Алина Егорова - Рубины леди Гамильтон
– Говорит. Отличная машина, давно такую хочу. Можно и не серебристую, я не привередливый.
– Абрамова после конкурса уехала на серебристой «Тойоте Хайлендер». К бизнес-центру близко не подъедешь, а камеры наружного наблюдения «видят» только пространство под козырьком. На хрена их вообще там повесили, спрашивается? И хоть бы одна собака номера этой «Тойоты» запомнила! Как теперь прикажете ее искать?
– А ты запрос в ГИБДД отправь, чтобы они выдали тебе список засветившихся «Тойот». Найти что-нибудь без номеров – шансов мало, но иногда этот метод себя оправдывает.
– Толян, не в службу, а в дружбу! Ты, я вижу, в отпуск лыжи навострил и уже по всем делам отписался, а у меня бумажной волокиты – выше крыши. Свяжись с ними сам, а?
– Куда же от тебя денешься! Диктуй данные.
* * *Анатолий Шубин давно понял: в России карта, что тебе при разделе выпадает и удачу сулит, слезу любит. Это у американцев принято при любых обстоятельствах скалить зубы и говорить, что дела у них идут о’кей. А у нас все иначе. У русских нельзя хвастаться ничем, вот жаловаться – сколько угодно. Иначе удача от тебя отвернется. Украинцы, например, тоже чтобы не спугнуть удачу, на вопрос: «Как дела?» – отвечают: «Грошей нема, усе погано». Наши люди! Шубин только похвастался, что едет в Крым, как его вызвал к себе полковник и, глядя куда-то в окно, сообщил, что отпуск ему придется перенести. В связи с производственной необходимостью. Как обычно, руководству нахлобучку выдали за низкую раскрываемость, и теперь придется отдуваться личному составу. Смысл приказа сводился к необходимости побыстрее завершить расследование по тяжким преступлениям, то есть в их случае, придать ускорение делу Рыжикова. В связи с той же служебной необходимостью Кострова отправили в командировку, закрывать дыры по другому срочному делу.
Толик вернулся в свою обитель, швырнул портфель на стол, зло зыркнув на Юрасова.
– Что это ты, Толяныч, такой мрачный – плохие места на поезд достались? – поддел его Антон. Ему еще с утра стало известно, что к расследованию подключат Шубина.
– Да пошел ты! Лучше давай-ка ближе к делу.
– К делу так к делу. Я тут для тебя материалы подготовил – наработки по ювелирам. Установлено, что кольцо, найденное у Рыжикова, было изготовлено мастером Горинелли Павлом Аркадьевичем. Он работает в ювелирной мастерской «Бриллиант». Осталось всего ничего – смотаться в «Бриллиант» и узнать имя заказчика.
Ювелирная мастерская «Бриллиант» располагалась в аккуратном подвальчике старого дома на Галерной улице. У входа Шубина встретила миловидная барышня. Увидев служебное удостоверение, она встревожилась, но быстро справилась со своими эмоциями.
– Мне нужна информация об этом изделии, – показал он фото кольца. – Его ведь сделали в вашей мастерской?
– Да, наверное. Давайте я лучше мастера позову. Пройдите в приемную, – предложила она.
Шубин присел на мягкий диван, перед которым стоял низкий столик с каталогами ювелирных изделий. Через минуту вошла барышня и принесла кофе, и одновременно с нею появился молодой мужчина в форменном фартуке.
– Вячеслав Ильин, – представился он. – Марина сказала, что вы пришли по поводу кольца?
– Да, меня интересует это изделие, – оперативник вновь предъявил фото. – Для кого его изготовили? С внутренней стороны есть фирменный знак мастера, надо полагать, это маркировка Горинелли.
– Да, это работа Павла Аркадьевича. Его сейчас нет, он вообще здесь редко появляется, только по необходимости, когда случаются интересные заказы. Марина даст вам его телефон, если надо. Я помню этот заказ. Пришел к нам молодой человек со старинной брошью. Брошь была сломана – от нее откололся кусочек, но очень красивая, в виде букета тюльпанов с крупными рубинами и бриллиантами. Павел Аркадьевич взялся за работу сам и, как видите, получился шедевр.
– Кожевский Феликс Михайлович, улица Большая Зеленина, дом 26, квартира 9, – прочитал Анатолий адрес, полученный в мастерской.
Большая Зеленина находилась относительно близко, но, здраво рассудив, Шубин решил не идти к заказчику на дом, а пригласить его в РУВД. «Ибо нефиг!» – подумал он, набирая номер Кожевского.
Феликс Кожевский имел вид весьма несчастный. Несмотря на свой высокий рост, он казался намного ниже. Он скрючился вопросительным знаком по другую сторону стола, напротив Шубина, готовясь уже по пятому кругу отвечать на вопросы. Феликса уже вызывали в милицию, но почему-то в другое РУВД, и разговаривали тогда с ним другие сотрудники.
– Узнаете? – предъявил ему Шубин кольцо.
– Да, – не стал врать Феликс. Как же ему было его не узнать – бабушка ему уже всю плешь проела из-за своей броши! Если бы он знал, что все так обернется, то к броши бы и не прикоснулся!
– Вам знаком этот человек? – Анатолий положил перед ним мужской портрет. – Рыжиков Александр Леонидович.
– Не знаю такого.
– Тогда как вы объясните тот факт, что при нем было обнаружено это кольцо?
– Не знаю, – помотал головой Феликс.
– Для кого вы заказывали кольцо?
– Для Эммы Гамильтон. Я ей его подарил.
– И где сейчас эта Эмма Гамильтон? Адрес, телефон!
– Ну, так… Она же… того. Вы мне сами сказали!
– Что я вам сказал? – не понял Шубин.
– Ну, не вы, а ваши коллеги, когда меня в прошлый раз вызывали. Мне сказали, что Эмму… убили.
– Та-ак, – протянул капитан. Беседа ему уже начинала «нравиться». Еще один труп наклюнулся – к хорошему делу его подключили, ничего не скажешь!
– Кто и куда вас вызывал?
Кожевский подробно рассказал, как он ходил к следователю Лаптеву и потом еще общался с Зайцевым.
– Понятно. На сегодня пока все. Но далеко не уезжайте, скоро вы нам понадобитесь.
По делу Гамильтон Зайцев нарыл немного. В дачном доме Эммы Львовны было обнаружено множество следов пребывания посторонних людей, но это никого не удивляло, поскольку, по словам свидетелей, преподавательница часто принимала гостей. Больше всего сыщиков интересовал следующий вопрос: кто пил в последний раз с нею кофе и, вероятно, подсыпал в ее чашку яд? По заключению эксперта, следы, оставленные на второй чашке, принадлежат женщине. Водитель автобуса, курсирующего от Зеленогорска, вспомнил, что среди пассажиров, вышедших в Ушкове в первой половине дня субботы, были две женщины – молодая, лет двадцати пяти – двадцати восьми, и пожилая, той около семидесяти. Ни ту, ни другую водитель опознать не брался.
– Негусто, – прокомментировал Шубин, ознакомившись с материалами дела.
– Как говорится, чем богаты, – развел руками Лаптев. – По-моему, типичный глухарь. Если бы у вас не всплыло кольцо, так и не узнали бы, что оно пропало. Этот донжуан Кожевский, подаривший кольцо, о нем даже не обмолвился. Либо не знал, что оно пропало, либо нарочно умолчал.
– Да, мутный тип. Надо бы мне в Ушково съездить, на дачу к этой Гамильтон.
– За этим – к Зайцеву. Он тебе с удовольствием покажет дорогу.
Юрий Степанович не ошибся: Олег Зайцев здорово обрадовался, узнав, что делом Гамильтон заинтересовались коллеги из Питерского РУВД. «Лишние руки не помешают», – сказал он, садясь в служебную машину к Шубину. «А еще лучше, если эти руки заберут себе вашего глухаря», – подумал Анатолий, взглянув в хитрющие глаза зеленогорского опера. Накануне они с Олегом договорились о встрече в Зеленогорске, чтобы оттуда вместе отправиться в Ушково.
– Давайте на улицу Мира заедем, – предложил Зайцев. – Надо Патрина захватить. Это местный участковый, он вчера мне позвонил и сказал, что у него кое-что для нас есть.
На улице Мира возле аптеки их дожидался коренастый мужчина чуть за тридцать, одетый в демократичную куртку, купленную явно в Апраксином дворе, и такие же непретенциозные брюки.
– Это опер из Питера, о котором я говорил, – представил Олег Шубина.
– Иван, – протянул участковый руку.
– Анатолий.
Патрин уселся на заднее сиденье и поделился с коллегами результатом своего вчерашнего расследования.
– У меня все никак не выходил из головы один вопрос: почему Марковна в день убийства не слышала, когда к ее соседке пришли гости? В то, что она, по ее словам, спала, я не верю. Днем она никогда не спит – она всегда на посту, а ночью, если у Эммы Львовны оставались гости, Марковна всегда об этом знала. И в силу склочности своего характера она не раз мне жаловалась, что понаехавшие к Гамильтон студенты мешают ей спать, хотя они всегда сидели тихо, как мыши. Давеча зашел я к Марковне, справиться, все ли спокойно. Она сама по себе тетка не злобная, а что кляузы на соседку строчила, так это от нехватки внимания к ее персоне. «Вы женщина одинокая, – говорю, – не надо ли чем помочь?» Я Марковне мусор на помойку отнес – и голос у нее сразу потеплел, она меня чаем угостила. Слово за слово – разговорились мы…
Оказывается, накануне того дня, когда Гамильтон убили, ей позвонил некий Петр из кадастровой службы и предложил практически за бесценок забрать новехонький забор. Забор якобы стоит на ничейном участке. То есть участок не совсем ничейный – там хозяин умер, родственников у него не было, и участок отошел государству. Но пока документы на участок не оформлены, можно забор забрать. Звонивший сказал, что он работает в отделе, который занимается составлением описи имущества на такие вот «ничейные» объекты, и предложил Марковне взаимовыгодную сделку: она получает забор за сущие копейки, а он – эти самые копейки. Петр, добрая душа, даже предложил ей за умеренную плату доставить и установить забор. По его словам, участок находится в Смолячкове, и для начала Марковне нужно было туда съездить, чтобы оценить товар. Марковна – женщина хозяйственная, и новый забор ей не помешал бы, тем более что после недавних баталий с кадастровой службой она лишилась части своего старого забора. Марковна, по рекомендации Петра, с полудня уехала в Смолячково, смотреть забор. Пока туда, пока обратно – так весь день и промоталась. По указанному адресу никакого бесхозного участка она не нашла – там и вообще такого адреса не оказалось. Петр ей своего телефона не оставил и сам больше не звонил. Понятно, что сделка эта незаконная, и поэтому распространяться о ней не следовало. Вот Марковна и помалкивала, а мне вчера случайно проболталась.
