Джеймс Паттерсон - Гонка на выживание
— Но мы полагаем, что в этом самолете находится детектив из Нью-Йоркского полицейского управления. Он взят в заложники!
— ВВС известно об этом. Они пытаются установить радиоконтакт, но дефицит времени и непредсказуемость угонщика — серьезные факторы. Это нешуточная угроза всему вашему городу, сэр. Как ни печально, как ни жаль подвергать угрозе жизнь невиновного, к сожалению, нам нужно готовиться к худшему.
И он опасался сердечного приступа? Приступ — пустяк в сравнении с этим неудержимым безумием.
— Наш разговор записывается на пленку? — спросил наконец мэр.
— Честно говоря, да.
— Тогда позвольте официально заявить, что все вы — свора бессердечных мерзавцев.
— Принято к сведению, ваша честь, — с готовностью согласился Биллингс. — Буду держать вас в курсе событий.
Глава девяносто четвертая
Не успел самолет отлететь на милю от своей базы, как летчик, майор Джеймс Викерс, включил форсаж. Голубое пламя рванулось из сопел двигателей «Прэтт энд Уитни Ф-100», и штат Нью-Джерси внезапно пронесся под ним назад, будто включенная на спринт «бегущая дорожка».
«Макгайр», находящаяся в восемнадцати милях к югу от Трентона, служила базой для грузовых самолетов «С-17» и топливозаправщиков «КС-10». Но после одиннадцатого сентября для защиты от возможных угроз Нью-Йорку триста тридцать шестая эскадрилья истребителей была тайно передислоцирована на шестьдесят четыре мили к северу. При максимальной скорости самолета девятьсот миль в час это расстояние проходилось мгновенно.
Что и произошло через несколько секунд, когда «Ф-15» преодолел звуковой барьер.
«Словно открываешь жестяную коробку с бисквитами, — подумал Викерс, покачав головой в летном шлеме. — Знаешь, что раздастся хлопок, но всякий раз он тебя удивляет».
— Есть, мы засекли его, — сказал капитан Дуэйн Беркхарт, специалист по системам вооружения, сидевший в кабине позади Викерса. — Запросчик-ответчик «сессны» включен. Освещает экран МПНС, будто рождественскую елку.
МПНС — это маловысотная прицельнонавигационная система ночного видения. Поскольку запросчик-ответчик маленького самолета работал, они при желании могли выпустить по нему ракету.
— Ты слышал командира, — сказал Викерс. — Сперва попытаемся установить радиоконтакт, и по крайней мере нам нужно визуальное опознание.
— Да, сэр, — ответил Беркхарт с нехарактерной для него нервозностью. — Я просто сообщил вам.
«Ничего удивительного, что Дуэйн нервничает, — подумал майор Викерс. — После окончания Академии ВВС шесть лет назад он участвовал во многих боевых вылетах. Но не над шоссе Нью-Йорк — Нью-Джерси.
— Это безумие, правда? — сказал Беркхарт, когда справа от них показались быстро приближающиеся очертания Нью-Йорка. — Я и в армию пошел из-за того, что те сволочи врезались в башни.
— Ты истинный патриот, — саркастически произнес Викерс, сбросив высоту и пролетая мимо статуи Свободы. — Я — ради бесплатного боулинга.
— Вы уже должны видеть этот самолет, — заметил Беркхарт.
— Да, вижу.
На экране электронного дисплея появилось изображение. «Сессна» летела к югу над Гудзоном в трех-четырех милях впереди и быстро приближалась. Викерс нажал большим пальцем кнопку наверху ручки управления, под крыльями появились самонаводящиеся ракеты «воздух — воздух» и загудели, словно рвались в бой.
Он получил приказ открыть огонь, как только застегнул привязные ремни. Ему не требовалось знать, кто или что находится в «сессне» — только сбить ее.
— Сессна-Браво-Лима семь-семь-два, — произнес Беркхарт в микрофон. — Говорят ВВС США. Разворачивайтесь и приземляйтесь в Тетерборо, иначе будете сбиты. Это последнее предупреждение.
Пилот «сессны» ответил:
— Не пудри мне мозги, ас. Я летал на одной из этих штук. На такой риск ты не пойдешь. Можно стереть с лица земли половину Манхэттена.
— Мы готовы пойти на такой риск, — сказал Беркхарт. — Повторяю — это последнее предупреждение.
На сей раз ответа не последовало.
«Он был действительно пилотом истребителя? — подумал Викерс. — Если да, это усложняет задачу».
Когда зазвучал сигнал системы самонаведения, он произнес:
— Что ж, нельзя сказать, что мы их не предупреждали.
Сирена умолкла, когда «сессна» резко повернула влево и скрылась за башнями из стекла и бетона. Теперь она находилась в воздушном пространстве Манхэттена, где-то в районе Восьмидесятой улицы.
— Нет! — выкрикнул Беркхарт. — Черт возьми! Мы запоздали!
— Не кипятись. — Викерс перевел ручку управления вправо, и серебристый самолет с ревом понесся над Уэст-Сайдом. Через секунду он летел над Центральным парком, а «сессна» появилась над Коламбус-Серкл и тут же скрылась снова, петляя между высотными зданиями.
Хотя сирена вновь включилась, Викерс поднимал, что теперь нельзя пускать ракету. Этот мерзавец в «сессне» прав. Стоит промахнуться, и большая часть Среднего Манхэттена перестанет существовать.
Викерс сощурился и коснулся пальцем затянутой в перчатку руки гашетки крупнокалиберного пулемета Гатлинга. Он дождется своего шанса.
Глава девяносто пятая
Я полностью пришел в себя, услышав разговор Мейера по радио с пилотом истребителя, хотя предпочел бы остаться без сознания. Я не знал, где боль сильнее, в голове или в паху.
— К черту Бланшеттов, — произнес Мейер себе под нос. На меня он не обращал внимания, полагая, что я отключился или мертв. — Зачем тратить такую превосходную возможность на этих старых ослов? Нужно поразить эту гнусную страну в самое уязвимое место — в гордость и радость Нью-Йорка. Тогда они прочтут мой «Манифест абсурда».
Я приоткрыл глаза и увидел, что мы несемся к югу над Пятой авеню.
Прямо к блестящей, увенчанной шпилем рукотворной горе Эмпайр-стейт-билдинг.
«Попробую еще раз», — подумал я, сжав зубы от боли. Мне все равно предстояло погибнуть при взрыве. Может, удастся сохранить жизни другим людям — за исключением сидящего рядом психа.
Мейер не потрудился снова пристегнуть меня к сиденью. Я бесшумно набрал в грудь побольше воздуху и из последних сил ударил его левым локтем в адамово яблоко.
Мейер откинулся назад, схватившись одной рукой за горло, а другой пытаясь вцепиться мне в лицо. Я поднырнул под его руку, прижав к двери, и схватил ручку управления.
— Мы летим к бухте! — прокричал я в микрофон его шлема. — Сбивайте нас!
Я несколько секунд находился в критическом положении, но все же сумел резко повернуть самолет на запад. Опасно кренясь, мы обогнули северо-западный угол Эмпайр-стейт-билдинг на расстоянии от силы двухсот ярдов.
Однако Мейер был силен, он пришел в себя и стал бить меня по лицу, пытаясь снова взять власть. Самолет бешено рыскал из стороны в сторону, а мы дрались, словно пантеры в клетке, рычали, бились головами — израненные, отчаянные. И опять быстро теряли высоту.
Но теперь мы летели над бухтой. Я изо всех сил держал ручку управления, чтобы оставаться на этом курсе, сжимаясь перед обстрелом истребителя, который вот-вот превратит нас в пепел.
— Отче наш, иже еси… — забормотал я сквозь сжатые зубы, а широкая пустынная бухта неслась мне навстречу.
Потом я услышал пронзительный вой.
«Господи, вот оно», — подумал я.
Секунду спустя раздалась долгая, оглушительная серия взрывов, сорвавшая свод и заднюю часть самолета, словно мокрую бумажную салфетку.
Но я был все еще жив и видел позади нас хвост огня, но то было догорающее топливо, а не взрыв самолета.
Я пытался осмыслить происходящее и понял, что наше плавное пикирование перешло в падение носом вниз. Нас с грохотом трясло, болты моего сиденья скрипели, привязные ремни врезались в грудь.
Как ни странно, это меня успокоило. Принесло не свет в конце тоннеля, который описывают люди, думавшие, что пришел их час, а просто покой.
Секунду спустя, мы приводнились с оглушительным всплеском, словно возвращающийся челнок НАСА.
Глава девяносто шестая
Удар был сокрушительным, меня швырнуло в кокпит, но у нас хватило инерции, чтобы скользить по поверхности воды еще несколько секунд. Иначе бы эффект был таким, словно мы врезались в бетон. Это и тот факт, что я столкнулся с пристегнутым телом Мейера, видимо, спасло меня.
Стараясь поверить, что все еще жив, я ощутил неладное с шеей. Пошевелил пальцами, проверяя, не парализован ли. Они еле двигались, но я понял, что причиной тому сломанное запястье. Половина приборов с приборной доски лежала на моих окровавленных коленях. Но шея была, очевидно, только вывернута, все прочее оставалось более или менее целым. Я смог пошевелить руками, потом ногами.
Горящие обломки рассеялись по темной поверхности бухты, остатки самолета быстро погружались, и вода доходила мне до лодыжек.
