Екатерина Лесина - Золотые ласточки Картье
Хотя думалось, да… И думая, что о парке, что о девчонках, что о маме, Витюша вышел в коридор и увидел ее, девчонку, которая устроилась на подоконнике, мотая ногами.
Увидев Витюшу, она помахала ему рукой и с подоконника спрыгнула.
– Привет, – сказала девчонка и за руку взяла. – Давай знакомиться. Я – Анна…
– Витя, – ответил Витюша, подумывая о том, что желания продолжать знакомства не имеет. Но он чуял, у девицы этой совершенно иные планы.
– Я знаю, как тебя зовут. Мама говорила.
– Мама?
Татьяна ничего не рассказывала об этой… Анне…
– Наша мама, – уточнила она. – Родная. Она умерла.
Екнуло сердце, остановилось почти, прежде чем Витюша сообразил, что говорит Анна вовсе не о Татьяне. И выдохнул с облегчением и от радости, что с Татьяной все-то в порядке, почти простил девицу за ее наглость.
– А я вот одна осталась… и решила, что нам надо с тобой познакомиться, раз уж ты мой брат.
– Чего тебе надо?
Брат? Братом себя Витюша не ощущал, и сколько ни разглядывал девицу, родственные чувства не пробуждались.
– Ничего. Тебя увидеть. Пойдем, по мороженому съедим? Или тебе нельзя? Мама говорила, что тебя держат в строгости…
Мороженое покупал Витюша.
Он сам не понимал, зачем разговаривает с нею, точнее, не разговаривает, слушает ее сбивчивую речь. Тощая, угловатая, нервная какая-то. Анна постоянно находилась в движении. Она ела мороженое жадно, откусывая куски, давясь и все равно кусая. Облизывала серые губы, и пальцы тоже, и палочку обсасывала долго.
– Будешь? – спросила, указав на Витюшино эскимо, к которому он не притронулся. Купил сугубо за компанию, а когда покачал головой, что, мол, не будет, Анна попросила: – Дай мне. Я мороженое люблю, и вообще поесть люблю, но денег нет. Ты не подумай, что я к тебе только за деньгами. Я квартиру буду сдавать… давно хотела, но стремно как-то. Поможешь?
– Чем?
– Ну… посидеть… посмотреть жильцов, а то я – это несерьезно.
– А я – серьезно?
– Ты – мужчина, – сказала Анна, и как-то Витюша вдруг осознал, что он и вправду мужчина.
– Помогу.
Не ради нее, но ради спокойствия Татьяны, которая – Витюша чуял – появлению Анны не обрадуется. Но ведь сестра…
– Тогда до завтра, – Анна сунула картонку с нацарапанным адресом. – Ты ничего такой… не думай, я от тебя денег не возьму, мне просто помощь нужна. Чтобы не обманули.
Против Витюшиного ожидания, сдать квартиру получилось легко. Анна сама разговаривала с потенциальными постояльцами, а от Витюши требовалось одно – сидеть с видом серьезным и хмурым, олицетворяя собой ту самую мужскую силу, которая просто-таки обязана была стоять за плечами слабой женщины.
– Три студентки на две комнаты. Нормалек, – сказала Анна, приняв решение. – Пошли в магазин.
Аванс она получила, чему обрадовалась неимоверно.
– Зачем?
– Боже, Витюша, ты тормоз… за едой, естественно! У меня вторую неделю холодильник пустой!
Выбирать продукты она не умела совершенно, норовила схватить то, что в более яркой упаковке, не думая ни о качестве, ни о цене. Тут Витюша пришел на помощь, у него-то после походов с Татьяной опыт имелся.
– Ну ты, блин… зануда, – проворчала Анна, когда Витюша вытащил из корзинки упаковку дорогого немецкого йогурта. – С тобой праздника не устроишь.
– После праздника тоже надо будет жить, – спокойно заметил он. – Ань, ты мне, конечно, сестра, но…
– Но содержать меня ты не станешь. Понимаю.
– Не понимаешь. Я и себя не содержу. Мы живем на то, что зарабатывает Татьяна, она дает мне кое-какие деньги, но… Где твой отец?
– Умер. Еще год тому… тогда-то все плохо и стало. Он так и не развелся. Мама до последнего надеялась, а он взял и того… у него там тоже имеются детишки, только они нас знать не хотят. Мама после его смерти слегла… лечилась… Все, чего ценного было, продали… не помогло… хорошо хоть квартирка осталась… и ты вот. Я думала, что ты – тоже зануда… а ты славный. Жаль, что мы раньше не встречались. Я вот всегда хотела старшего брата иметь. Но ты ж про меня не расскажешь, да?
Она была права: Витюша так и не нашел в себе сил рассказать об Анне. Он возвращался домой, смотрел на Татьяну… и придумывал очередную историю о своей занятости. Поход в библиотеку. Или помощь, о которой его попросили товарищи. Или прогулка с друзьями. Татьяна верила. Да и как ей не верить, когда ее мальчик не умел врать?
Анна не требовала многого. Ей и вправду не нужны были деньги, во всяком случае те, которые он мог дать. Она училась старательно, пусть и получалось у нее не слишком хорошо. Там, где Витюша запоминал с лету, Анне приходилось заучивать едва ли не наизусть.
Но она была полна решимости.
– Я поступлю в универ, – сказала она, закрыв учебник по математике. – Вот увидишь, поступлю.
– Конечно.
Витюша занимался с сестрой, хотя порой его неимоверно бесило ее непонимание простых вещей, казалось бы, элементарнейших.
– Только надо выбрать университет правильно, – уточнил он. – Нет смысла лезть туда, где высокий конкурс. И лучше пойти на гуманитарную специальность.
– Нет.
– Почему? – Этакое Анино упрямство не злило, скорее удивляло его. – С русским у тебя все нормально. И литература… А вот математика не дается. Ты ее не любишь.
– И не полюблю. Я не ботан, чтобы математику любить, – фыркнула Анна.
– Значит, я ботан?
– Еще какой. Не обижайся.
Обижаться на Анну Витюша и не думал. Напротив, в его жизни, которая ему весьма даже нравилась, вдруг появилось нечто, чего не хватало. А он и знать не знал, что этого не хватает. Откуда? Он вдруг повзрослел, заботясь об Анне, и с высоты собственной взрослости, в которой прежде ему отказывали, взирал на нее с умилением.
Любовью? Пожалуй что да. Анну было за что любить. Во-первых, несмотря на возраст, она была на диво самостоятельной и с легкостью управлялась что с трехкомнатной квартирой, что с жиличками, что с собой. Во-вторых, она отличалась несвойственным Витюше, а оттого несколько непонятным упорством. В-третьих, Анна была его сестрой. И если поначалу Витюша не ощущал между собой и ею связи, то постепенно он свыкался с мыслью, что был братом. Старшим.
– Не обижаюсь, – он погладил Анну по голове, но она отстранилась, насупившись, бросила:
– Я не маленькая. Я знаю, что делаю. Среди филологов одни девки.
– И что?
– Как я выйду замуж там, где одни девки?
– А ты собираешься в универ только для того, чтобы замуж выйти?
– Ну не для того же, чтоб потом всю жизнь в школе русский язык преподавать, – Анна посмотрела на братца едва ли не с жалостью. – Витюш, порой ты как маленький… Ну вот что я могу? Стать училкой?
– А чем плохо?
– Ничем. Детей я не люблю. Пахать придется сутками. Платят гроши… Можно еще на медсестру или парикмахершу учиться, но вот беда, это все – не мое, – сейчас Анна вновь выглядела старше своих лет. Витюшу это неприятно поразило. – Я хочу нормально устроиться в жизни.
– Выйдя замуж?
– Именно. По-моему, женщины испокон веков так делали. Главное, правильного мужа подобрать. Кстати, у парикмахерши и медсестры шансов немного. Сейчас мужчины предпочитают женщин с высшим образованием. И в целом у меня неплохие шансы. Я самостоятельна. Неглупа, с характером спокойным, с квартирой, что гораздо важнее характера, то есть не нищая.
Эту логику Витюша не очень понимал.
– Погоди, ты ведь будешь искать… состоятельного жениха.
– Лучше, если богатого, – поправила Анна и усмехнулась. – Но, видишь ли, Витюша, нищая невеста никому не нужна. А я не нищая. Я… если немного не того круга, то это можно исправить. Понимаешь?
Он не понял, но разговор этот, весьма, следовало сказать, неприятный, почел за лучшее свернуть. Правда, уже собираясь домой, он не удержался, спросил:
– А ты уверена, что сумеешь выйти замуж? Если твой жених состоятельный, то…
– Сумею, – ответила Анна, глядя в глаза. – Поверь, главное – решиться, а там…
Тогда же она показала ему ласточку, белую птицу на серебряной цепочке.
– От мамы осталась, – Анна погладила крылья. – Ласточка сделает так, что у него шансов не останется.
…Анна поступила, с трудом, со скрипом, но все же поступила в весьма приличный вуз, и Витюша по праву гордился собой, ведь именно его стараниями она подтянула математику.
– Спасибо, братец, – Анна поцеловала его в щеку. – И не обижайся, что мы станем видеться реже…
Училась она старательно. И искала жениха.
Как совмещала одно с другим, Витюша представлял плохо, но Анна явно знала, что делает. Видеться они стали реже, но, как ни странно, Витюша не испытывал облегчения, напротив, теперь он волновался за сестру.
– Ой, не нуди, – говорила она, когда Витюша объявлялся и вновь заводил разговор о Татьяне, о том, что следует с ней познакомиться, что Анну она примет если не как родную дочь, то… – Я понимаю, что ты хочешь, как лучше, но у меня своя жизнь.
И вправду своя. Витюша в этой жизни становился гостем, званым, дорогим, но лишь гостем.
