагать, пройдет не один день, прежде чем она свяжется с ним и спросит, что удалось узнать.

Пруденс вообще постоянно сомневалась и осторожничала, говорила только о том, в чем была уверена. Сэм рассчитывал, что с Сандрой Фригард ему повезет больше. Когда он поднялся, бедная Пруденс обмякла от облегчения. Сэму стало не по себе от мысли, что его собственное лицо тоже теперь связано у Пруденс с выпавшим на ее долю кошмаром.

Дорога до дома Сандры занимала около часа. Сэм не впервые проделывал этот путь. Он ничего не имел против М62, если, конечно, шоссе не стояло, но вот Шипли и Брэдфорд он ненавидел, их угрюмые обшарпанные муниципальные дома, стеклянно-сверкающие, но не менее гнетущие торговый центр и новый кинотеатр с многоэтажной стоянкой. Куда ни глянь – тоскливые серые кварталы, плод скудного воображения архитектора.

На его счастье, дороги оказались свободны, и Сэм затормозил у дома Сандры Фригард через сорок пять минут после того, как распрощался с Келви. Сандра во многом была полной противоположностью Пруденс Келви. С самого начала Сэм почувствовал себя с ней легко, точно они знакомы много лет, и быстро перестал тревожиться о том, что и как сказать. Даже если он появлялся без предупреждения, она встречала его с улыбкой и щебетала, едва позволяя вставить слово. Она сыпала именами и событиями: на миг отвлечешься – и уже нет никакой возможности ухватить ее мысль. Сандра умудрялась охватывать несколько тем в минуту. Она нравилась Сэму; он подозревал, что словоохотливость – ее способ снять с него напряжение. Наверное, она чувствовала, как тяжело ему общаться с такими, как она, – женщинами, которые прошли через ад из-за мужчин. В их присутствии Сэма одолевало острое чувство вины.

– … Ясное дело, ошибиться вполне могли Питер и Сью. Поэтому Кавита и подумала, что мне это небезразлично.

Сэм не имел ни малейшего понятия, о чем речь. Питер, Сью и Кавита – его коллеги. Сандра была на короткой ноге со всей его командой и всем дарила надежду – даже когда расследование начало топтаться на месте и уже мало кто рассчитывал схватить насильника. Сандра не желала сдаваться. Она организовала местную группу поддержки жертв насилия, помогала женщинам советами, работала волонтером в кризисном центре и у «Самаритян». В последнюю встречу с Сэмом она заговорила о книге. «Почему бы и нет? – Сандра виновато улыбнулась. – В конце концов, я писатель и о том, что случилось, никогда не забуду. Сначала думала, что использовать реальный опыт нехорошо, но… я ведь никого не использую, только себя. А если я не против такой эксплуатации, то и никто не против».

– Я привез фотографию, Сандра, – прервал ее болтовню Сэм. – Хочу показать тебе. Мы думаем, это он.

Сандра замерла с открытым ртом.

– В смысле… он у вас? – протянула она наконец.

Сэм кивнул.

– Давай, показывай.

Он вытащил фото из кармана, протянул ей. Сандра взглянула – и с пытливым прищуром уставилась на Сэма:

– Это шутка?

– Конечно, нет. Это не он?

– Нет. Совершенно точно.

– Жаль. Извини…

Сэм Комботекра чувствовал себя виноватым. Надо было предупредить ее, чтобы не теряла надежды. Нельзя было так сразу показывать снимок. Может, ее железная стойкость – только видимость. Вдруг Сандра теперь…

– Сэм, я его знаю.

– Что? – Он вскинул голову. – Но ты ведь сказала…

– Сказала, что он не тот человек. – Сандра Фригард рассмеялась при виде изумленного лица сержанта. – Это Роберт Хейворт. С чего ты взял, что он насильник?

Глава семнадцатая

Я держу тебя за руку. Кто не испытывал этого чувства, тому не осознать его силы. Твой яростный огонь сжигает мрак внутри меня. Прикосновение к тебе осветило меня, и сейчас я чувствую себя, как в день нашего знакомства на станции техобслуживания. Мне тепло и спокойно. Я снова забралась на уступ в скале. Я уже начала гаснуть, но меня как раз вовремя подключили к источнику питания моей жизни. Ты испытываешь то же самое? У медсестер спрашивать не буду – начнут говорить о шансах и статистике: «Исследования показали…»

Я уверена – ты знаешь, что я рядом. Можешь не шевелиться и ничего не говорить, энергия узнавания греет мою ладонь.

Сержант Зэйлер стоит в углу палаты, наблюдает за нами. По дороге сюда она предупредила, что твое состояние может меня расстроить, но она увидела, как ошибалась, когда я с порога рванулась к кровати, чтобы прикоснуться к тебе. Я вижу тебя, Роберт, а не бинты и трубки. Только тебя и монитор, который показывает, что твое сердце бьется, что оно живет.

Изголовье кровати приподнято, и ты такой расслабленный, будто задремал на шезлонге с книжкой.

– Первый раз, – говорю я сержанту Зэйлер. – Первый и единственный раз в жизни ему удалось сбежать от реальности. Потому он и не хочет просыпаться.

Она глядит на меня скептически.

– Помните, Наоми, что время ограничено.

Я сжимаю твою ладонь.

– Роберт… – шепчу тихо. – Все будет хорошо. Я люблю тебя.

Буду говорить, как говорила бы, если бы мы были одни; не хочу, чтобы ты уловил во мне перемену и испугался. Я все та же, и ты все тот же, нас нисколько не изменила ситуация, в которую мы попали, правда, Роберт? Будем считать сержанта Зэйлер предметом обстановки. Будем думать, что она ничем не отличается от маленького черного телевизора на полке напротив твоей кровати, или зеленого стула с деревянными подлокотниками, на котором я сижу, или пластмассового столика с закругленными углами, на котором стоит стакан и графин с водой.